Tell me "I know" (СИ)

Даже в Преддверии значительно теплее, чем снаружи, и мы вновь старательно закрываем за собой ворота, чтобы не впускать сюда холод. Что ж, впереди еще два дня пути… а потом мне точно не отвертеться от беседы.

После недолгого совещания мы решаем спуститься на Первый Уровень, и уже там разбивать лагерь – все не терпится побыстрее расплеваться с заданием, потому что накопленная усталость берет свое.

И снова – огоньки светлячков над ладонями, аккуратное перемещение по завалам камней и мусора, наклонные пандусы полуобвалившихся спусков… Романтика, дери ее Оскверненный…

Неожиданно подает голос всю дорогу старательно исполнявший твое указание «не хватать воздух ртом» Джас:

– А все-таки, что это был за нечестный прием, Летис?

Отвечает ему сохраняющий поразительно серьезное выражение на лице Нат:

– Это был, друг мой, прием, в обиходе именуемый «щенячьи глазки».

====== Глава 40 ======

Второй Ярус – неожиданно светлый. В этой части, по крайней мере. Не знаю уж, что там будет дальше, но сейчас по нему шагать даже приятно. Ты, непонятно с какого резона, взялся объяснять Волчонку принципы создания сложных плетений контроля светлячков – вроде того, которое заставляет твой собственный лететь метрах в ста впереди отряда почти под самым потолком – для проверки наличия паутины и распугивания ее обитателей. Волчонок по привычке шипит и плюется, но значимость твоих советов все же признает. Ну, и то хлеб.

– Знаете, что странно, – Ал разглядывает украшенные потеками Скверны стены и нарочито недоуменно чешет затылок, – Вот вроде самое отвратное место на Тедасе… а мне тут лучше, чем в Денеримском дворце. – Помнишь, когда-то давным-давно, во время поисков Бранки, нас занесло в тейг Ортан? – Ну, помню, – Алистер хмурится, глядя на задумчивого эльфа. Тот идет вперед, но взгляд его, кажется, устремлен куда-то вглубь него самого, в самые дальние из уголков его воспоминаний. Спустя несколько мгновений молчания, Летис так же отрешенно произносит: – Когда вбираешь Тьму…уже не так скучаешь по Свету.

Ал отчего-то замолкает, резко отворачиваясь. Странная реакция на вполне справедливое замечание… Хм-м…что ж, мне не дано знать все детали их прошлого, хотя кое-какие моменты выяснить было бы крайне… полезно. И занимательно.

Каменная арка возникает перед нами словно ниоткуда, за демон знает которым по счету поворотом. Варрик при виде нее лишь глухо охает, с какой-то отчаянной жадностью всматриваясь в полустертые временем и Скверной надписи, пытаясь разобрать, что именно здесь написано, после чего охает еще раз:

– Мать моя Совершенная! Это же вход в Кад-Аглаш! – Точно так, господин Тетрас, – Нат коротко улыбается, поводя рукой в сторону входа. – Прошу.

В ответ на мой вопросительный взгляд лучник лишь мотает головой:

– Их пока нет. Если бы они уже прибыли, они бы ждали нас в самом тейге, и мы бы их уже почувствовали. Так что мы идем на центральную площадь и устраиваемся в одном из брошенных строений вплоть до их появления. – Мне совсем не нравится, что орлесианцы задерживаются даже сильнее нас, – ворчание Ала почти неслышно, но он ловит мой взгляд и морщится. Что ж, я могу его понять.

Должно быть, все заброшенные тейги выглядят одинаково. Каменное крошево, усыпавшее то, что в пещере должно изображать улицы, расколотые статуи Совершенных, взрытые непонятно чем мостовые… И скелеты. Десятки и даже сотни скелетов – вперемешку гномы и Дети Ошибки. На миг все окружающее начинает казаться колоссальной братской могилой двух народов. Рядом со мной, задумчиво хмурясь, идет Варрик, оглядывая развалины Кад-Аглаша, и молча стискивает зубы, играя желваками.

Центральная площадь тейга выглядит еще более…мертвой. Кажется, что все, кто жил здесь, в этой необъятной пещере, оказались в кольце врагов и погибли в безнадежном бою, даже не пытаясь выбраться. Сооруженные наспех баррикады поперек проходов между приземистыми строениями разметены в стороны.

