Футбол на всю жизнь

Летом 1980 года уже новые питомцы Леонидова в очередной раз стали чемпионами Киева. Он позвонил мне и попросил, чтобы именно я вручил им грамоты за эту победу. Я как раз прилетел из какой-то зарубежной поездки, где приобрел маленький симпатичный транзисторный приемник. Я сделал в граверной мастерской соответствующую надпись на крышке приемника и отправился на встречу. Александр Васильевич попросил, чтобы, вручая грамоты, я сказал мальчишкам что-то серьезное, напутственное. Да и мне самому хотелось сказать им какие-то очень емкие, очень нужные слова. Но когда я увидел их глаза, а смотрели они на меня точно так же, как когда-то я на своих кумиров, заготовленные слова растерялись. Волнуясь, я произнес:

— Ребята, ваше счастье, что вы тренируетесь у такого хорошего тренера. Александр Васильевич Леонидов очень любит футбол и воспитал многих отличных футболистов. Это мой первый тренер…

Потом я подошел к Леонидову, крепко обнял его, расцеловал и отдал транзистор с монограммой.

С детства я воспитывался в самых строгих спортивных принципах, которые были заведены в нашей семье. Учился играть в футбол в одной из лучших в Киеве футбольных школ. Благодарная память хранит воспоминания о ней, как и о киевской средней школе № 144, в которой я учился.

ГЛАВА 4 

ШКОЛЬНЫЕ ГОДЫ

Я окончил сто сорок четвертую среднюю школу, что по улице Краснозвездной, шесть. Всегда вспоминаю ее в каком-то розовом цвете. Это не игра слов. Школа была построена после войны. Когда строители сдали в эксплуатацию новенькое четырехэтажное здание, вокруг него был пустырь с грудами строительного мусора. И тогда, рассказывали нам учителя, директор школы Мария Константиновна Коробко бросила клич: «Каждый класс должен привезти в школу по одному самосвалу чернозема». Потом на эту землю сами ученики высадили сто двадцать молодых яблонь. Они разрослись, и весной, в пору их цветения, здание кажется розовым за цветущими деревьями.

Мария Константиновна любила детей, кажется, больше, чем все остальные учителя, и мы это чувствовали. В школе знали о горе в ее семье (она похоронила семнадцатилетнего сына). Все старались хоть как-то приглушить ее боль.

Моим классным руководителем с четвертого по десятый класс была Алла Анатольевна Лакизо. Своих детей у нее не было, вероятно, поэтому всю свою теплоту она отдавала нам. Очень хотела, чтобы мы все дружили, любили свой класс, свою школу, и придумывала для нас все новые и новые интересные дела. Помню, как мы всем своим пятым «Д» совершили интересную поездку на автобусе в Триполье. Алла Анатольевна обещала, что, если постараемся в учебе, сборе макулатуры и металлолома, повезет нас в шестом классе в Прибалтику. Мы постарались, и учительница тоже сдержала слово. Во время зимних каникул я первый раз в жизни уезжал далеко от дома. На вокзале меня провожали мама и папа. Это была очень интересная поездка. Особенно запомнился Вильнюс, его старинные красивые и уютные улочки, первое в Советском Союзе детское кафе «Ежик», интересные встречи с нашими вильнюсскими сверстниками…

К слову, об этой первой в жизни Олега «далекой» поездке мне рассказывала и А. А. Лакизо. Вспомнила довольно курьезный случай:

