Пока цветет жасмин (СИ)

Закат часто запоминается своей таинственностью — словно дверь в тайну ночи. Неповторимостью – ведь каждый закат неповторим, именно этим он и прекрасен. И, конечно же, красотой. А в это время, пока миллионы сердец учащенно бьются, загадочные и лучезарные облака окутывают солнце, пряча его где-то за горизонтом… И таинственный закат радует глаз людской…

Палами стояла у окна в своей спальне и внимательно наблюдала за прекрасным закатом. Такую красоту редко когда видела девушка. Она очень долго жила в Аду, и, разумеется, не могла видеть такое очарование и такую прелесть. Где-то в глубине души она призналась себе, что в мире людей лучше, чем в Аду. Здесь, на Земле, происходят удивительные и воистину сказочные явления, которых в Аду не увидеть. Хотя это её дом, и от этого никуда не денешься.

— Ну ты дала, подруга. Я снова пришла тебя проведать. Мне просто скучно стало, вот я и зашла. Ты очень глупо поступила, разозлив Люцифера. Да ты же самоубийца. Кем ты вообще себя возомнила, что смеешь вот так себя с ним вести?! Ты как была для него игрушкой, так ней и осталась. Ничего не изменилось. Хотя…

Неожиданный голос за спиной заставил Палами вздрогнуть и обернуться. Пройс только закатила глаза и отошла от окна. Она прищурилась и холодно окинула взглядом ненавистную Мэг, которая, видимо, пришла в очередной раз поиздеваться. Конечно, чем же ей ещё заниматься?

“Вот, скотина, неужели тебе мало было? Какого черта ты сюда притопала? Я же закрыла дверь на замок. Ах, ну ты же демон. Только тебя мне сейчас не хватало. Иди, трави ядом кого-то другого, а не меня. У меня нет желания сейчас видеть твою мерзкую, настырную тушку в своей спальне” — подумала про себя разозленная девица и глубоко вздохнула.

— Иди к черту! — хмыкнула и убрала прядь волос со своего бледного лица.

— Только от него, — съязвила Мастерс и ухмыльнулась. — Я все-таки тебе удивляюсь, Палами. Ты умудрилась довести Люцифера. Он рвал и метал. Никто его ещё так не драконил. Да он даже на Гавриила накричал. Тебе что, совсем жить надоело? Я тебе уже говорила? Да, говорила. И ещё раз повторю: ты его игрушка. Теперь, говорящая игрушка, которая проявила странный протест. Обидели дитя… Обидели куклу Люцифера. Как это ты ещё не заплакала. Хнык-хнык.

Палами невольно сжала кулак. Конечно, давно её так не выводили. Меньше всего она сейчас хотела устраивать какие-либо разборки. Она и так сегодня уже высказала все Дьяволу, получила от него, пожалела о своем поступке и меньше всего она хотела сейчас ещё и драку устраивать. Но ведь та нарывается, а сдержаться уже сложновато.

— Свали отсюда. Я не намерена сейчас тебя терпеть. Вот ты у меня уже где, маленькая шлюха! — вскричала она, сверля взглядом ненавистную соперницу.

— А то что, милая? Что ты мне сделаешь? Снова подеремся?

Неожиданно для себя разозленная демонша схватила ничего не подозревавшую Мастерс за шею и прошептала:

— Я не собираюсь с тобой драться, маленькая дрянь. Я намного умнее и хитрее тебя. В этот раз ты меня не раздраконишь, поняла? Не дождешься! Если тебе хочется помахать кулачками, поиграй с Гавриилом! — С этими словами она отпустила удивленную Мэг и быстро вышла комнаты.

Пройс даже не заметила Люцифера, который поднимался по лестнице. Совсем неожиданно она столкнулась с ним и подняла глаза. Архангел внимательно смотрел на девушку. Вот уж не ожидал он её встретить именно сейчас. Да и сама Палами была слишком зла. Мэг её очень вывела из себя, и сейчас она буквально закипала от злости и обиды. Не вовремя ей попался на глаза Люцифер.

— Как же я тебя ненавижу! — закричала неожиданно демонша и холодно посмотрела на Люцифера. Сказать, что тот бы удивлен, ничего не сказать. — Ты мне жизнь рушишь! Ты просто маленький, капризный ребёнок, который только и может, что портить жизнь другим! Михаил сделал правильно, что свергнул тебя с Небес в сам Ад, потому, что ты намного хуже демонов и хуже людей!

