Питер Снелл. Без труб, без барабанов

Перед стартом мы согласились, что соревнование, пожалуй, сложится как поединок между австралийцем Роном Кларком и нашим Мюрреем. Вопрос, мы полагали, заключается только в том, сумеет ли Кларк достаточно измотать Мюррея, чтобы лишить его мощного спурта на финише. О своей тактике в предстоящем забеге Мюррей тогда никому не распространялся.

Как только он потерял контакт с лидерами и начал оттесняться назад, я вспомнил о традиционной дружбе, связывающей Австралию и Новую Зеландию, и немедленно переключил свои надежды на успех Кларка. Но бег выиграл Билли Миллз, и это был самый худший исход, который можно было ожидать. Я не имею ничего против неожиданного успеха Билла Миллза. Но дело в том, что Миллз американец, а американцы по традиции мастера на коротких дистанциях, и нам, остальным нациям, естественно, не очень приятно видеть, как они начинают осваивать новые для них виды бега на выносливость. Забег на 10 000 м остался в моей памяти как одно из самых волнующих состязаний Олимпиады. Приводил в изумление тот факт, что после изматывающей борьбы, где график бега был все время в рамке графика олимпийского рекорда, судьба на последних 300 ярдах бега улыбалась то одному, то другому бегуну.

Не дожидаясь своих товарищей, я поехал в олимпийскую деревню отдыхать перед полуфиналом следующего дня.

Я ознакомился с жеребьевкой, как только ее результаты стали известны, и обнаружил, что, невзирая на шесть бегунов очень высокого класса, которых жребий свел со мной, мой забег все же самый легкий. Наличие в моем забеге стольких равных по силе бегунов означало, что темп бега будет, вероятно, высоким. Я привел в восторг, узнав, что Джордж Керр вытянул второй забег и оказался в одной компании с Кипругутом, а также с Джоном Боултером из Великобритании. Я понимал, что эти бегуны были яркими представителями тактики фронтального бега и поэтому Джорджу придется принять очень жестокое сражение, чтобы закончить бег впереди по крайней мере одного из двух этих любителей лидировать.

Я пробежал свой полуфинал почти точно так же, как и забег, на всем протяжении бега сознавая важность победы для надёжной квалификации. Входя в последний вираж, я бежал третьим, вслед за бельгийцем Пэнневертом и советским чемпионом Булышевым. Возможно, с моей стороны было и не очень честно, но я, озабоченный лишь тем, чтобы не попасть в «коробочку», отошел на вираже от бровки и пошел плечом к плечу к Булышеву, сделав для него невозможным обойти Пэнневерта без того, чтобы не отойти назад. На этой стадии бега такой маневр с большой вероятностью приводил к поражению. Когда я, выходя на прямую, начал свой спринт, Пэнневерт оказал заметное сопротивление, но я все же был на финише первым и еще с некоторым запасом.

Снова, как в прошлый раз, я остался смотреть остальные забеги. В забеге Керра повторилась римская история, и Джордж снова побил олимпийский рекорд, показав 1.46,1. Это стало возможным за счет чрезвычайно энергичного лидерства маленького Кипругута. Керр и Кипругут финишировали на 0,8 секунды быстрее немца Богацки. Богацки показал 1.46,9, и его время было самым лучшим среди результатов бегунов, не попавших в число первых двух. Кстати, такой же результат был и у меня.

До того времени я пребывал в полной уверенности, что мой олимпийский рекорд 1.46,3 побит в Токио не будет, и я испытал весьма неприятные переживания, хотя по логике вещей должно было быть ясно, что такое фантастическое время в полуфинале не может не сказаться на этих двух бегунах во время финала.

В третьем полуфинале, к моему удивлению, Крозерс и Фарелл вычеркнули из дальнейшей борьбы Киндера. Я не мог также не посочувствовать Тони Блю, который последние 600 м бежал в одной туфле. Он сказал мне позднее, что кто-то в начале первого круга наступил ему на пятку и сорвал туфлю. А когда они входили за 300 м до финиша в предпоследнюю прямую, бегун из республики Чад, пытаясь обойти, толкнул его. Обычно уравновешенный Тони тотчас решил, что этот бегун и есть тот самый парень, который наступил ему на пятку, и впервые в жизни потерял над собой контроль. Он подтянулся и нанес ему ужасный удар в спину. Тони храбро сражался до самого конца, но в финал не попал.

Теперь моя тактика в финале достаточно четко определилась. Поскольку Кипругут не слишком выдохся за это время, естественно предположить, что именно он поведет бег. И по той причине, что никто из остальных (разве, может быть, Крозерс?) не имеет достаточной подготовки на милю, и из-за недостатка выносливости придется нелегко после двух уже проведенных соревнований.

Я перебрался в тихую, уединенную комнату, освобожденную Уоткинсоном, уже закончившим свои выступления. Я заметил, что начинаю сбавлять в весе, принимая пищу лишь два раза о день.

В финале мне досталась первая дорожка — позиция для старта неудобная, поскольку, стартуя от бровки, вы сразу же сталкиваетесь с альтернативой — либо бежать как сумасшедший и выйти в лидеры, чтобы маневрировать, имея забег за спиной, пропустив вперед ровно столько бегунов, сколько нужно, либо бежать медленно и в дальнейшем вести состязание от хвоста забега. Любой из этих вариантов может принести свои хлопоты, и при старте по раздельным дорожкам вас могут затолкать и зажать в «коробочку»,

Я рассчитывал, что Кипругут пройдет первый круг с большой скоростью и остальные не смогут бежать вплотную за ним. Поэтому мой план свелся к тому, чтобы взять быстрый старт, пристроиться к Кипругуту и далее следовать вплотную к его плечу, чтобы избежать «коробочки».

Однако Кипругут и не думал стартовать так быстро, и остальные сгрудились вокруг него. Все же я пробился на второе место, но прежде, чем смог занять нужную позицию с внешней стороны от Кипругута, Фарелл пристроился к моему плечу, обнаруживая несомненную решимость бежать вдали от бровки и держать меня там, где я был. В голове промелькнула мысль: «При таком темпе он не пробежит рядом со мной более чем 200 ярдов. На вираже у меня появится возможность маневрировать».

Итак, я решил не отходить назад, в гущу забега, чтобы пропустить вперед Фарелла и избежать «коробочки». Я оставался на своем месте. Фарелл оставался на своем. Я начал сознавать крайнюю опасность своего положения, когда на подходе к гонгу несколько бегунов обошли меня и Фарелла по третьей дорожке. Одним из них был Джордж Керр. Я был не в состоянии его преследовать.

Мой предварительный план включал непрерывный спринт за 250 м до финиша. Теперь все было расстроено. Я бежал легко, но в заточении, и хотя теперь было такое же положение, как и в Риме, я чувствовал себя способным совершить обходной маневр с пропуском Фарелла вперед, обойти забег и все еще быть готовым бросить вызов. Именно это я и собирался проделать.

Исполнение этой идеи состояло из двух частей. Сначала я вырвался из хвоста забега примерно на четвертое место и бежал в этой позиции по третьей или четвертой дорожке до самого конца предпоследней прямой. Затем второе, заключительное, усилие, и, обойдя Кипругута и Керра, не отстававших друг от друга ни на шаг, я пустился в отчаянный спринт по виражу. Отчаянный — потому что план был испорчен и я начал финишный рывок очень поздно.

Перед самым концом виража я оглянулся и увидел, что Керр и Кипругут хотя и следуют за мной вплотную, но не собираются атаковать меня. На прямой я чувствовал, что бегу на пределе, хотя никаких знаков ослабления темпа не наблюдалось. Наоборот, вспоминая этот финал, я нахожу, что стремился подсознательно оставить себе кое-что на 1500 м, несмотря на отчаяние, охватившее меня на последних 200 ярдах.

Во всяком случае, как только я ощутил приятное прикосновение ленточки, огромная тяжесть была сброшена с моих плеч. Я не мог удержать себя и, ликуя, выбросил руки вверх. В конце концов дело было сделано. Теперь я мог выступать на 1500 м без малейшей ответственности. Это было игрой, в которой ставка была уже оплачена.

Еще большую радость я испытал, когда объявили результат — 1.45,1. Я возвратил себе рекорд Игр, проведя соревнование по крайней мере так же хорошо, как в 1962 году в рекордном забеге в Крайстчерче. Этот результат был первым действительно классным временем на 800 м за прошедшие два с половиной года. А если учесть, что четверо в финале вышли из 1.46,0, то я выиграл величайшее соревнование на 800 м. Крозерс показал 1.45,6, Керр и Кипругут — 1.45,9.