Не отбрасывая тень (СИ)

Его усмешка становится еще ядовитее. Несколько секунд мы смотрим друг на друга - Он с холодной неприязнью, я - с ненавистью и яростью, - и потом я чувствую, как моя кожа стремительно нагревается; не проходит и секунды, как я отдергиваю руки, отпуская Его, и с ужасом вижу, что мои ладони покраснели и покрылись волдырями.

Он отпускает мои волосы, оттолкнув мою голову от себя, и я опускаю ее, пряча лицо за длинной челкой. Ладони жжет; я сжимаю зубы и меня вдруг охватывает такой гнев, что мне кажется, будто я способен разнести весь этот Ад.

- Клянусь, - едва слышно говорит Он; в Его словах сочится яд. - Я сломаю тебя, Томми. Я не оставлю от тебя ничего. Я сделаю из тебя раба, жалкое животное; я превращу твою жизнь в такой кошмар, который не снился и не являлся наяву ни одной из всех жертв всех поколений демонов, которые только побывали в этом Аду.

- И как же ты докатился от первого человека до первого подонка в Аду? - тихо спрашиваю я, поднимая на Него взгляд исподлобья.

Удар. Едва слышный треск полена в камине. Тихий выдох сквозь сжатые зубы. Я прижимаю ладонь тыльной стороной к горящей щеке и бросаю на Него взгляд, полный ненависти.

- Я сломаю тебя, - повторяет Он чуть спокойнее. - Я хорошо запоминаю своих врагов.

- Тогда убей меня прямо сейчас, - выдыхаю я. - Не бросай слов на ветер. У тебя целый Ад тех, кто будет целовать тебя в зад, ты не так уж и много потеряешь от убийства одного демона-новичка.

Он задумчиво смотрит на меня, чуть склонив голову набок. В Его темных глазах с красным отливом мелькает любопытство.

- Надо будет снять голову с демона, который обратил тебя, - говорит он как бы между делом, “чтобы не забыть”.

- С демоницы, - хмыкаю я, и Он чуть поднимает брови. - Это была Сафина. Угораздило же меня переспать с ней…

- Скажи спасибо, что с ней, а не с суккубом, - бросает Он, отворачиваясь от меня. - Иначе ты был бы уже мертв.

- Не забудь добавить “к счастью”, - язвлю я.

Он подходит к креслу и опирается на спинку, склонив голову. Несколько минут в комнате не раздается ни звука, кроме треска поленьев, и я только сейчас вспоминаю, что мои ладони все еще горят.

- Еще раз тебя поймают на нарушении правил, - заговаривает Он после паузы, - и я лично отрежу тебе руки и задушу тебя твоими же пальцами.

- К чему все так усложнять, если можно сразу отрубить мне голову?

Он бросает на меня взгляд через плечо, и я сглатываю. Это от Него не укрывается; Он громко хмыкает, обходит кресло и садится в него, забрасывая ноги на пуфик.

- Ты такой же жалкий, как и все остальные, только с острым языком, - презрительно говорит Он. - Боишься меня не намного меньше, чем другая грязь, обитающая в этом Аду. Очередная мелкая шавка…

- Каких призываешь, - я резко вскакиваю на ноги, кипя от гнева, - и если ты думаешь…

- Я не давал разрешения вставать, - перебивает Он.

Мои колени снова начинают дрожать, но мне удается выстоять. Сверля Его макушку разгневанным взглядом, я тяжело дышу, пытаясь побороть гнев, но что-то в Его словах разозлило меня настолько, что в моей горящей ладони материализуется кинжал.

- Убери это, - холодно бросает Он. - Тебе никогда не победить меня, а с моей смертью высвободится столько энергии, что сотрет не только Ад, но и всю Землю в порошок.

Я с трудом заставляю себя успокоиться, а кинжал исчезнуть.

- Я буду следить за тобой, - спокойно добавляет Он, - еще одно нарушенное правило - и я уничтожу тебя. Сотру в порошок. И не думай, что ты сможешь спрятаться от меня. А теперь убирайся к чертовой матери, запах твоей крови раздражает меня.

Я разворачиваюсь к дверям и ухожу, не говоря ни слова. Ужасно хочется хлопнуть дверью напоследок, но она закрывается за мной сама, и только в холодном коридоре, вдали от горящего камина и Его обжигающей силы, я вдруг чувствую себя жалким и слабым, обычным человеком. От холода и бессильной злобы меня трясет, а ладони горят, и только сейчас я понимаю, что истекаю кровью: от гнева я так сильно сдавил кинжал в ладони, что его лезвие впилось в кожу, оставив глубокий порез.

