Камаэль (СИ)

– Водяные. Кто-то из Тёмных подкинул их яйца нам в ванную. По идее, на твоём месте сейчас должен быть я.

Я довольно хмыкнул и теплее закутался в одеяло, глядя на мужчину и едва не начиная мурлыкать:

– Что ж, хотя бы яйца они подкатывать умеют. Но, думаю, тебе придётся немного обломаться, потому что это место – слишком тёплое и уютное.

Горькая улыбка, скользнувшая по губам Виктора не могла не насторожить, а потому напряжение тут же выгнало веселье и хорошее расположение духа, как трактирщик выгоняет напившихся до поросячьего визга посетителей взашей:

– Что?

– Теперь на твои прекрасных кистях и лодыжках отпечатаются следы их рук, – с каким-то особенным сожалением оповестил меня вампир, удавливая сигарету в пепельнице, а затем чуть улыбаясь. – Радует то, что это ненадолго.

Мы несколько мгновений смотрели друг другу в глаза, словно пытаясь выловить там что-то своё, что-то столь нужное, а затем тихо рассмеялись. Я замолк быстрее, вслушиваясь в тягучий бархат смеха Виктора и утопая в нём, с ужасом понимая, что ничего прекраснее не слышал. Даже вальс «Амели» в исполнении матушки сейчас мерк перед смехом этого мужчины, который был мне совершенно чужим, но в то же время словно бы самым родным во всех мирах. Быть может, что так и было?

– Кажется, ты мне хотел что-то рассказать, – садясь в кровати и рассматривая собственные кисти рук, что, в самом деле, были украшены тёмно-фиолетовыми синяками от лап водяных.

Лицо Виктора тут же потеряло всю свою светлость и радость, а глаза даже слегка потускнели – сразу становилось понятно, что говорить на эту тему он совершенно не хочет.

– Вампиры – тёмные существа, – тихо начал он, задумчиво покручивая в руках золотистую зажигалку с гравировкой розы на одной из поверхностей, словно бы раздумывая над тем, стоит ли раскурить очередную сигарету или нет. – И поэтому мы должны относиться к Тёмной фракции, враждовать со Светлыми существами. Так уж получилось, как ты знаешь, что наша матушка – оборотень-перевёртыш, а отец – вампир. Для меня до сих пор остаётся загадкой, как им удалось сойтись и остаться вне угроз Советов настолько долго. Советы – это старейшие Светлые и Тёмные существа, живущие отдельно от других, принимающие все политические решения, если ты не знал, а, судя по выражению твоего лица, ты не знал. Насколько я знаю, пока матушка была беременна мной и Джинджером, разгорелась очередная война, и ей немало досталось от некромантов. Они забрали у неё Силу и почти лишили её жизни. Если бы не отец, нас бы не было здесь и сейчас.

Я помню отца великолепно. Он был строгим, но при этом невероятно ласковым и нежным, у него было отличное чувство юмора и непомерная любовь к сигаретам. Бывало, что он сидел в том самом доме, из которого я тебя забрал, у камина и курил, курил, курил, а мама ругалась на него, потому что мы с Джинджером дышали этим дымом. Но отец только улыбался, целовал её руку и продолжал курить, один за другим отправляя окурки в огонь. А потом как-то совершенно неожиданно для нас появился ты, Льюис, – Виктор нежно улыбнулся мне и погладил по волосам, затем вновь откинувшись в кресло и продолжив, – мы с братом боялись тебя, потому что ты постоянно кричал или смеялся, но всегда сидел у матушки или отца на руках. Ты очень любил дёргать его за волосы, знаешь? А затем начались несчастья. Совет Светлых прознал о том, что матушка живёт с вампиром и даже жената на нём по человеческим обычаям, а потому они поставили себе цель любой ценой убрать отца.

