Крамер против Крамера

— Конечно! Здорово!

— Ах ты, мой котёнок.

Ползая по полу на коленях и укладывая три разных набора мелков в предназначенную для них коробку, он испытал озарение, словно яблоко или, точнее, набор мелков свалился ему на голову. Идея! Собрать всё воедино!

На следующее утро он уже ждал у дверей кабинета Джима О’Коннора, полный нетерпения скорее изложить ему свою идею.

Компания, на которую Тед работал, публиковала в журналах, используя свободные места на его страницах, материалы, имеющие отношение к отдыху и приятному времяпровождению — горные лыжи, плавание под парусами, теннис, путешествия и так далее, И Теду внезапно пришло в голову, что они могут собрать все публикации из их журналов под одной обложкой. И оповестить о новинке в специальных ежедневных рекламных радиопередачах, за что рекламодатели будут платить специально.

— Всё совершенно логично. Мы будем продавать их, как делали до сих пор. Кроме того, что изменится содержание.

— И название.

— Мы можем дать любое название, какое захотим. «Всё для приятного отдыха», например.

— Тед, я хотел бы сказать тебе, что идея блистательна, но это не совсем так.

— А я думаю, что она именно такова.

— В сущности, она превосходна. Превосходна! Чёрт возьми, чем мы тут занимаемся? Почему она никому раньше не пришла в голову? Идея отличная — но не потрясающая.

— Я её такой сделаю. И всё же никогда раньше не доводилось видеть, чтобы Джим О'Коннор подхватил идею с таким энтузиазмом, который заставил его отправиться в исследовательский отдел, и он с самого утра засел за статистические подсчёты, а затем в отделе развития, где сразу же стали готовить кампанию по рекламе «Наборов для Приятного Отдыха». Через неделю уже была подготовлена презентация нового издания, в ходе которой Тед должен был провести пробные продажи нового изделия компании, а через две недели уже были завершены все расчёты и подготовлены рекламные брошюры, вслед за которыми появились и объявления в профессиональной прессе. Компания, которой до сих пор приходилось бороться за выживание, использовала новую концепцию как свидетельство своей жизнестойкости. Тед вплотную занялся журналом для путешественников, получив заверение, что он будет делаться в соответствии с его указаниями. Издатель и владелец компании, энергичный маленький человечек по имени Мо Фишер в пиджаке за четыреста долларов, который только влетал в свой кабинет и исчезал из него с клюшками для гольфа, остановил Теда в холле. В последний раз Тед говорил с ним несколько лет назад, когда поступал на работу в эту компанию. Шеф сказал ему: «Добро пожаловать в наш коллектив» — и с тех пор не удостоил его ни словом. «Отличный ход», — сказал он сейчас и поспешил на площадку для гольфа.

Поздней осенью Нью-Йорк становится прекрасен — прохладные ясные дни, неторопливо прогуливающиеся люди, кроны деревьев в парках окрашены яркой осенней листвой. По субботам и воскресеньям Тед совершал длинные велосипедные прогулки с Билли на заднем сиденье по Сентрал-парку, останавливаясь у игровых площадок и у зоосада. Билли было уже четыре с половиной года, и, поскольку он уже вырос из детских нарядов, на нём были длинные, как у больших мальчиков, брюки, футболка с большими номерами на груди и на спине, лыжная куртка и лыжная шапочка. В этой одежде Билли, с его огромными глазами — блюдцам и и точёным носиком, казался Теду самым красивым ребёнком из всех, кого он когда-либо видел, У Теда была за плечами успешная неделя, и осенние дни этого уик-энда он целиком посвящал Билли, путешествуя по городу; отец был неразлучен со своим малышом.

Новая рекламная кампания приносила свои плоды. Теду была обещана премия в полторы тысячи долларов. В ходе делового визита в новое рекламное агентство он встретил его секретаршу, сущего сорванца в джинсах и свитере. Ей было двадцать лет, а с тех пор, как Теду самому исполнилось два десятка, он не имел дела с такими юными особами. Она жила в однокомнатной квартирке— студии где-то в верхней части Гринич-Виллиджа, и он был слегка удивлён, увидев, что кто-то может позволить себе такой образ жизни, Анжелика Колсман. Она безмятежно прошлёпала в сандалиях через его жизнь. Иметь дело с человеком значительно старше её, да ещё у которого был ребёнок, было для неё «экспериментом». Тот, в свою очередь, получил у неё высокую оценку. Она Предпочитала в Нью-Йорке «жить как мне нравится», что не мешало ей «заниматься только делом» — но почему ты не хочешь покурить травку?

