За закрытой дверью. Записки врача-венеролога

Блашко, имеющий многолетний опыт в изучении этого вопроса, нашел, что, напр., в Берлине холостые мужчины в возрасте до 30 лет заболевают гонореей в среднем два раза.

На основании данных копенгагенской статистики мы получаем 160 инфекций на 100 мужчин в течение их жизни — приходит к такому выводу Блашко. А Фингер добавляет, что «эти копенгагенские цифры нужно считать с незначительными уклонениями прототипом взаимоотношений для каждого современного большого европейского города». Кстати заметим, что, по Пеллеру, 30–40 проц. всех мужчин, некогда имевших гонорею, заражают своих жен.

Проф. Хольцов в своем руководстве «Гонорея и ее осложнения», вышедшем в 1924 г., пишет так: «Гонорея принадлежит к чрезвычайно распространенным заболеваниям; по мнению многих авторов, только немногие из мужчин достигают зрелого возраста, не проболев один или несколько раз гонореей. В виду трудности получения точных статистических данных распространения гонореи, цифры различных авторов разнятся между собой. Относительно мужчин эти цифры колеблются между 50 проц. и 80 проц.»

Такова статистика.

Ужасна ли распространенность гонореи? Конечно, это вещь страшная. Нужно ли еще об этом спрашивать? Почему же, однако, никто не кричит, не вопит? Почему спокойно прочитывают все написанные на эти темы книги, ужасаются на минуту и затем, захлопнув последнюю страницу, кладут спокойно книжку на полку? Ведь прочитать про эти 80 проц. — это значить узнать, что вы, я, он, мы все обречены! Рано или поздно каждый из нас там будет. Почему же никто не кричит, что эти книги — жуткие книги!

Кажется, у Чехова есть герой — учитель географии. Он хорошо знал географические карты, и Волга представлялась ему всегда тоненькой ниточкой, такой, какой она бежит, среди точечек и линий, на раскрашенной бумаге, висящей на стене. Вряд ли она казалась ему широким, могучим, как-бы беспредельным течением.

Мы все, знающие пределы гонореи по статистике, видим ее как бы такой же ниточкой на карте. Вот почему мы спокойно читаем эти цифры. На самом же деле надо понять, наконец, почувствовать, ощутить, почти осязать, что это не только линии и черточки. Это — я, вы, брат, сын, сестра, друг, любовница, жена, возлюбленные, живые люди, наши близкие, наши товарищи. Это мы, мы все населяем эту область статистики. Вот тогда, когда сухие выкладки почувствуются именно так, тогда эти 80 проц. встанут перед нами жутким и волнующим знаком.

Однако, вернемся к гонококку и к судьбе его в человеческом организме. Здесь прежде всего мы наталкиваемся на вопрос о том, как лечатся мужчины.

В первые дни пациент необычайно аккуратен. Окажите ему, что для пользы лечения необходимо повторить в день тысячу раз «Птичка Божия не знает ни заботы ни труда» и еще тысячу других нелепостей, — он все выполнит. Особенно, если заболевание произошло впервые.

Все болезненные явления резко влияют на пациента. Боли, резь, гной производят на больного такое впечатление, что ему не трудно внушить воздержанность, осторожность и внимательность. Психика его угнетена. Ему все противно, неприятно; он вдруг становится пессимистом и преисполняется в высшей степени того, что называется taedium vitae. Это помогает его мысли фиксироваться на болезни и предписаниях врача.

Но вот проходить 3–4 недели. Вообще говоря, неосложненная гонорея не мешает человеку работать, вести обычный образ жизни, всюду бывать, со всеми встречаться. Ко всему привыкают. Привыкает человек и к мысли, что с ним произошел «венерический» казус. А тут симптомы болезни как будто исчезли или почти исчезли.

Уже нет ни выделений, ни жжения, ни болей. Подавленность первых дней сглаживается. Тяготение к жизни возвращается. Нормальный во всех остальных смыслах организм предъявляет требование на использование всех своих жизненных функций. Только взгляд врача улавливает наличие исчезающей, но еще не исчезнувшей болезни.

