Оплачено сполна (СИ)

«Грязнокровка!»

Опять, опять. Он не нуждается в сне, но нуждается в отдыхе, вы мешаете ему. Вы настигаете повсюду. Как бы там ни было, вы хотите стать ему врагами, но он все равно одержит победу.

Он Лорд Волдеморт, величайший маг века, и новый век он встретит покровителем Британии. Как Оливер Кромвель, как Отто фон Бисмарк в короне кайзера, как Иоанн Ужасный.

Вот вы и исчезли. Он зол на вас.

Хогвартс падет перед ним ниц и станет новым оплотом его господства. Дети внемлют ему, узреют истинную свою роль в истории и пойдут за ним, заменив трусов, что служат ему теперь.

Он исполнит свою волю.

Он Лорд Волдеморт. Никто, даже Дамблдор, ему не помешает.

***

- Получили, что хотели? – тихо спросил Гарри, присевший в нишу окна.

За окном горели по-зимнему далекие звезды, а в Хогсмиде загорались огни вражеского лагеря. В такую ясную ночь не должно быть войны. В такие ясные ночи умирают только своей смертью, от усталости. В такие ночи нельзя предавать.

Снейп посмотрел туда, за холодное стекло, чувствуя потерю чего-то важного и не умея объяснить ее даже себе.

- Да, Поттер, - бросил он раздраженно.

У него тряслись руки и никак не хотели успокаиваться. Но он сделал свое дело. Исполнил давнее обещание. Он отомстил. Что не так?

- Посмотрите на меня, Поттер, - сдался, наконец, он. Не сдался бы никогда! Но внутри разливался странный холод, который чувствуешь, стоя во вьюжном зимнем поле, не чая выжить. И даже потеря лица стала такой мелочью перед этим холодом, что Снейп закутался в мантию в тщетной попытке согреться и взмолился:

- Неужели вам трудно? Посмотрите на меня, негодный мальчишка!

Зеленые глаза по-прежнему хранили цвет глаз Лили. Но более в них от нее не осталось ничего. Не было веселой зелени весны, которая принесет победу и новую жизнь.

Там не было даже того, прежнего, дерзкого и безрассудного мальчишки.

- Все приходят к одному, профессор Снейп. Вы пришли к тому же, к чему пришел и я. Оказывается, не становится легче от мести и прощать не получается. Тем более, если дело касается детских обид, которые давно пора забыть.

- Ваша мать не была детской обидой, Поттер! – рявкнул Снейп. - И не смейте касаться этой темы!

- Она моя мать, а это побольше чем любовь мужчины и женщины, – отрезал Гарри.

Снейп замолк. Кажется, стало только холоднее.

- Вы ее любили. А Дамблдор не защитил их, потому что не всеведущ, а они доверились не тому человеку, - Поттер смотрел исподлобья, без обычной ненависти.

Снейп впервые понял, что сильнее, чем ненависть, ранит презрение. Глубокое, сильное, замешанное на жалости к неудачнику.

- Дамблдор был человеком. И он тоже совершал ошибки.

- Как вы можете, когда речь идет о вашей матери! - закричал Снейп, забывая про то, что перед ним всего лишь мальчишка. Дрожь по-прежнему била его, а холод неясного происхождения проникал внутрь.

- Да выслушайте вы наконец! У меня к Дамблдору намного больше обид, знаете ли! Я мог бы обвинять его во всем подряд, включая смерть Сириуса! Но я простил ему смерть родителей, не просто красавицы Лили, а смерть моей мамы и моего папы, мои несостоявшиеся полеты на игрушечной метле, собаку и какао по утрам! Простил ему даже то, что он в угоду тщеславию упустил шанс не дать моему деду стать Волдемортом! Простил смерть приемного деда и бабушки! Простил то, что он не сказал! Потому что он не знал! Он слишком многого не знал!

- Когда вы пришли в школу, он уже знал все! Это я узнал только недавно!