— Не могу. То есть в своё время я пробовал. Но теперь не могу.

— Почему бы и нет?

— А что, если я привыкну? Я уж лучше буду держаться от неё в стороне, У меня дома ребёнок.

— До чего умно.

В одно дождливое воскресное утро она без звонка прикатила к Теду на своём десятискоростном велосипеде, разлеглась на полу вместе с Билли и больше часа увлечённо играла с ним. Он никогда не видел, чтобы кто-то раньше так непосредственно общался с Билли. С мокрыми волосами, натянув один из свитеров Теда, она выглядела ещё моложе, чем обычно. Он словно оказался под властью машины времени, Так он себя чувствовал, когда под дождём бегал к девчонкам на свидание в летнем лагере.

Через несколько недель он решил, что «эксперимент» обнаружил между ними не так много общего. Он провёл день в размышлениях, далёких от лирики песен Оскара Хаммерштейна и Дэвида Боуи.

Он позвонил ей сообщить о результатах своих размышлений.

— Анджи, я просто слишком стар для тебя.

— Ты вовсе не так уж стар.

— Мне будет сорок.

— Сорок. Фу!

Получив на работе премию, Тед решил отпраздновать её, заказав столик в «Жоржи», новом дорогом ресторане. Он явился туда вместе с Билли, которому купил новый набор мелков для рисования.

— Столик для Крамеров — это для вас? — надменно осведомился метрдотель.

— Для нас.

— У нас нет высоких стульчиков.

— Я не собираюсь сидеть на высоком стульчике, — с чувством собственного достоинства запротестовал Билли.

Метрдотель, усадив их на не очень привлекательном месте, неподалёку от выхода на кухню, поручил их заботам столь же надменного официанта. Тед заказал мартини и имбирный эль для Билли. Мимо их столика прошёл с заказом другой официант с гигантским лобстером на подносе.

— Что это такое? — спросил Билли, не веря своим глазам.

— Лобстер.

— Я не хочу его.

— Ты и не должен хотеть.

— Лобстер живёт в воде?

— Да.

— И люди едят их?

Происхождение пищи было довольно сложной темой. Баранья вырезка делалась из ягнят, мясо в гамбургерах из животных, которые походили на Коровку Бесси, и если так пойдёт дальше, кто возьмётся предсказать, что ему захочется есть? Тед зачитывал названия из меню: стейк, вырезка, — Билли тут же требовал сообщить ему, откуда они взялись, и сразу же терял аппетит,

— Я возьму горячий сандвич, запечённый с сыром.

— Запеченого сыра не имеем, сэр, — сказал официант голосом, типичным для нью-йоркских представителей его профессии: Я-актёр-и-занимаюсь-этим-не-для-пропитания.

— Позовите шефа. Меня не интересует, сколько это будет стоить. Сделайте.

Появился метрдотель.

— Сэр, здесь не обедают.

— Ребёнок — вегетарианец.

— Тогда можем предложить ему овощи.

— Он не ест овощей.

— Как же он может быть вегетарианцем?

— Он может быть кем угодно. Ему четыре с половиной года.

Чтобы успокоить этих психов и не волновать посетителей ресторана, метрдотель позаботился, чтобы заказ был выполнен. Сидя за столом, они обсудили последние события в садике. Билли с удовольствием наблюдал за своим взрослым окружением, и у них состоялся настоящий праздничный обед, когда Билли, в специальной рубашечке, надетой по такому случаю, и в галстуке, сидел у отца на коленях, а тот никого не видел, кроме своего Билли.

Когда они уходили, Тед, вполне довольный обедом, повернулся к метрдотелю, который едва не упал в обморок, увидев, как Билли невозмутимо вытер шоколадное мороженое с подбородка белой скатертью.