Пленник (СИ)

- О да, так и вижу эту картину: Бьякуран в белоснежном костюме встречает нас у входа, а тут мы - грязные, потные, исхудалые… впрочем, тебе последнее не грозит… и усталые. Замечательный вечер! – хмыкнул Скуало, глядя на падающий за окном снег.

- Язык прикуси. Нам еще ехать почти три тысячи миль, а я никак не могу отдохнуть от твоей иерихонской трубы. – поморщился Занзас, демонстративно прикрывая уши.

- Че сказал?

- Че слышал.

На разговор двух интеллигентных людей это мало походило, но Скуало было плевать: аристократом из них был всего лишь один и уж точно не он.

-Ты бесишься, потому что меня пригласили на турнир, верно? – фыркнул он, откидываясь на спинку сиденья.

-Охренеть! Пригласили его. Принудили, заставили, называй, как хочешь, но только не приглашением. – скривился Занзас, вспоминая красивое письмо с королевской печатью и дебильной нарисованной в углу лягухой письмо, которое он, не задумываясь разорвал и бросил в камин.

– Мне не по душе такое определение.

- Плевать на это. Ты должен был умотать далеко отсюда еще хренову тучу дней назад, а ты таскаешься за мной, как привязанный. – Занзас устало потер переносицу.

- Я не собираюсь бежать с поля боя, как трус. – сощурил глаза Скуало, задетый за живое таким впечатлением о себе.

- И чем тебе в итоге это обернулось? Напомнить?

Занзас больно сжал его локоть, рывком притягивая к себе, и произнес почти в губы:

- Так напомнить? – пальцы на руке сжимались все сильнее, и Скуало стало понятно, что он собирается делать.

В первую их встречу Занзас сломал ему руку в локте, пересчитал ребра, а позже, ближе к ночи, трахнул. Этого бы не случилось, если бы Скуало скрылся вместе со всеми членами сопротивления, а не пытался сражаться до конца, даже понимая, что противник намного сильнее.

Занзас внезапно ослабил хватку и снова развалился на сиденье.

- Кретин ты. И мусор вдобавок. – вздохнул он. – Гордыня так и хлещет отовсюду. Ну, и что теперь у тебя от нее осталось? Рад, что тебя считают моей подстилкой и вообще отбросом, недостойным входить в высший свет? – Скуало молчал. – Не отвечай, вижу, что не рад. А виноват кто? Ты. Не я, не судьба и не воля случая - ты.

- Завались уже. Не похоже на тебя: так долго разглагольствовать, чертов аристократишка.

Косые взгляды, перешептывания за спиной, да и в лицо, снисходительные взгляды и тихие смешки: Скуало почти к этому привык. Первое время он кидался на всех, кто не так посмотрел на него, но вскоре понял, что ситуация от этого не изменится. Он был в этом кругу чужим, несмотря на то, что король его принял, да он и сам не хотел становиться своим. Вся эта роскошь, выпячивание своих достоинств и тщетное желание скрыть свое убожество, сплетни и прочее угнетали его. Это все можно было бы бросить, вернуться к тому, что было.

- Я могу уйти. – сказал Скуало необычно тихо, и Занзас удивленно перевел на него взгляд. – Могу уйти, чтобы не сражаться на этом турнире, чтобы не слышать издевок в свой адрес и не терпеть твое общество…

Занзас сжал кулак. Его дружба с Мукуро сейчас проходила серьезную проверку. Он верил, он знал, он был уверен, что Скуало победит, но тогда Хибари Кея умрет. Пацан, из-за которого Мукуро чуть ли не на рожон лезет. Если Скуало уйдет, скроется, турнир пройдет без него, и жизнь Занзаса тоже. Дилемма.

-… Но я не хочу. – Скуало усмехнулся и отвернулся к окну. – Может, просто потому, что мне уходить-то и некуда? Учти, это не признание в любви, я тебя по-прежнему ненавижу, кусок мусора.

- Придурок патлатый. – усмехнулся Занзас и услышал ответный смешок. Стало легче. – Чертов Мукуро, хренов ты, задрали оба. – он вздохнул и завалился головой на колени Скуало. – Вот же… ноги твои тощие.

- Тогда свали нахер!

Занзас вдруг рассмеялся и слегка дернул его за волосы.

- Постригись хотя бы, драться неудобно будет.

- Нормально. И я тебе уже объяснял причину, почему я их не стригу. Повторяться я не собираюсь.

Занзас на миг задумался.

- Да нет у меня мечты никакой, как я тебе ее исполню? – поморщился он. – Причем тут вообще мои мечты и твои патлы?!