Гарри неожиданно перестал кричать и только вздохнул.

- Он знал, что будет, если я узнаю. Мне было плевать, кем становиться. Лишь бы только подальше от Дурслей. Он понимал, что узнай я об этом, первая же встреча с Волдемортом обернется моим переходом на его сторону. Так могло бы быть. Мне было совершенно плевать, как жить, только бы рядом был кто-то родной и любящий. Потом дед бы узнал правду сам или от Дамблдора. Он ведь умеет искать… всегда умел. И мне пришлось жить так.

- Дамблдор святой, вы считаете? – собирая остатки достоинства, спросил Снейп самым язвительным тоном, на который был способен.

- Нет, и за это я люблю и уважаю его еще больше, - кивнул Поттер. - Скажите мне, осталась ли у вас в жизни еще что-то, ради чего стоит влачить ваше жалкое существование?

Как мысли читал, негодный заносчивый мальчишка, еще больше похожий на своего папашу…

- Поттер, не смейте… это не ваше…

- Помните, вы сказали мне когда-то: «Слава это еще не все, верно, мистер Поттер?» Скажите мне, профессор Снейп: ведь умение сварить зелье любви - это ведь еще не…

- Замолчите! - рыкнул тот, делая неосознанный рывок в сторону Гарри. - Вы не знаете, о чем говорите!

- Я знаю, - тихо сказал Поттер, даже не поднимаясь. - Я не знаю, зачем вы убили его. Потому что вы и сами не знаете. Я чувствую только, что вина никуда не ушла и вряд ли куда-нибудь уйдет. Вы тоже участвовали в этом.

- Не смейте! - сорвался бледный до синевы Снейп. - Если бы…

- Сколько всяких «мог бы» в вашей голове, а «сделал» только одно. Спасая меня, думали искупить… - он безжалостно хмыкнул. - Вот он я, в таком во мне нуждается мир.

- Я любил вашу мать, Поттер! - сказал он и, кажется, снова принялся искать в его глазах отблеск тех, давно забытых.

- Если бы она осталась в живых, - губы Гарри дрогнули, - для вас не изменилось бы ничего.

- Откуда вам знать, откуда…? - прошептал Снейп, сползая по стенке, сгибаясь под грузом своих воспоминаний, своей вины.

- Я слышал то, что слышали люди, я видел то, что видели их близкие. Я знаю, что тьма в вас навсегда убила ее любовь.

Поттер тяжело поднялся и ушел в кабинет, даже не посмотрев в сторону декана Слизерина, жавшегося к стенке и дрожащего. Там был не профессор Снейп. Там уже давно был только обиженный подросток Северус, который так и не научился прощать.

Гарри был последним, кто его видел. После окончания войны его имя возглавляло список без вести пропавших.

Мавр сделал свое дело, мавр может уйти.

***

Когда Минерва МакГонагалл и трое авроров добрались до кабинета Дамблдора, Хогвартс закончил последние приготовления к обороне, ощетинился заколдованными стражниками, расцвел хищными растениями и слегка подрагивал маревом защитного купола.

- Мятные пастилки, - буркнула женщина и, подобрав мантию, резво взбежала по лестнице, неся важные вести и надеясь, что директор уже связался с Орденом Феникса.

В дверях кабинета ее прыть отчего-то закончилась, и Роберт Бэйли уперся в ее спину.

- Мадам, что слу… - начал он, но профессор шумно выдохнула и шагнула внутрь кабинета, будто каждый шаг давался ей с трудом.

- Быть не может, - не удержался Бэйли. - Как?

- Твою мать, - выругался менее сдержанный Лоуренс, привыкший с оперативниками не церемониться.

Дамблдор, восседавший в кресле, был абсолютно и окончательно мертв, хотя его поза ничем этого и не выдавала, но Бэйли насмотрелся на мертвецов. Сидящий рядом с ним подросток поднялся, глядя на авроров пустыми от шока глазами, и оказался Гарри Поттером.