Пациент чувствует себя совсем здоровым. И как у всякого здорового, особенно после воздержания и поста, у него разыгрывается аппетит. Примеры окружающих приобретают для него свойство неотразимости.

А врач долбит свое. Не ешьте, не пейте, вам вредно острое, кислое, пряное, соленое, горькое, все, что раздражает мочевые пути. Не вздумайте глотнуть хоть каплю вина, пива. Избегайте общества женщин, чтобы оно вас не возбуждало. Не ездите в авто. Экипаж вас растрясет. Поэтому не садитесь на извозчика. Не взбегайте по лестнице. Деликатесы для вас — яд!

Кому проповедываются эти правила? Тому, кто бывает в ресторанах, на товарищеских ужинах, в театрах, на именинах, званых обедах, наконец, просто среди знакомых, друзей, женщин и мужчин — словом, тому, кто, в сущности, здоров.

Если больной обладает стойкой волей, и слова врача он воспринимает, как закон, выздоровление доводится до конца. В достижении желаемого финала роль врача, конечно, решающая: врач должен суметь вызвать у пациента «волю к победе». И тогда, совместными усилиями того и другого, успех полного излечения обеспечен в срок от одного до трех месяцев.

Но бывает иногда и иначе.

Не забудьте, что систематическая воздержанность может показаться подозрительной окружающим. А тайну надо беречь. И вот начинается нарушение заповедей. Сегодня — рюмочка вина. Никак нельзя было отказаться. Обстоятельства сложились коварно. Не убегать же от компании, — да и что одна рюмочка может наделать непоправимого?

И в самом деле, смотришь, ничего страшного не получилось. Не заметно будто никакого ухудшения.

Трудно лишь начало. Если видимых неприятностей эти погрешности не вызвали, души легко открывается для всех прочих искушений. Врач, твердящий о вреде решительно всего, уже начинает казаться рутинером, ворчливым книжником, чудаком. И на исходе полутора-двух месяцев пациент забывает дорогу к надоевшему ему кабинету.

Отсюда получается, что известное количество мужчин не излечивается, а только залечивается.

Но что значить «залеченные»? Это все те случаи, когда при полном исчезновении каких-либо тревожных поверхностных данных более глубокое и основательное исследование открывает следы прошлого.

Больной давным давно забыл о своей болезни. Он как будто здоров и ведет себя соответственно своему самочувствию, то-есть, как и все другие. Но иногда вдруг появится какое-то неприятное ощущение в мочеполовом тракте: то кольнет, то поноет, и исчезнет. Или покажется внезапно утром слизистая капля, а потом и ее нет.

Бывшего больного это совершенно не беспокоит. А между тем, это и есть показатели не ликвидированного заболевания.

Скажите такому человеку, что он болен и опасен. Он рассмеется. В лучшем случае, удивится и завтра же забудет об этом. Скажите ему, что у него где-то в глубине тканей гнездится гонококк. Он вас примет за фантазера, за чудака.

А между тем, это так. Где-то, в какой-нибудь железке мочеполового канала, микроскопической, ничтожной, или В каком-нибудь рубчике, прячущемся среди складок слизистой оболочки, лежит и дремлет бактерия. Она ослаблена, малодеятельна, жизнеспособность ее ничтожна. Поэтому она так слабо дает о себе знать.

Но она существует.

Если 80 проц. мужчин болеют гонореей, то залечиваются в них приблизительно 50 проц. «Залеченные» холостяки впоследствии женятся. «Залеченные» мужья возвращаются к исполнению своих обязанностей. А ни в чем неповинные женщины получают порцию этих ослабленных бактерий. И заболевают. Но так как гонококк ослаблен, и так как у женщин течение и характер этой болезни своеобразны, то момент заражения обычно ускользает от сознания пострадавшей.

У женщин, живущих половой жизнью, почти всегда имеются выделения из влагалища, так наз. бели, в большей или меньшей степени, в зависимости от опрятности и других причин. Это — явление сравнительно невинного свойства. Но при заражении бели усиливаются. Это уже не только обычные истечения. К ним примешивается гнойное отделяемое слизистой влагалища и шейки матки, пораженных гонококком.