Пока цветет жасмин (СИ)

— В мои планы не входит, чтобы ты вырубилась слишком быстро, моя остроязычная шлюшка. И не вздумай мне тут в обморок падать! Я даже не начал развлекаться!

Глядя в глаза Марселине, Падший прищелкнул пальцами, и возле него появился столик на высоких ножках. На нем стояло четыре кувшина — один меньше другого. В камере повис тяжелый приторный запах святого масла. За кувшинами, на замшевой тряпочке, лежало около десятка всевозможных ножей и кинжалов. Люцифер нехорошо улыбнулся, медленно проведя по ним пальцами, а Марселина содрогнулась.

— Поиграем в игру, солнышко, — сладко протянул Падший. — Игра называется «Не ври мне!» Правила просты. Я задаю тебе вопросы, ты на них отвечаешь. Если ответ меня устраивает, тебе повезло, а если нет - буду пытать так сильно и так страстно, что завизжишь у меня как сучка, поняла? Я тебе такое садо-мазо устрою, какого ты себе даже и представить не можешь. Святая инквизиция тебе покажется радугой в отличии от моих пыток! И да… Михаил ищет тебя, вот тут ты права. Но найти тебя он не сможет. А знаешь почему? — Он склонился к перепуганной ангелессе и нежно прошептал ей на ухо. — Это Ад, солнышко. Здесь играют по моим правилам. А уж я позаботился о том, чтобы мой старший братец не смог нас найти.

— Михаил меня найдет и заберет отсюда! — прошипела Марселина и с ненавистью посмотрела в голубые глаза архангела. — Я не стану ничего тебе говорить и не буду играть в твою жалкую игру.

— Потаскушка! — прорычал Люцифер. — Ты находишься в моей пыточной и в моей власти, и ты будешь выполнять мои проказы и мои требования, усекла?!

Падший сильно ударил ангелессу по лицу, от чего та ахнула и, стиснув зубы, зажмурилась.

Боль. Ужасная, адская боль.

Безысходность.

А Люцифер только усмехнулся и отошел к столу с оружием. В задумчивости перебрал блестящие лезвия и, довольно усмехнувшись, выбрал тонкий кинжал с золотой рукоятью. Лезвие ярко блеснуло в свете факелов.

Повернувшись, он показал ангелессе выбранное орудие, издевательски покрутив его - так, чтобы пленница хорошенько рассмотрела все. Марселина, ругнувшись, попыталась дернуться, но только зашипела от боли.

— Ты же все равно скажешь. Давай по-хорошему, пока я добрый? — нахмурившись, спросил Дьявол и взмахнул в воздухе клинком. — Ты же знаешь, что это не обычный клинок, а ангельский. Поэтому лучше тебе быть послушной и отвечать на мои вопросы.

— Я не собираюсь потакать тебе и подчиняться, — посмотрев в глаза палачу, ответила Марселина. — Ты зазнавшийся, лживый, невыносимый архангел. У тебя появилась Палами, твоя любовь. Она тебя любит всем сердцем, и ты изменился, когда полюбил и стал любимым. Ты полюбил и стал для нее самым любимым, самым важным в ее жизни. Любовь это самое прекрасное в жизни людей или не людей. Я по себе знаю, так как полюбила Михаила. И Палами любит тебя всем сердцем, и она боится за тебя, боится, если ты вдруг совершишь какую-нибудь глупость.

Дьявол застыл на месте и слушал монолог ангелессы внимательно, но когда она договорила, он с силой сжал в руках клинок. Его глаза вспыхнули огнем и льдом.

— Что? Она мне изменила! Изменила с моим братом - твоим возлюбленным, между прочим! И ты говоришь, что она меня любит? Да, она изменила мою жизнь, да, я полюбил ее всем своим прогнившим сердцем. Но теперь мое сердце разбито на мелкие осколки, и оно снова почернело, и пустота теперь заполнена гневом! Михаил сделал мне больно, и я ему тоже сделаю больно. Я буду пытать тебя без горечи и без жалости! Знай это, Марселина!

Ангелесса с ужасом смотрела на Люцифера. Она была сильной, язвила там, где другие плакали и смеялась там, где другие впадали в депрессию. Но сейчас, находясь в полной его власти, ей впервые за долгое время стало страшно. Хотя подчиняться мучителю она все-таки не собиралась.

— Ну, так что? Будешь отвечать на мои вопросы? — поинтересовался Падший и посмотрел на пленницу.

— И не подумаю! — в тон ему ответила Марсель.

— Эх, а я старался быть добрым, — покачав головой, произнес архангел и с силой вонзил в плечо ангелессы узкий клинок.

