Портреты Пером (СИ)

Доктор помедлил, тоже явно в своих мыслях, потом махнул рукой.

– А, да... Да, я приду. Ты, наверно, Арсий? Дженни про тебя рассказывала.

Арсений благоразумно проигнорировал очередную вариацию своего имени, – за четыре года жизни в Англии он каких только форм не наслушался – и, утрамбовывая в сумке найденные предметы, перешёл сразу к делу:

– У меня от неё ещё одно поручение. Искал на кухне по её просьбе статуэтку, а оказалось, их целая коллекция. Дженни сказала, вторую видела у тебя.

– А, те бронзовые… Да, есть одна такая. Могу отдать, мне она без надобности…

Правда, статуэтка оказалась у него в комнате, так что пришлось тащиться туда. Зато Джим, как и сулила Дженни, осмотрел его «боевые ранения»: обработал порезы, плотно перебинтовал.

Арсений осмотрел повязку.

О, да я теперь как те, за завтраком… Ещё немного поистрепаться осталось – и чем буду отличаться?

– Дальше будет проще, – сообщил Джим, откладывая бинт и ножницы. – Кукловод всегда встречает новичков лезвиями на дверных ручках. Может, пугает, или заодно напоминает старожилам, какова… цена свободы. Его сложно понять. В будни здесь просто шипы, от них раны не такие глубокие и заживают куда быстрей. А пока я бы посоветовал тебе пару дней не проходить испытания.

Арсений поблагодарил за бинты и статуэтку, про себя сомневаясь, что его хватит на два дня безделья. Хотелось осмотреть комнаты, познакомиться с обитающим тут народом, понять, для чего люди собирают разные предметы… Да и просто – влиться в обстановку. А ещё Дженни…

Ох ты блин…

Джим, кажется, следил за выражением его лица. Покачал головой, явно неодобрительно.

Арсений вздохнул.

– А ты, случаем, не в курсе, сколько всего таких коллекционных статуэток? – поинтересовался с нехорошим предчувствием.

– Точно не знаю, но не две. Может, четыре, или пять. В таких наборах и до десятка бывает, смотря какая тематика.

Остаток дня Арсений посвятил исследованию дома, быстро выяснив, что ходить можно далеко не везде. На первом этаже, помимо двенадцати жилых комнат, были две здоровущих запертых и четыре для испытаний – кухня, гостиная, прихожая и подвал (куда Кукловод ему запретил ходить). Когда кто-то проходил испытание в прихожей, все три ведущие туда двери блокировались, и люди маленькими терпеливыми очередями скапливались у них, дожидаясь, пока можно будет пройти дальше.

Застревая в таких очередях, Арсений внимательно разглядывал и запоминал обитателей. На него, в свою очередь, косились мало – этот дом привык, что примерно раз в месяц Кукловод подкидывает новенького. Некоторые спрашивали имя, представлялись в ответ – и только.

На втором жилых комнат оказалось чуть меньше, а всего их насчиталось двадцать пять, включая одну на третьем этаже, раньше бывшую, кажется, чем-то вроде гостиной. Здесь стояли три кровати и обретались странные типы в одинаковых ярко-зелёных майках. Они оказались неплохими ребятами, рассказали, что были из одной университетской команды по баскетболу, а Кукловод загрёб их во время попойки после удачного матча. Они же снабдили Арсения неким подобием самостоятельно нарисованной карты, с которой он дальше бродил по дому.

На втором этаже двери некоторых комнат были распахнуты, а обитатели не обращали никакого внимания на проходящих по коридору. Одни мутили нечто электротехническое, зарывшись в коробки с мелочёвкой – в таких комнатах были обычно паяльники, ящики, инструменты, куча деталей, проводов и проволоки, а на стенках висели подробные, чернилами нарисованные от руки планы дома или электросхемы. Другие читали, перебирали бумаги или чиркали в записных книжках, комнаты, соответственно, были набиты книгами, листами, газетными вырезками. Третьи валялись на кроватях, разговаривали друг с другом, рылись в сундуках или перебинтовывали изрезанные руки. Один уникум грел на установленном у кровати примусе старенький чайник.

Общага. Ну точно.