Мои мысли озвучивает и гном, медленно обходящий по кругу разваленный фонтан, усыпанный слоем костей:

– Почти все. Те, кто мог держать в руках оружие, от совсем юных до совсем дряхлых, – он присаживается на корточки, аккуратно касаясь пальцами кольчужной сетки, рассыпающейся от ржавчины, отводит ее в сторону, открывая потемневшие от времени кости таза. – Девушка, совсем юная…даже не рожала, похоже, ни разу. А вот, – он кладет руку на буро-серый череп, где еще более темными линиями обозначены стыки костей, – мальчишка. Ему еще и двадцати не было. Видите, по краям черепных пластин намек на хрящ? Он еще даже не вырос толком. А вот это наоборот – старик, – его рука перемещается на тяжелую бедренную кость с шишковатыми наростами на обеих концах, – Давно миновал двухсотлетний рубеж… Ему и так недолго оставалось, но он решил погибнуть в бою, а не сдохнуть, лежа пластом в своей постели.

Мы все молчим, глядя на товарища, но Варрик нас словно не замечает, его взгляд перебегает с тела на тело, с кости на кость, с доспеха на доспех.

– Никогда не понимал, как можно любить…вот это, – он медленно поднимает глаза вверх, разглядывая тонущий в темноте свод пещеры, – Еще меньше понимаю, как за это можно умирать. – Сколько бы ужаса или отвращения не вызывало у прочих какое-то место, всегда найдется тот, кто назовет его своим домом и будет готов умереть за него. – Ты сейчас об этих подземниках? Или о себе? – Варрик прищуривается, глядя мне прямо в глаза. Улыбаюсь – горько и криво, я сам чувствую это. – Не знаю, друг мой, – передергиваю плечами, ощущая, как трутся о петли крепежей Асала и Хазрат. – Не знаю.

Он встает на ноги, бросая последний взгляд на следы былой битвы, и отворачивается:

– Ну что? Я так понимаю, мы устраиваемся где-то в этом склепе? Отлично.

Наигранная бодрость тона никого не обманывает – он хочет побыстрее убраться отсюда. Да и я тоже, говоря по правде.

Дом. А у Нас есть такое место? Разумом мы понимаем, что домом нужно называть родовое поместье Амеллов в Эмериусе… Привычками – невольно тянемся к Цитадели…

Но существует ли для Нас наш собственный дом? Дом, за который можно умереть? И можно ли домом считать весь мир? Мы подозреваем, что все же нет. Прежде Нам это было не нужно, но… почему же сейчас осознание того, что у простых смертных есть что-то, чего нет у Нас, повергает Нас в такую тоску?

Натан быстро осматривает брошенные дома и, выбрав один, наиболее удобно и безопасно расположенный, с помощью Каллена открывает дверь. Заржавевшие петли хрустят, но не ломаются. Добротно гномы все делают, ничего не скажешь. Ты вместе с Волчонком обходишь ближайшие, не выглядящие необитаемыми тени, и пару раз вы даже натыкаетесь на пауков – не слишком крупных, но все же могущих стать опасными для одинокого дозорного.

Каменный уголь и сухая смесь для розжига очага находятся в одной из задних комнат дома. Должно быть, когда-то он был уютным…ну, с гномьей точки зрения. Правда, мебели в нем нет – то ли за прошедшие века рассыпалась прахом, то ли еще во времена сражения за тейг ее разломали, пустив на баррикады – и последнее кажется мне весьма вероятным. Все же, одно обыкновенное каменное кресло, уложенное спинкой навстречу врагам, может стать весьма удобным рубежом обороны…

Еще раз проверив строение на наличие неучтенных ходов-выходов, мы устраиваемся в самом большом из помещений, в центре которого утоплен в пол открытый очаг с тяжелым жестяным раструбом над ним.

– Как долго мы можем их тут прождать? – Варрик пристально смотрит на Хоу, и тот морщится: – В данном случае – надеюсь, что не больше пары суток. Однако с уверенность что-то сказать не могу, потому что просто не знаю, каким маршрутом они движутся, – он на пару секунд умолкает, после чего оборачивается к Лету, – Итак, думаю, можем приступать к первоочередному вопросу. Что будем делать? – Сложно сказать. Орлесианцам сообщаем об отсутствии Дракона в Гроте, следим за их реакцией.

Алистер трет переносицу и, глядя в огонь, отстраненно произносит: