Мужчина и женщина

Я не могу на тебя ни посмотреть - чтоб тебе стало тепло и ты улыбнулся, ни прикоснуться - так, чтоб тебе стало спокойнее оттого, что у тебя есть надежный такой... товарищ. Ничего не могу в своем далеке. Как калека обрубок, без рук, без ног.

И похромала в бассейн, куда перед этим решила не ходить. (Тапочки приготовленные забыла дома, зато десять раз проверила, взяла ли купальник). Плавала без остановок, без стояния у бортика, весь час, и ничего не болело, и ничего не кружилось, и сейчас - улыбаюсь, и уже не очень уверенно показать могу, где болело недавно. Я люблю тебя.

И, пожалуйста, когда я тебе этого не говорю, когда я не пишу тебе несколько дней, не надейся, что это может пройти, погаснуть, раствориться в этой жизни - далеко от тебя.

Разве можно на меня сердиться? Вовсе нет! Какой может быть с меня спрос: живу-то в условиях совершенно противоестественных, не холю тебя, не лелею. Это что нормальные условия для жизни? Это то же самое, если кого водоплавающего - на сушу выбросить, летающего - к какому-нибудь кроту-барсуку в норку подсадить? Я ж тебя люблю. И ты мое солнышко. И еще свет в окошке. И еще на тебе сошелся клином белый свет. И еще - что там еще было?

Все-таки верю, что тебе -ив твоих человеческих заботах, и во взаимоотношениях не со всем человечеством, а с конкретными близкими, капелька моей теплоты была бы вовсе не лишняя, даже - нужная. И я - из того, недополученного. Я-не тот человек, который способен поразить твое воображение, сразу потянуть к себе (как это было у меня - с тобой). Зато у меня есть другое достоинство: я люблю тебя. И поэтому я тебе нужна. И я для тебя - человек послушный и управляемый. Ты можешь повернуть меня в любую сторону (только не от себя!) - и это не постыдная покорность, это счастливейшая потребность - полностью подчиняться тебе.

Боже мой, какое это счастье, что у меня есть эта пленка! Когда я тебя слушаю, твой взаправдашний голос - умираю же совсем от этого блаженства, ужасно хочется обцеловать магнитофон, эту коробочку, в которой - твой голос. Я люблю тебя. И фото есть!

Я все-таки, наверное, не очень долго еще продержусь, это невозможно жить с такой любовью - заталкивать ее назад, в себя - рукой, двумя. Ноу меня, кажется, кончаются силы. Ничего я не могу делать, ничем не могу заниматься. Только тобой. Даже не надо глаза закрывать - чуть сосредоточиться, совсем небольшое усилие - чуть резкость поправить - и такой ты настоящий, такой ты - не с фотографии - взаправдашний - рядом! Господи, да материализуйся же у меня в доме!

Нет, я не права: у меня нет чего-то конкретного, где я хотела бы с тобой быть. Какая разница: ведь если ты со мной, "где" может быть чем угодно: и горы, и пещеры, и пустыня, и тайга, и никого, и многолюдье (рядом с тобой я других разве замечу!). Нет, одно, пожалуй, условие: чтоб не было очень-то красивых женщин рядом.

Я тебя, естественно, как-то не могу представить - ничего не делающим (так же не могу представить, что мне - самой! - можно добровольно от тебя отойти, отказаться). Поэтому вот так бы хотела: чтоб и дело делалось, и мне можно было с тобой рядом быть.

Собственно, и это - утешительный фактор: живем на одном с тобой континенте. Было бы хуже, если бы я - здесь, а ты где-нибудь в Австралии. Жутко повезло! Да же?

Кажется, я уже забыла, что представляла собой до тебя, столько во мне определено тобою - без прямых твоих "указаний". Все во мне и все вне меня: и снег, и ветер, и солнце, и общественный транспорт, и любая мелочь, воспринимаются через тебя.

Тут - разрушение возможно, пожалуй, лишь на химическом уровне: растворить меня самое, разрушить мое соединение атомов.

А я ведь живу-то с настроем на долгую, длинную дистанцию, и впереди-то видится еще не менее пяти десятков лет.

Егор, ты не объяснишь мне, почему у людей по графику биоритмов иногда бывает разум в минусе, а эмоции - в плюсе, а у меня - только так, без всякой смены? Чего мой-то организм никаких графиков не соблюдает?! Я всегда люблю тебя, и чувствую это - обостренно, и никакого притупления! А что касается разума - всего-то секундная вспышка и все в одном направлении - ослепительно сжигающе: я люблю тебя.

Я не знаю, что болезнь, что норма, попробуй тут разберись. Если я любящая тебя, - больная, - то так не бывает, в любом больном организме есть хоть крохотный островочек - здоровый. У меня нет. Тогда я не заболевший, а сама болезнь, какая-то персонификация болезни. Как у этого, у Шефнера - в "Лачуге должника": бегали там такие... зверики, жуткие типы. Ну, а если мое состояние - здоровое состояние?..

Знаешь, вот приснилось такое: мороз, холодища - и посреди степи какое-то пристанище. И это не доходит, и - настежь окна, дверь - а вдруг долетит ? Метель, мороз, а я - топлю, она, печь, горит, и все - настежь, в степь, во поле чистое. Ну, опять же. Сизиф этот - камушек на горку закатывал. Боже мой, сколько времени минуло, а Сизифы - не переводятся, все тащим эти камни, вкатываем!.. Во мне сосуществуют "три любви" к тебе: хочу помочь тебе, изнываю без тебя, тревожусь за тебя! А рядом - вечное, постоянное: как это ни смешно, ответственность, и - ни на секунду не усомнившаяся - готовность загородить собой, защитить, поддержать - это материнское. И еще: таким своим, разным, таким близким, наверное, может ощущать, воспринимать человека только жена. А чувствовать его богоданной защитой - только дочь. Вот такая я у тебя и есть одна в трех лицах. Яженщина. Твоя женщина.

Вот что всегда всего обидней-то: любовь моя остается только в словах, этакая "бумажная" любовь. Все мимо тебя, все из печки - в степь. Столько и силы, и нежности, и много чего доброго и - нужного тебе! - так и пропадает "невостребованным", нереализованным, неиспользованным. Ну знаешь ты, что я есть, так что это в сравнении с тем, что я могла бы тебе дать! Ни согреть, ни помочь - ни рукой, ни плечом. Мне совсем не так уж и нужно твое внимание, я - привыкла, я могу - без твоего ко мне чего-то там доброго, теплого. Но то, что я не могу ничего тебе-то, столько-то много, дать - вот что больнее-то всего. До чего же дурацкое у меня положение! Я люблю тебя. И не расстаюсь с тобой ни на минуту. Утром, днем, ночью, на работе, на улице - ты рядом, до тебя - почти можно дотронуться. Вижу твое лицо, твои руки - так вижу! Прикасаюсь к тебе. Ты со мной, всегда со мной. Говорю с тобой, улыбаюсь тебе, люблю тебя. Все остальное - временное, необязательное, потому что главное в этой жизни - это ты.