Одна комната вообще оказалась завалена всевозможными сувенирами, статуэтками и прочей мелочёвкой. Возле двери этой комнаты Арсений, глазея на потолок (по нему бежал крайне любопытный большой экземпляр сороконожки), столкнулся с темноволосой девчушкой лет восемнадцати – она тащила здоровенную коробку с игрушками. Девочка охнула, выронив коробку, Арсений едва успел подхватить.

– Спасибо… – пробормотала тёмненькая, вытаращив на него глаза.

Вот тебе начало типичной романтической истории…

– В следующий раз роняй на меня коробки с чем-нибудь поинтереснее, чем игрушки, – Арсений вернул ей коробку в руки. – Я плюшевыми медвежатами не особо интересуюсь и ловить больше не стану.

...и конец.

Девчушка захлопала ресницами, наверно, пыталась уловить подоплёку фразы.

Пока она так хлопала, Арсений направился дальше по коридору, продолжив исследование.

– В испытательные комнаты соваться не советую, – догнал его на повороте насмешливый голос Кукловода из ближайшего динамика. – Любое любопытство лучше в меру.

Арсений остановился, внимательно посмотрел в камеру, мигающую возле соседней двери.

– Я учту, – ответил спокойно, отправляясь дальше.

Жилые комнаты в этом доме оказались далеко не самым интересным.

Их с успехом затмевали лестницы. Одна большая в прихожей, ведущая от первого этажа до третьего. Пара лестниц, у которых существовал только один пролёт, допустим, на втором этаже – поднявшись, ты упирался в закрытую наглухо тяжёлую дверь. Ещё одна узкая лестничка, такая же, как ведущая к его комнате, тоже привела к закрытой двери. Помимо этого – тёмные тупики между комнатами, углы, закутки, заваленные барахлом кладовые, огромные шкафы, в которых с успехом мог спрятаться крупный взрослый мужчина. Обрывающиеся всё теми же закрытыми дверьми коридоры. Два санузла – на первом и втором этажах. Там, где этажом ниже располагалась комнаты, на следующем могла быть глухая стена. На третьем этаже вообще были доступны только две комнаты, остальная часть пространства оказалась заблокированной. В башни, которые он видел, когда вчера прикидывал фотографию особняка, хода так и не нашлось. Не были они отмечены и на самопальной карте баскетболистов.

Хогвартс. Нет, точно Хогвартс. Ещё и, небось, пятое измерение, как у дядюшки Булгакова. Снаружи домик определённо выглядит меньше…

– У меня, кажется, кипят мозги, – рассказывал он вечером на кухне Дженни, расспрашивающей его, как прошёл день.

– Ничего, привыкнешь. Да и потом… – девушка отставила на стол только что вымытую кастрюлю, вытерла руки о полотенце и присела на краешек кресла, – бродить будешь только первые дни. Потом перестанет быть интересно, всё равно все щели, двери и окна наглухо запечатаны. Да и испытания отнимают много времени, сил…

– Ну а вообще – хоть кто-то отсюда выбрался? – поинтересовался Арсений с надеждой. – Кукловод кого-то отпустил?

Дженни отрицательно качнула головой.

– Если да, то я об этом ничего не знаю, – она подняла на новичка зелёные глаза. Улыбнулась. – Но мы стараемся, Арсень. Все стараются. А когда стараешься, рано или поздно ведь будет результат, правда?

– Ну… скорей всего.

– Главное, в это верить, – Дженни вспорхнула с кресла. Именно так, поднялась легко, будто у неё были невидимые крылья. – Ой, а что же это я сижу, даже чаем тебя не напоила... Ты абрикосовое печенье любишь?

====== 20 августа ======

– Ты быстро учишься. Я позволю тебе проходить испытания ещё в одной комнате…

Голос Кукловода кренился, то теряясь в тумане, то начиная казаться неестественно громким. Арсений, упираясь левой рукой в стену и едва не теряя сознание, правой старался нашарить в кармане сумки капсулы. Нашёл одну, кое-как вытащил. Чуть не уронил. Проглотил, присел у стены, подождать, пока станет хоть чуть-чуть легче. Наспех перемотанный порез обещал быстро пропитать тряпку кровью, вон, пятно уже расползлось.

Надо было осторожнее… Нож, кажется…

Нож лезвием кверху торчал среди груды хлама в шкафу и был совершенно незаметен, зато заточен на совесть: маньяк не халтурил.