- Это знак моего уважения. – нехотя ответил Скуало, поджимая губы.

- Охренеть. Впервые слышу, чтобы уважение выражали таким образом.

- Заткнись, тупица, и дрыхни уже! Сколько болтать можно?!

- Акула хренова, я тебе сейчас волосню твою вместе со скальпом сдеру!

Они оба знали, что дорога предстоит веселая и местами разрушительная. Кажется даже, что с самого начала знали. А иначе, почему они не поехали верхом?

***

- Сразу говорю: я ничего не помню.

- Плевать я хотел на это. Ты умрешь немедленно.

Выглядел Хибари неважно, но весьма бодро для человека, которого представил себе Мукуро после слов Шамала. Он мог стоять, мог говорить и даже почти не шатался.

- Да я дуну на тебя, и ты свалишься без чувств. – резонно заметил Рокудо, на всякий случай держась поодаль: он знает, что в состоянии бесконтрольного гнева боль практически не чувствуется и адреналин накрывает с головой, придавая силу. Вон, цепь, пристегнутая к ноге, и так уже трещала, грозя разлететься на мелкие звенья.

Хибари смотрел на него по-другому. Нет, его взгляд по-прежнему полыхал ненавистью и злобой, но все же что-то изменилось. Едва уловимо, почти незаметно, но все же изменилось. Это порождало неприятные чувства: страх? Мукуро мотнул головой, отгоняя такую глупую мысль. Хибари Кея слабее него, и намного слабее. Так было раньше, есть и будет всегда.

- Тебе нельзя двигаться. И нагрузки тебе противопоказаны. Сядь, Кея. Немедленно.

Тонкие губы Хибари привычно упрямо скривились, а глаза сузились почти до щелочек.

- Я напуган, мне страшно. Пожалуйста, прекрати. – взмолился Мукуро и резко бросился вперед, опрокидывая его на кровать.

Что-то хрустнуло, Кея сдавленно вскрикнул, а Рокудо получил в живот, в плечо и в лицо почти одновременно. Может, получил бы больше, но цепь не позволила Хибари бить дальше, удерживая его на месте.

Мукуро, болезненно морщась, и держась за живот, отступил и внезапно усмехнулся.

- Ооо, я кое-что вдруг вспомнил. – с нескрываемым удовольствием протянул он, облизывая губы. – Ночь определенно удалась, да? Ке~я.

Хибари скрипнул зубами и рванулся к нему. Раздался треск, оглушительный грохот, и Хибари от неожиданности падает на Мукуро. Они вместе валятся на пол, при этом Рокудо умудрился удариться головой о тумбочку.

«Зачем она вообще здесь?! У Кеи одежды даже никакой нет!» - мелькает в его голове весьма глупая мысль, а потом он встречается затылком с ковром, слава богу.

Падение все равно вышло болезненным, и Мукуро некоторое время лежит, приходя в себя. Хибари почему-то тоже не поднимается, придавливая своим весом самого Мукуро. Рокудо вскакивает только тогда, когда его шею обжигает кровь. Кея потерял сознание: сотрясение мозга бесследно не проходит, оно вообще не проходит всего за полдня, а резкие движения и сильные эмоции усугубили ситуацию. Мукуро, чертыхаясь, с трудом поднимает его и кладет на кровать. Под рукой нет никакой марли, ни даже просто ткани, приходиться снимать рубашку.

- А ведь просто надо было меня послушаться! – в сердцах воскликнул Мукуро, осторожно вытирая кровь, безостановочно текущую из носа Хибари.

Вчера все было… немного жестоко даже в его понимании. Раньше он никогда не делал такого. Даже с Арлин, а уж она от него натерпелась изрядно. Вспоминая, это кажется даже мерзким, несмотря на приятные ощущения. Кея так кашлял, задыхаясь… Черт, еще не хватало, испытывать вину перед какой-то собакой.

Кровь вроде бы перестала течь, и Мукуро сел в кресло, задумчиво оглядывая разломанную ножку кровати, щепки и одиноко блестевшую на ковре цепь. Однако кровать не покосилась даже, удерживаемая на весу остальными ножками. Хорошо.

Мукуро потер плечо. Ноет. Кея опасен даже на привязи. Что бы Рокудо с ним не делал, тот всегда встает, всегда сопротивляется, угрожает, пытается убить. Такое ощущение, что его ничем сломить невозможно. И этот его взгляд… Мукуро смутно начал понимать, что его так задело в его глазах. Не сладостная ненависть, так его возбуждающая, не красивая злоба, заставляющая кровь течь по жилам быстрее. Это другое. То, чего принимать не хочется, то от чего хочется бежать, сломя голову.