Снохождение (СИ)

— Нет.

— И то верно.

Они шли по широкой, очень красивой улице, вымощенной гладким, крупным камнем, на которой Миланэ ещё не бывала. Она начала расспрашивать Хильзе; оказалось, что улица ведёт прямо вратам закрытой территории императорского дворца; далее, на запад от дворца, тянутся огромные императорские сады, площадь которых составляет добрую треть всей Марны. Миланэ вспомнила, как видела их часть из окон Марнской библиотеки, и ей захотелось туда попасть.

— А это что? — вдруг узнала Миланэ знакомую витрину и знакомые подушечки для иголок.

Она не удержалась и даже тыкнула пальцем, что не подобает дисципларе Сидны.

— Магазин Андориаса Храмса, неприлично известного портного. Я о нём слышала, но ни разу не была. Знаю, что там одеваются некоторые придворные, важные чинуши, некоторые старшие сёстры. Такие, как Ваалу-Хамуна. Слыхала о Хамуне? Нет? Лучше и не надо.

— Давай зайдём.

— Милани… можно, конечно, но зачем расстраиваться? — переменчиво заговорила Хильзе, а голос её предательски поднял тон. — Не надо, Милани, не надо. Я не буду туда ходить.

— Почему? Что такое? — удивилась Миланэ с улыбкой.

— Я расстроюсь, я не буду, — отмахивалась Хильзе, словно от наваждения.

— Да что с тобой?

— У Храмса всё такое… ай, нет, давай не будем расстраиваться. Ладно. Уговорила. Пойдём! Взглянем — и сразу домой.

— Мне только подушечку для иголок взять. Давно надо.

— Ты знаешь, сколько у него такая подушечка стоит? Подушечка для иголок от Храмса?

— А…

— Идём. Увидишь. Уболтала! Будем ходить и реветь. Ходить — открыла она дверь, затренькал звоночек, — и реветь. А потом не говори, что я не предупреждала.

Миланэ, помедлив, вошла вслед за подругой-Хильзе.

Массивная дубовая дверь. Тяжело! Не для тонких рук молодой львицы.

Витрины с улицы оказались обманчивыми. Они попали не в сам магазин, а в своеобразную прихожую: комнату круглой формы, пол которой был покрыт паркетом восхитительного цвета, красивого узора и сложнейшей работы. Посередине комнаты находилась колонна, обитая деревом. Миланэ заметила, что вся колонна хаотично покрыта надписями на древнем языке, но не успела толком рассмотреть, как тут навстречу с радушной улыбкой подошла высокая львица.

— Здравствуйте! Прошу за мной, сиятельные сёстры, прошу.

Пошли.

Длинный, прекрасно освещенный лампами зал. Столы с драгоценностями. И никакого прилавка. Миланэ также нигде не увидела примерочной, хотя бы одной, хотя бы маленькой. С другого конца зала им навстречу поспешил низенький лев.

— Красивого дня видящим Ваала! Чем могу помочь? — сложил он руки на груди.

Миланэ не знала, что сказать и как может помочь этот лев, но Хильзе отчаянно произнесла:

— Нам нужен пласис.

— Отлично! — обрадовался лев, подёргивая мерную ленту на шее. — Вам обоим или кому-то из вас?

— Моей подруге, Ваалу-Миланэ.

— Тогда пройдёмте, начнём обсуждать эскиз и модель.

— Нет, прошу прощения… Мы неправильно выразились, — решилась Миланэ. — Нам нужно что-то уже готовое, какое-либо праздничное платье, напоминающее пласис. Нам он, вообще-то, нужен уже сегодня…

Лев и львица переглянулись.

— Так, осмелюсь уточнить, нужен пласис или светская одежда? — поправил он пробор на гриве.

— Пласис… Но сегодня. Потому какая-нибудь светская одежда…

Лев вздохнул, потёр нос. Потом молча подошёл к Миланэ, и молчаливым жестом попросил поднять руки. Лентой обхватил талию, подслеповато присмотрелся к отметке. Потом так же, молча, попросил опустить руки. Приложил ленту к левой руке. Снова присмотрелся. На глаз оценил рост.

Затем повёл их за собой.

Оказалось, что здесь есть ещё один зал, который и являлся одной большой примерочной.

— Анси, знаешь что… Вот что, душа моя, принеси тот тёмно-красный пласис… эм… тот, что пошил грандмастер.

— Сейчас.

