Отравленное яблоко (СИ)

Лайт любил его, этого нельзя было отрицать. Он любил его больше, чем кого-либо. Но он не мог признать, что после смерти Эла хоть и отчаянно пытался, но не мог найти ему замену…

Вздрогнув, Лайт резко развернулся на пятках и стремительно направился в ванную, которая изначально была его целью. Именно здесь когда-то Эл рассказывал ему о своих преемниках, возможно, тут удастся что-нибудь вспомнить.

Войдя в ванную комнату, он сразу же оказался в окружении четырех своих отражений. Вокруг него было четыре Киры.

Лайт вдруг четко увидел в одном из отражений Мису. Повернув голову, он увидел еще одного человека, который когда-то был его верным помощником — Миками. Отражение в четвертом зеркале было размыто, он не мог вспомнить четвертого человека, который помогал ему на пути становления Богом. А затем вдруг на пороге появился Эл и отразился во всех четырех зеркалах, прогоняя видения Лайта.

Эл молча стоял у него за спиной, и Лайт, не выдержав, вышел. Эл снова последовал за ним, заранее зная, куда тот направился.

Выйдя на крышу, Лайт поежился от резкого ветра. Вид с крыши высотки на огромный город был невероятен. Это место четко отпечаталось в его памяти. Он прекрасно помнил, как они встречали тут рассвет, думая, что они самые счастливые на свете, и помнил тот дождливый вечер с оглушающим звоном колоколов.

Больше не слышалось колокольного звона, и небо не было затянуто свинцовыми тучами, но все равно на душе было тяжело. Небо было черным и мрачно нависало над Токио. Наверху ветер был еще яростнее и больно хлестал по лицу. Лайт посильнее закутался в своё пальто, чувствуя, как начинают стучать зубы. Эла холод вообще не беспокоил, хотя ветер трепал его одежду и спутал без того растрепанные волосы.

Раньше они любили здесь разговаривать. Они говорили о любви, о лжи, о Кире, о власти, о справедливости и вере…

Теперь же оба молчали.

Только тогда, когда они спускались вниз по лестнице, Лайт тихо сказал, глядя прямо перед собой:

— Есть еще одно место… куда нам нужно зайти.

Эл, не глядя на Лайта, ответил:

— Да, я тоже так думаю.

Проходя мимо ванной комнаты, Лайт повернул голову и мимоходом заметил, что по всем четырем зеркалам расползлись длинные трещины.

***

— Я не японец.

Это было первое, что Эл сказал после долгого молчания, когда они стояли у неприметной могилы с гравировкой «Эл Лоулайт».

Лайт бросил на него быстрый взгляд:

— Я знаю. Раньше я думал, что ты только наполовину японец… Так кто же ты? Англичанин?

— Это не имеет значения. Главное, что я родился не здесь.

Лайт опустил голову и ничего не сказал.

— Так почему же меня похоронили именно здесь? — спокойно спросил Эл. — Надо же, моя могила находится в стране, с которой меня связывает только…

— Тебя похоронили здесь, потому что ты умер тут, — отрезал Лайт.

Было странно разговаривать о захоронении человека, который стоит рядом с тобой.

Эл остановил взгляд на засохшем букете роз, лежащем у подножия могилы.

— Лайт-кун, это ты принес эти розы?

— Да, — нахмурился парень. Он не хотел признаваться в том, что каждый раз приносил на его могилу красивый букет роз. Постепенно это стало больше привычкой, чем знаком уважения, но тем не менее из года в год он продолжал приходить сюда с цветами, даже тогда, когда преемники детектива уже наступали ему на пятки.

Эл помолчал несколько минут, прежде чем сказать:

— Ты отличный актер, Лайт-кун, — заметил Эл. — Неудивительно, что следственная группа никогда не подозревала тебя в том, что ты Кира.

И он ушел, оставив Лайта стоять в одиночестве у каменного надгробия, снедаемого непонятным чувством. Он обернулся через плечо, глядя на удаляющуюся сутулую спину, а затем перевел взгляд на ровную землю перед могилой.

Эл, который преследовал его… на самом ли деле он восстал из могилы? Что будет, если выкопать его гроб? Окажется ли он пустым?