В наш с братом девятый день рождения, когда тебе было всего три годика, мы с отцом отправились на охоту в лес, который сейчас уже вырубили и застроили новыми домами. До него было несколько часов езды на машине, но и пешком туда можно было добраться быстро, если идти напрямик, а не вдоль дороги. Это было захватывающее зрелище! Отец мастерски стрелял из ружья и учил нас этому. Когда мы уже ближе к закату возвращались с несколькими кроликами в сумках домой, нам навстречу вышло трое мужчин. Я сразу унюхал то, что они оборотни, хотя они и утверждали, что являются людьми и охотниками на нежить. Отец побросал нам сумки и сказал бежать. И если Джинджер сразу бросился наутёк, я хотел остаться и даже остался, но один из этих «охотников» погнал меня прочь. Я слышал, как кричал от боли отец, хотя и не видел, что они с ним делают. Сумки были тяжёлыми, но я продолжал бежать. А когда явился, матушка отказалась пускать меня на порог. Джинджер, как я потом выяснил, рассказал ей о том, что я остался с охотниками, чтобы помочь им убить отца, охотники же в Светлом совете рассказывали с точностью до наоборот. Тогда-то я и предал Тёмных и решил, что останусь со Светлыми существами, чтобы загладить свою вину перед матерью. Она до сих пор не желает со мной говорить.

Что до тебя, Льюис, то всё оказалось куда как сложнее, чем я ожидал.

Виктор замолчал, мрачно смотря на стену. Тонкая морщинка пролегала меж его бровей, глаза, казалось, потемнели от горьких воспоминаний. А я невольно восхищался. Если бы я был на его месте, я бы обязательно откусил Джинджеру голову! А он, кроме того, что терпеливо к нему относится, ещё и матушку защищает, которая, по сути, его прогнала от себя ни за что, ни про что. Тем не менее, я молча ждал, пока он закурит, соберётся с мыслями и начнёт говорить.

– Ты, Льюис, не просто так привлёк внимание нашего братца. Дело в том, что белых тигров-перевёртышей в природе не было до твоего появления, именно тигров, заметь. А белые звери автоматически относятся к королевской семье. Когда я восемь лет назад узнал, что твоя истинная форма зверя – белый тигр, я стал поднимать архивы и ворошить все семейные древа, чтобы найти связь между твоей формой и нашими семейными связями.

Тихо скрипнула дверь в комнату, и к нам заглянула Камилла, которая вела за собой светловолосого юношу примерного моего возраста с мягко сверкающими серо-зелёными глазами. Длинные волосы его были подобраны в низкий хвост, а сам он был одет в дымчато-белые одежды, мягко обтекающие его изящное, манящее тело. Привстав из кресла, Виктор пожал руку юноше, который через миг устремил пронзительно-холодный взгляд на меня. От этого взгляда внутри меня словно бы образовалась глыба льда, а тело содрогнулось от холода.

– Рад увидеть тебя живым, Льюис, – голос юноши был не более тёплым, чем его взгляд, но я заставил себя улыбнуться и кивнуть в ответ.

– Это Габриэль Стефан, наш главный помощник и покровитель, – ответил на мой вопросительный взгляд Виктор, опускаясь обратно в кресло и кивая Камилле, которая через секунду уже выветрилась из комнаты. – Габ прикрывает наши несколько партизанские действия от…

– Я скрываю их тёмные и дурно пахнущие делишки от Совета, иными словами, – перебил моего брата юноша и без лишних вопросов налил себе чая, за который тут же и принялся, чуть прикрыв глаза.

– Да, – с натянутой улыбкой кивнул вампир. Мне без лишних слов стало понятно, что просто так этот кусок льда никогда не станет помогать кому-то из Тёмных, а ведь и Виктор и Камилла были таковыми.

– А почему Камилла помогает тебе? – так и не дослушав про семьи, поинтересовался я у брата, стараясь как можно скорее абстрагироваться от ледяного эльфа, что восседал на моей кровати.

– Поверь, её история куда как более печальна, чем моя, – несколько даже грубо отозвался Виктор, делая глубокую затяжку и выпуская густое облако дыма, отчего Стефан недовольно наморщил свой очаровательный носик.

Несколько минут царила полнейшая тишина, прерываемая лишь тихим шипением сигареты Виктора, когда он затягивался, шелестом моего одеяла и звоном чашечки Габриэля, по которой он изредка стучал коготками, явно способными выцарапать любые глаза. Да что там глаза – сердце! Я даже невольно подумал о том, есть ли у этого куска льда сердце?

– Так вот, – наконец прервал тишину мой брат, удавив сигарету в пепельнице и подняв на меня серьёзный взгляд, от которого мне стало дурно. – Я потратил несколько лет на то, чтобы найти достаточно древние записи, провести линию родства и получить результат.