Подавив вздох и сжав в кровоточащей ладони рукав плаща, я быстрым шагом направляюсь к главному залу.

========== Глава II. ==========

- Малыш, ты дурачок.

Услышав вкратце мое сухое и запутанное объяснение, почему я выгляжу таким потрепанным, Сафина качает головой и чуть поджимает губы, а потом садится напротив меня, ставит чашку на стол и берет мои руки, переворачивая их ладонями вверх. Чуть нахмурившись, она осторожно проводит большими пальцами по обожженной коже, заставив меня поморщиться, и я перехватываю ее взгляд.

- Ввязаться в такое приключение против ангелов… - она закусывает губу, глядя на мои ожоги, и ее брови чуть сходятся на переносице. - Еще и Его гнев на себя навлечь…

- Да пошел Он, - выдыхаю я, сжимая зубы от боли.

- Что Он сделал? Ты прикасался к Нему?

- Было дело.

- К Нему нельзя прикасаться.

- Прости, не подумал об этом. Был занят попытками оторвать Его руку от своих волос.

Что-то в тоне, которым я сказал это, заставляет Сафину поднять глаза и пристально вглядеться в мое лицо, прежде чем снова опустить взгляд на мои руки. Проходит некоторое время и она отвечает.

- Чудо, что ты вообще жив остался. Демоны высшего ранга так защищаются от посторонних физических касаний. Он мог обратить тебя в пепел за секунды.

Некоторое время мы молчим: я обдумываю то, что она сказала, а она сосредоточенно смотрит на мои руки, лежащие на столе, словно ненужные предметы, и тянется за своей чашкой. Я бросаю взгляд на ее длинные, красные ногти и два золотых кольца, которые издают едва слышный стук о керамику, когда она берет чашку.

- Умеешь найти приключений на задницу, - говорит она, качая головой.

- Это ты еще при нашей первой встрече должна была понять, - хмыкнув, отвечаю я.

Сафина делает несколько глотков, ставит чашку и мягко накрывает мои ладони своими. У нее прохладная, нежная кожа; я смотрю на ее сосредоточенное лицо и она перехватывает мой взгляд. Ее брови и ресницы накрашены, а к уголкам глаз уходят черные стрелки, немного похожие на египетские и делающие взгляд ее серо-голубых глаз пронизывающим. Я вижу нечеткий след от карандаша, обводящего ее губы, и бледно-розовый блеск на пару тонов светлее. Она выглядит не слишком опрятно, словно бы наспех собранная и накрашенная, но в этой неопрятности сквозит что-то привлекательное. Когда я стал демоном, я заметил это, но тогда, при нашей первой встрече, я был более невнимателен к таким деталям.

Или более пьян.

- Я знаю, что нормальным характером природа тебя не наделила, - говорит она, и я ухмыляюсь, - но будь осторожен с Ним. Он обычно не церемонится с теми, кто Ему не нравится; если ты будешь много огрызаться, Он тебя просто убьет.

- Значит, буду огрызаться немного.

- Томми!

- Прости, вырвалось.

- Он не любит наглецов. Сам подумай: в Аду в Его подчинении не одна тысяча демонов. Он ничего не потеряет, если убьет тебя; ты, скажем так, не очень ценный кадр…

- Спасибо, Сафина.

Она смеется, обнажая за пухлыми губами ряд белоснежных зубов с чуть выступающими клыками, а я вдруг думаю, что то же самое я сказал Ему - что Он может убить меня и ничего от этого не потеряет. Он тогда ушел от этой темы и не ответил мне…

В разговоре возникает пауза. Сафина, едва касаясь моих ладоней своими руками, лечит нанесенные мне раны и ожоги, а я вспоминаю наш с Ним разговор. Что-то во всем этом было не то; что-то не то в том, как Он пообещал следить за мной и уничтожить меня; в том, как Он склонил голову набок, словно переоценивая меня, пытаясь увидеть по-другому; в том, как чуть трепетало Его крыло, к которому мне так хотелось прикоснуться, пока Он стоял у камина, и огонь словно бы тоже подчинялся Ему, танцевал и извивался под Его взглядом, и все вокруг дышало подчинением, было пропитано этой сладкой дрожью контроля…

- Малыш, ты витаешь в облаках, - говорит Сафина, и черное крыло исчезает, а я возвращаюсь мыслями обратно и смотрю на нее. Она уже отняла свои руки; все ожоги и порез от кинжала исчезли, моя кожа была чистой и гладкой, без единого следа.