Или это подобие человека, которого он любил и ненавидел, только приняло оболочку детектива, чтобы выглядеть как он, а настоящий Эл в данный момент это горсть костей в деревянном ящике?

От этих мыслей Лайту стало не по себе, и он отошел на несколько шагов назад. Оглянувшись, он заметил, что Эла нигде не было видно.

Лайт вздрогнул, когда раздался колокольный звон. Он поднял глаза, глядя на небольшую колокольню, угрожающе маячащую над кладбищем. Несколько черных воронов слетели с креста и, громко каркая, полетели прочь.

Колокол пробил три раза, извещая о том, что стукнуло три часа дня.

Приглядевшись, Лайт заметил за колокольней небольшое белое здание с круглыми заостренными шпилями в стиле готической архитектуры.

Подняв воротник, чтобы защититься от шквального ветра, Лайт двинулся по извилистой дорожке к входу церквушки. Это было единственное место, куда Эл мог зайти, потому что невозможно было просто исчезнуть из виду среди ряда невысоких могил, распростертых на несколько километров вперед.

Проскользнув в тяжелые резные двери, Лайт оказался внутри темной церкви. Она была освещена лишь несколькими тусклыми поминальными свечками, стоящими на кафедре. Над алтарем был выложен огромный и очень красивый витраж с изображениями библейских сюжетов, в центре которого была сцена распятия Христа.

Лайт заметил одинокую темную фигуру перед алтарем. Она стояла у окна и рассматривала витраж.

Эл.

Лайт нашел это странным, потому что при жизни Эл был убежденным атеистом и избегал церквей, а сейчас зашел сюда по собственному желанию. Однажды он даже назвал рассказы из Ветхого Завета, а конкретно Ноев ковчег, сказкой.

— Ты слышал колокола, Лайт-кун? — рассеянно спросил он, когда Лайт тихо подошел к нему сзади, останавливаясь в нескольких футах от него.

— Да.

— Тот же звон, — бесстрастно продолжил Эл. — Я имею в виду, тот же звон, что мы слышали тем утром на крыше, а на следующий день я умер… Тот звон был из этой церкви. Разве это не странно? Ты решил похоронить меня на этом кладбище, когда я услышал колокола в тот день?

Лайт почувствовал, как слова застряли в горле. Он никогда не думал об этом, приходя сюда снова и снова.

— Интересно… Я помню, что спросил тебя тогда кое о чем, а ты не ответил… Я спросил, в честь чего бьют колокола, в честь свадьбы, или… в честь похорон?

— Это могло быть крещение.

Эл обернулся и взглянул на Лайта:

— Разве в честь крещения бьют в колокола?

Лайт пожал плечами:

— Я не знаю.

Эл снова отвернулся, фокусируя взгляд на окне:

— Я думаю, что это была свадьба, — спокойно сказал он.

Снова повисло долгое молчание, пока Эл снова не обернулся, обращаясь к Лайту:

— Лайт-кун, тебе бы хотелось, чтобы начали строить церкви? — мертвый детектив склонил голову. — Церкви поклонения Кире? Возможно, тебя будут изображать на витражах как символ справедливости.

Лайт не стал ничего отвечать, только сунул руки в карманы и, стиснув там кулаки, отвернулся.

— Пойдем, — сказал он низким голосом.

Эл послушно последовал за ним и спросил, когда они уже шли по извилистой дорожке к выходу из кладбища:

— Лайт-кун, ты заметил, что на витраже было изображено яблоко?

— Нет, — бросил Лайт, не глядя на Эла. После этого они не сказали друг другу ни слова до самой квартиры.

Лайт солгал. Конечно, он заметил.

Это было первое, что он увидел.

***

Вечером Лайт надежно запер Эла в ванной, сунув ему в руки несколько книг, и отправился в свою комнату, подавляя зевок.

Его план не сработал. Он хотел показать Элу, что он в самом деле мертв, надеясь, что тогда тот перестанет его преследовать, ведь иногда духи людей просто не понимают, что они умерли. Но Лайт не учел того, что Эл все прекрасно понимал.

День был морально тяжелым, и Лайт даже не надеялся, что этой ночью ему удастся нормально поспать.

Натянув пижаму, он откинул одеяло и собрался было забраться в постель, когда заметил что-то темное и круглое, резко контрастирующее с его белой простыней.