— В программу пребывания в Вильнюсе, — говорила Алла Анатольевна, — входило и посещение нашими детьми своих вильнюсских сверстников в их семьях. «Эксперимент» был рискованный: не все дети у нас были хорошо воспитаны. Мы, учителя, волновались и накануне тщательно инструктировали наших мальчиков и девочек, напомнили им правила хорошего тона: «Если будут угощать, не жеманьтесь», «За столом старайтесь не чавкать», «Не разговаривайте с полным ртом — прожуйте, а потом говорите»… Блохин пошел в гости вместе с товарищем по классу Юрой Ермишевым. Наши дети возвратились из гостей очень довольные: их прекрасно принимали, сделали на память подарки. Я обратила внимание, что Олег чем-то недоволен. «Олег, что случилось?» — поинтересовалась я. «Ничего особенного», — отвечает. «А все-таки?» — «Не хочется вас расстраивать». Я ему говорю: «В любом случае лучше всегда говорить правду!» А он мне: «Алла Анатольевна, вы только не очень огорчайтесь, но Юра не умеет себя в гостях вести». — «А в чем это проявилось? « — спрашиваю Олега. «Вы же запретили нам разговаривать, пока полностью не прожуешь, — говорит Блохин, — и вот, когда нас угощали, Юрку и спрашивают: «Понравился тебе Вильнюс?» А он им в ответ: «Подождите, вот прожую, тогда и отвечу»…»

Помню, как вместо обязательной политинформации одно время мы играли в дипломатов. Это тоже придумала Алла Анатольевна. Каждый ученик по своему усмотрению выбирал себе страну, в которую он «назначался» послом Советского Союза. По газетам, журналам, книгам каждый должен был изучить быт и нравы «своей» страны, а потом поделиться впечатлениями со всем классом. В то время в мире уже гремела слава бразильских футболистов и их короля Пеле. Я, конечно же, «отправился» в Бразилию и так изучил ее, что порой сам себе казался бразильцем-аборигеном.

В учебе я не отставал. Правда, и в первые ученики не выбивался.

Комментарий А. А. Лакизо:

— С Олегом у меня не было трудностей, в чем большая заслуга его мамы. Екатерина Захаровна любит сына, как всякая мать. Но, когда требовало дело, была с ним строга. Я знала, что у него дома есть свои определенные обязанности по хозяйству. Учиться Олегу было, пожалуй, труднее, чем его одноклассникам, — тренировки забирали много времени. Но я и не требовала от него большего — видела, что он уже весь во власти спорта. Это нетрудно было заметить, как говорится, невооруженным глазом. Вспоминаю, как в пятом классе, когда выпал первый снег, Олегу снежком угодили в глаз. Он ушел домой. Вообще-то Блохин уроки пропускал очень редко, почти не болел. А тут не пришел на следующий день в школу. От матери я узнала, что у него чуть-чуть повреждена роговица. Мне очень хотелось, чтобы наши ребята росли чуткими, отзывчивыми людьми. Договорилась с мамой Олега и сказала, что проведаем его всем звеном. Купили мы конфеты, печенье, яблоки и отправились в гости к Блохину. По дороге поговорила с учениками о том, как вести себя в гостях: мальчикам — помочь девочкам снять пальто, девочкам — поинтересоваться самочувствием Олега. Когда мы пришли, он очень смутился: наш визит был для Олега приятным сюрпризом (мама не предупредила его о нашем приходе). «Олежка, как ты себя чувствуешь?» — спрашивают его наши девочки. Но тут вдруг по телевизору началась какая-то спортивная передача. «Да тише вы, это не так важно, — крикнул Олег девочкам. — Дайте послушать». И он рванулся к телевизору. «Олег, мы же пришли тебя проведать!» — говорят ему девочки. А он уже несколько раздраженно им в ответ: «Да замолчите же! Мое самочувствие — это не так важно». Когда мы ушли от Олега и девочки начали было мне жаловаться на его невоспитанность», я постаралась им объяснить, что у него это — просто искренность и непосредственность: он пленен спортом и весь в его власти. Я рано это поняла, а с годами поняли эту истину и соученики Блохина.

Мальчик он был очень общительный, и ребята его любили. Как радовался наш девятый «Д» его первой поездке во Францию! А возвратившись, Блохин чуть не вызвал у меня слезы умиления: каждому он привез какой-нибудь сувенир! Одному авторучку, второму набор открыток, третьему — брелок. В классе было тогда тридцать два ученика вместе с Олегом, и он привез тридцать один сувенир! Мне подарил небольшую гармошечку с видами Парижа и какую-то безделушку из синельки. «А что ты привез матери?» — спросила я. «Точно такую же, — ответил он. — Хотел маме купить французские духи, хватился, а денег уже нет…»