Причина причин (СИ)

Трандуил вошёл в опочивальню, расстёгивая плащ одной рукой, другой снимая пояс с оружием, не раздеваясь, повалился на постель и тотчас же уснул. Он спал так крепко, что не слышал, как тихо отворилась дверь, впуская Леголаса. Тот постоял, прислушавшись к дыханию спящего, и подошёл к плащу, что, соскользнув с плеч короля, остался лежать на камне пола. Принц наклонился и нашёл застёжку, чтоб рассмотреть, что в ней блеснуло, и побледнел, увидев: средь мелких завитков эльфийского узора поблёскивал запутавшийся волос — длинный, кудрявый, цвета меди…

Комментарий к 14. БУРЯ Надеюсь, строчки разборчивы ) Их кое-где размыло слезами Автора...

====== 15. КРУШЕНИЕ ПЛАНОВ ======

Леголас, тяжело дыша, взирал на волос, лежащий на его ладони. Он осторожно снял его с застёжки отцовского плаща, чтобы рассмотреть в своих покоях. «Как, должно быть, прекрасны эти кудри! Сияющие, длинные…» — думал принц, а в памяти раздался голос старца, говорящий: «…кудри были знатные…сверкающая медь…»

Леголаса передёрнуло от первого сравнения, пришедшего на ум. «Нет! Нет! Ну что за глупость?!» — он поспешил прогнать тревожащую мысль. «Как будто рыжих эльфов не бывает! Среди моих собратьев рыжих много!.. Таких кудрей полно! Да вот, хотя бы… что-то не припоминаю таких кудрей… Их не заметить трудно. Хотя… есть несколько похожих, но то всё девы, — принц усмехнулся. — Голос, что я слышал, был явно не девичий!»

Волшебный голос, слышанный однажды, вновь зазвучал в воспоминаниях. «Мой драгоценный… жизнь моя!» — сказал тогда мужчина. «Так говорить мог лишь влюблённый, — принц прикусил губу. — Король красив, в него легко влюбиться… наверное, — принц улыбнулся. — Но кем быть должен его любовник? Отец слегка высокомерен, а, может, даже не слегка… Представить его в объятиях простого эльфа… сложно. Даже невозможно… Да и откуда этот эльф? Из Мирквуда? Уже давно бы об этом говорили… украдкой, шёпотом, но я бы уже знал. Ведь шило в мешке не утаишь. Быть может, эльф из Лориэна? Когда и где они могли увидеться, чтоб полюбить друг друга?! Отец живёт затворником с тех самых пор, как мать… — принц тяжело вздохнул. — И гости у нас так редки, что можно сосчитать на пальцах. Наш самый частый гость — волшебник, — Леголас улыбнулся, вспомнив седые космы Митрандира. — Кто он? Загадка… Быть может, то не эльф?.. Но… человек… нет! Невероятно! Отец и человек?!» «Хотя… раньше мне было так же трудно представить своего отца с мужчиной».

У Леголаса от воспоминаний зарделись щеки, он подумал: «Да и зачем встречаться так далеко, в опасном месте? Ведь, если бы то был кто-нибудь из Дейла, Эсгарота или окрестностей, бессмысленно так углубляться в лес. Предполагаю, место для свиданий найти поближе было бы не трудно. Да мало ли возможностей?!»

Он наклонил ладонь, и волос, соскользнув, упал на мягкую подушку, лежащую под боком. Волос падал быстро. «Тяжёлый… — подумал принц, — и кудри, видимо, густые и тяжёлые…» «…Словно гривы меарас…» — «подсказал» в мыслях голос старца. «Заладил Митрандир! Как мне его слова запали в память! Так впечатлил меня его рассказ о Сауроне… Саурон… — принц мелко задрожал от этой мысли. — Отец и… Он! Невероятно! Быть этого не может!»

Волос поблёскивал, дразнясь. Принц глубоко вздохнул: «Представим, я безумен и допущу на миг, что это Он. Что ж, если Он таков, каким его описывал волшебник, то не приходится дивиться тому, что мой отец поддался чарам… Уж сколько дев о короле вздыхают, а он не видит ни одной. Ещё бы! Если он познал любовь… Его… Куда уж девам с Ним тягаться…» Леголас закрыл глаза: «Нет! Что за мысли?! Волос — не причина так думать! Ведь Саурон… красавцем был когда-то, не сейчас. С чего я взял, что это Он?..» «А голос… этот голос был пленительный даже для слуха эльфа, люди такими голосами не обладают. Нет, то был не человек! В том я уверен! Голос волшебный… обольстительный… ну вот, опять я думаю о Сауроне! Голос и волос… что ещё?»