На большой вешалке внесли нечто, скрытое в тёмную ткань. Лев осторожно разместил вешалку на планке, у стены.

— Вообще-то, у нас есть один, — начал разворачивать ткань. — Он близок к меркам львицы. За день его не ушьёшь, к сожалению, но за два-три дня будет готово. Правда, нужно примерить, чтобы сказать точно.

— А, так что, всё же есть готовые пласисы? — поинтересовалась Хильзе.

— Как ни странно, один есть — он перед вами, — ему не поддавалась какая-то отстёжка. — Его должна была забрать другая сестра-Ашаи. Но не сложилось.

Их взору предстало нечто воистину превосходное. Невероятный оттенок, который Миланэ могла ближе всего определить как альмандиновый: тёмно-красный, с переливом; но это концы свободных рукавов и центральная часть, а плечи были полностью черны. Тесьмы на рукавах оказались большой длины; значит, их можно будет надёжно обвязывать через грудь, если пробьёт час к игнимаре. К нему, конечно же, шёл свой пояс, и тот, кто его создавал, явно знал толк, как Ашаи носят пояса и что им приходится на них носить.

— История этого пласиса вообще, — запнулся лев, — позволю себе сказать, необычна. Его заказала нам одна из молодых сестёр Марны; я не могу раскрыть имени, но особа, позволю себе сказать, видная и глубоко уважаемая. Сам грандмастер Андориас снял с неё мерки, создал эскиз, придумал детали, обсудил все сроки.

Он пригладил тёмную ткань.

— Пласис был готов где-то… ну, через дней тридцать, примерно. Хотя сроки, как я уже позволил себе сказать, были оговорены, но сестра-Ашаи не нашла времени, чтобы забрать его. Потом, к большому сожалению, в конечном итоге пласис уважаемой сестре-Ашаи не вполне, так сказать, понравился, хотя все детали эскиза соблюдены, а грандмастер лично приложил к нему руку.

— Ей не понравилось? Лев шутит!

— Отнюдь. Как говорится, позволю себе сказать: о вкусах не поспоришь.

— Грандмастер Андориас, наверное, расстроился, — заметила Миланэ.

Лев поднял палец вверх.

— Нет-нет-нет. Я сам удивился. Он обычно очень болезненно воспринимает всякую критику, а тут… Сказал, что у этого пласиса рано или поздно будет хозяйка, он ей предназначен и больше никому, позволю себе сказать. Вы знаете, грандмастер говорит, что иногда видит личности тех, кому создаёт одежду.

Лев предупредительно засмеялся, не желая выглядеть глупо.

— Он у нас такой эксцентричный! — сказал громко и уверенно.

Потом снова принялся ходить вокруг Миланэ, просил то вытянуть руку, то поставить лапу на небольшую подставку, и даже измерил её хвост.

— Да, я уверен: пласис очень близок к меркам Ваалу-Миланэ. Прошу, пройдёмте со мной, — поманил за собой.

— А… — растерялась та.

— Иди, Миланэ. Иди, — подгоняла Хильзе.

— Но…

— Просто примерь. Примерь, — блистала глазами сестра-Ашаи.

— Верно, верно, — радовался покупательницам продавец. — Давайте поглядим.

Какие зеркала, ах, какие зеркала!

Поясной сташ подвязала тесёмкой. Поверх него пояс, запахнутый на левую сторону. Что ж мелочиться, облачимся-ка полностью. Подцепила сирну и стамп, подправила рукава.

Ай, хорошо.

«Идеально сидит. И-де-аааа-льно», — внутренне застонала Миланэ.

Подняла голову. Опустила. Да, вот так. Жрица Ваала, львица Сунгов.

— Восхитительно! — сказал продавец, припрыгивая вокруг и улыбаясь.

Конечно, от продавца иного ждать нельзя.

Хильзе просто молчала.

Миланэ чувствовала себя легко, свободно, непринуждённо и уверенно, словно она не просто облачилась в удобную и подобающую одежду, а получила некое тихое превосходство надо всем миром и всеми его обитателями. Захотелось сотворить нечто странное, красивое, ну хоть что-то; разве интересно просто выйти, покрасоваться, крутануться раз да обратно спрятаться в каморку, снять пласис да снова одеть такую простую, такую обычную дорожную одежду? Бессмысленно мечтать, бессмысленно и думать об этом пласисе; бессмысленно рассчитывать на сегодняшний вечер, ибо не в чем идти, не в чем представиться перед высоким родом, а потому лучше не позориться, не обретать позора, не идти.