Палами явно не ожидала, что вообще такое скажет. Она уже начинала жалеть, что вообще затронула Дьявола, но язык был сильнее разума и опережал здравый смысл. Вместо того, чтобы просто уйти и не попадаться ему на глаза, шатенка все сильнее злилась. Голубые глаза архангела наполнились непониманием и обидой. Палами заметила в глазах Люцифера и обиду, и злость, и ярость одновременно. Он только внимательно слушал демоницу, стараясь не начинать скандал. Но, когда речь зашла о Михаиле, Люцифер вздрогнул, а Пройс поняла, что попала в его самое больное место. Она затронула его за самое больное, надавила на самое слабое местечко в душе Люцифера.

— Придержи язык, — прошипел Падший, пытаясь обойти стороной конфликт. Он попытался закрыть глаза на речь своей протеже. — Уйди отсюда. Что я тебе сделал? Оказался не в том месте и не в то время?!

— Знаешь что, Люцифер, ты можешь сколько угодно строить из себя жертву обстоятельств, но ты прекрасно знаешь, что Бог любил тебя больше других братьев. Больше Михаила и больше Гавриила… Но когда в дом принесли новое дитя, тебя переклинило. Люцифер стал ревновать, Люцифер решил взбунтоваться…

“Остановись! Не надо! Не продолжай!” — мысленно говорила про себя Палами, понимая, что ей это так с рук не сойдет. Она должна была остановиться, но язык опережал разум.

— Да что ты знаешь о моей семье?! Какое право ты имеешь так говорить?! Ты всего лишь мерзкая букашечка, которая позволяет себе слишком много. Ты наглая и мерзкая девчонка, ничего не смей говорить о моей семье и о моих братьях! И да, если бы не я, ты бы гнила в своем Аду вечность. Маленький демоненок!

Тембр голоса Люцифера неожиданно поменялся. Теперь он говорил ледяным голосом, а выражение лица Светоносного тоже изменилось. Голубые глаза наполнились сильной обидой. Никто, во всем мироздании, не смел так с ним говорить. Никому не позволительно такое говорить. Затрагивать семью. Самую больную тему для Люцифера. За свою семью он был готов расчленять и пытать, самыми жестокими и виртуозными пытками, на которые был только способен.

— Это все, что ты можешь сказать?! — Пройс засмеялась и бросила ненавистный взгляд в сторону Падшего. — Правильно, что ваш Отец в Ад низверг тебя! Правильно, что Михаил выполнил приказ Отца своего. Он хороший сын, который правильно поступил! Ты — маленький, капризный малыш, которому не просто надоели люди! Ты просто обижен на Отца, а винишь во всём людей. Люцифер, ты строишь из себя жертву, и все вокруг тебя виноваты. Все, кроме тебя самого! Утихомирь уже свои детские капризы и отпусти уже меня!

— Последний раз тебе говорю, придержи язык!

Злобно зашипел архангел, молниеносно приближаясь к девице. Его лицо уже было красным от гнева. Она забылась, что затронула самую больную тему для Люцифера. Палами уже не понимала, что говорит. Она перегибала палку? Разумеется, перегибала.

— Тебе даже нечего мне ответить, Люцифер! Ты даже меня сюда перенес, потому что это твоя очередная капризная идейка младенца, твое детское желание. Желание просто поиграть. Для тебя весь мир — большая игрушка. Ты просто обиженный Отцом ангелок, который из-за своих детских капризов хочет устроить Апокалипсис на Земле и истребить человечество.

С болью и обидой в глазах неожиданно для себя Светоносный развернулся и, насколько был способен, ударил девушку. Не ожидая такого, перепуганная Палами отлетела к стене и больно ударилась. Её щека горела, а из уголка губы текла кровь. Она потрогала ударенную, уже красную щеку и посмотрела на свою руку. Та уже была в крови. После поступка Люцифера, Пройс стала дрожать и залилась плачем. Горькие слезы капали на холодный пол в коридоре и текли по красному от удара лицу. Палами понимала, она сама виновата. Только сейчас девица поняла, что сказала и в случившемся винила только саму себя.

“Он меня ударил! Заслужила!” — пронеслось в голове.

— А теперь слушай сюда, Палами, — фыркнул Люцифер, наклонившись к плачущей девушке. Он схватил ту за волосы, больно их сжал, а затем продолжил: — Я не позволю так говорить о себе или о своей семье. Никто не смеет трогать мою семью. Никому это не позволено, даже тебе. Ты ничего не знаешь, а смеешь говорить что-то.