«Паук! — сверкнула молнией догадка. — Паук отца не тронул! Он пятился, подобострастно извиняясь. Я тогда подумал, что это магия отца. А это мог быть… приказ Хозяина…» «Подумаешь, паук! — принц словно уговаривал себя не верить собственным догадкам. — Вдруг, то была случайность? Какие есть еще причины думать?..» «Они встречаются в заброшенных чертогах… так близко от холма! Отец мой храбр, но не безумен, чтоб в одиночку приближаться к месту, откуда тёмный замок распространяет тень на лес… Зачем ему так рисковать? Он даже назгула не устрашился! А ведь Митрандир уверял тогда, что на холме Кхамул обосновался… по воле Саурона…» Вдруг в памяти возникло то, как в беседе с Митрандиром король настаивал на том, что Враг повержен. «Он защищал любовника! — во рту у Леголаса пересохло. — Подумать только!.. Защищал! Его!!!» Последняя догадка пронзила сердце острой болью: «Он любит… оттого и защищает… Отец не просто делит ложе с любовником и говорит в порыве страсти о любви, он любит! На самом деле любит!» Леголас простонал при этой мысли. «Но отчего отец вернулся сам не свой? Что там случилось? Неужто Он его обидел? Нет… невозможно… я же слышал Его… как ласково Он говорил с отцом! Как страстно шептал бесстыдные слова… Он тоже любит… Он… Он?! Любит?!»

Леголас стремительно поднялся со скамьи, от мыслей его терзала жажда. Налив в стакан воды и залпом выпив, он снова посмотрел на волос.

«Представить своего отца в объятьях Саурона может лишь безумец! Да и откуда им знать друг друга?! Я, верно, потерял рассудок…» Он взял сверкающую нить с подушки, любуясь, пропустил её меж пальцев, и, подумав, спрятал в шкатулку, где хранил оставшиеся с детства безделушки.

Летели годы.

С той ночи влюблённые не виделись. Король терзался от разлуки и понимания того, что Майрон — заложник собственных ошибок, и ничего уже нельзя исправить. Он знал, что тот, кого он любит, напрасно с надеждой смотрит в палантир. Но Трандуил запретил себе касаться камня. Он знал, что увидев Майрона, не сможет устоять перед соблазном вновь броситься в его объятия. И тяжелее станет во сто крат. Король решил, что время и разлука помогут заморозить сердце.

Майрон стал мрачен, всё это время он действительно надеялся увидеть Трандуила и мучился не меньше, чем в те годы, когда король его еще не знал. Хозяин Дол Гулдура стал выглядеть иначе: длинные бархатные одеяния Майрон больше совсем не надевал, сменив наряд на более короткий и удобный. Медные волосы больше не покрывали свободно плечи и не струились сверкающим каскадом вдоль спины. Всё чаще кудри были стянуты в пучок, что высоко вздымался на затылке, подобно конскому хвосту, а пряди, те, что покороче, завитками покрывали шею. Весь облик тёмного владыки стал более суровым. Привычные к улыбке губы теперь были плотно сжаты, а в некогда лучистом взгляде уже пылал пожар войны.

Ничто не радовало его больше, ничто не доставляло удовольствия. Он снова мрачно ненавидел вольнолюбивые народы, Кольцо, себя и свой удел. Убранство замка изменилось под стать хозяину: со стен исчезли зеркала и гобелены, а в зале, где Майрон обычно проводил всё время, появился огромный стол, на нём лежали карты, свитки и… палантир. Его хозяин Дол Гулдура теперь использовал в военных целях, продумывая стратегию грядущих битв.

Кольцо нашлось и снова потерялось, шли поиски того, кто мог его носить с собой. Столица Мордора уже была готова принять владыку, но Майрон медлил, сидя в Дол Гулдуре. Он всё еще надеялся увидеть короля. Единственной отрадой тёмного владыки стала мысль о том, что, обретя Кольцо и власть, он сможет, наконец, вздохнуть свободно. Изгнанник станет властелином и сможет, наконец, любить открыто, не таясь.

Трандуил… Майрон прекрасно знал: эльф — воин, не внемлет он его мольбам не ввязываться в битвы. Как уберечь его от пламени пожара, что непременно расползётся по Средиземью? И в мыслях Майрона родился план: отрезать Трандуила от союзников со всех сторон и не позволить выйти из владений. Король не станет рисковать своим народом. Зная Трандуила, Майрон предполагал, что тот, скорее всего, запрётся в своих чертогах и будет ждать. Паучьи полчища и орки Дол Гулдура отрежут путь на юг и запад, северо-запад надёжно укреплён войсками Гундабада, осталось лишь замкнуть кольцо с юго-востока, для этого необходимо изгнать людей из Эсгарота и завладеть горой, где спит дракон, с драконом Майрону договориться куда проще, чем с гномами. Но в этом хитроумном плане отсутствовал один немаловажный пункт — деяния Олорина. Если бы Майрон знал, ЧТО маг задумал, то пожалел бы вновь, что не убил его.