Марселина не удержалась от крика. Ухмыльнувшись и прикусив нижнюю губу, Падший провел кончиком лезвия по щеке пленницы. Вниз побежала струйка крови. Ангелесса зажмурилась, чтобы не видеть глаз Люцифера - в них она видела адское пламя.

А Люцифер продолжил наносить аккуратные порезы на лице и плечах Марселины. Он упивался ее стонами и страхом. Это напомнило ему времена, когда он пытал мерзких людишек, наполняя ад истошными криками, предсмертными хрипами и беспредельным ужасом.

— Ну же, ответь, Марселина. Михаил тебе определенно все рассказал. Как он влюбился в мою Палами, как он поцеловал ее, как он ухаживал за ней. Хотя как поцеловал я знаю. Мне сообщила одна мерзкая, рыжая демоница. Она засняла все на планшет и мне показала. Но ты мне должна рассказать, как вспыхнули чувства любви Михаила к Палами! Мне больно это слушать, но ты должна мне рассказать, — прорычал архангел и сильнее надавил на клинок.

Ангелесса вскрикнула, а Люцифер удовлетворенно улыбнулся. Он возвращался в свою стихию, снова чувствуя себя палачом, и ему определенно это нравилось.

— Ты мог спросить все у Палами или Михаила! Я тебе зачем?! — задала вопрос Марселина, стараясь побороть боль.

— А я хочу причинить боль и разбить сердце Михаилу! Чтобы он чувствовал то же самое, что и я, когда увел у меня Палами, — перехватив клинок поудобнее, ответил Люцифер. — Ну же, говори!

Он вонзил клинок в бок девушки, прокрутил несколько раз, а затем посмотрел на неё. Марселина кусала губы, стараясь не кричать. Не доставлять своему мучителю этого удовольствия.

— Я тебе ничего не скажу, упертый ты баран! Какой же ты эгоистичный! — крикнула ангелесса, и сильный удар по лицу заставил ее до крови прикусить губу.

— Ну, что есть, то есть, — ухмыльнулся Светоносный и, отложив клинок, схватил блондинку за волосы. — Говори, или будет еще хуже!

Блондинка молчала, и тот, стиснув зубы, в третий раз её ударил по лицу с такой силой, что гладкое кольцо на его пальце разодрало кожу на скуле.

— Я в последний раз спрашиваю, Лина - что ты знаешь об отношениях Палами и Михаила? — Люцифер опять взял кинжал и, не дождавшись ответа, по рукоять вонзил лезвие в бедро ангелессы.

Марселина дернулась и попыталась пнуть Люцифера, но промахнулась.

— Ты эту штуку не туда пихаешь. Ох. Я люблю ролевые игры. Давай, тигра, накажи меня, — прошипела ангелесса, заставляя Дьявола все больше злиться.

Оттолкнув пленницу, Люцифер взял со стола кувшинчик со святым маслом и тоненькой струйкой начал лить его на оковы, обхватывающие запястья ангелессы. Марселина закричала, когда масло коснулось кожи. Стекая вниз, оно причиняло гораздо б[о]льшую боль, чем порезы и раны от кинжала.

— Ну, ответ меня не устроил, милая. Ещё раз спрашиваю: что было между моим старшим братом и женой? Отвечай, потаскушка маленькая! Или тебе жить надоело?! Я могу тебя сейчас как последнюю муху прихлопнуть.

— Ничего я больше не знаю! Давай, красавчик, ещё сильнее. Полей меня маслом, устрой мне спа-салон и любовные игры. Мужчина, поднявший руку на женщину, подобен мужчине, поднявшему член на мужчину. Вот! — прохрипела сквозь боль ангелесса и сплюнула кровь.

Люцифер оскалился и резким движением выплеснул остатки масла на рану на плече. Марселина уже не могла сдерживать крик, и Падший поморщился.

— А в объятиях Михаила ты сильнее кричишь? — Люцифер взял следующий кувшинчик. — Проверим, насколько у тебя сильный голосок?

Широкая струя масла, стекающая по израненному животу и ногам, задымилась, перемешиваясь с ангельской кровью. Ангелесса закричала так, что все-таки сорвала голос.

— Говори, или тебе мало?!

— Я ничего не знаю… Я тебе клянусь своей жизнью… — почти неслышно прошептала Марселина и бессильно повисла на цепях.

Падший прищурился.

— Эй, Марселина, еще рано в обмороки падать, — Люцифер дал ей сильную пощечину, а потом взял ведро с водой, устроив пленнице очередной душ. — Веселье только началось! На улице еще только ночь! Чего это ты уже спать собралась?