Вратари — не такие как все

ПРЕДИСЛОВИЕ ЕЖЕНЕДЕЛЬНИКА «ФУТБОЛ»

Брайана Глэнвилла часто называют самым выдающимся футбольным журналистом Европы. Его имя, конечно же, хорошо знакомо нашим постоянным читателям, которых мы нередко знакомили с мнениями известного обозревателя по различным вопросам футбольного бытия. Сегодня мы представляем вам Брайана Глэнвилла в ином, неизвестном для многих качестве.

Не все знают, что многолетнюю работу в различных изданиях (с 1949 года он пишет о футболе в итальянской прессе, главным образом в римской «Коррьере делло спорт», с 1958 года работал в «Санди Таймс», откуда в прошлом году перешел в журнал «Пипл», более 30 лет сотрудничает с «Уорлд соккером») Глэнвилл сочетал с литературным трудом. Свою первую книгу он написал вместе со знаменитым Клиффом Бастином — звездой «Арсенала» и сборной Англии довоенных лет — «Клифф Бастин вспоминает» (1950).

С тех пор из-под его пера вышли 19 романов (некоторые отмечены различными литературными премиями) и множество рассказов. Возможно, кое-кто из наших читателей знаком с книгой Глэнвилла «Олимпиец», выпущенной издательством «Физкультура и спорт» в 1989 году в серии «Библиотека спортивной прозы». В этот сборник вошел одноименный роман и 17 рассказов о людях из мира спорта. Кроме того, некоторые рассказы Глэнвилла в разные годы публиковались в нашей стране в сборниках современной английской новеллы.

Мы предлагаем вашему вниманию один из трех посвященных футболу романов писателя — «Вратари — не такие, как все» (1971). Его герой — юный голкипер Ронни Блейк — персонаж вымышленный, как и все его товарищи по клубу, да и сам клуб — «Боро Юнайтед». Но соперники «Боро» по чемпионату и Кубку Англии — реальные команды и игроки, среди которых читатели встретят хорошо, знакомых Чарльтона и Беста, Бенкса и Гривса и многих, многих других. Тем, кто помнит славные времена английского футбола, эта книга навеет немало приятных воспоминаний, болельщики молодого поколения откроют для себя много нового. Многие, возможно, по-иному взглянут на, казалось бы, хорошо знакомый британский футбол.

Мы надеемся, что история Ронни Блейка никого не оставит равнодушным.

Перевод Олега Винокурова.

ГЛАВА 1

Вратарей часто называют чокнутыми, но, по-моему, все дело в том, что они просто не такие, как все. Как ни крути, а вратарь всегда сам по себе и во всем от остальных отличается. Во-первых, только ему разрешается играть руками. Во-вторых, и люди, кажется, никогда об этом не думают, он большую часть времени проводит в полном одиночестве в своих воротах. Конечно, бывает так, что рядом с ним встают один или два защитника, когда подают угловой или когда соперник очень мощно атакует, но если в атаке его команда, то сколько на самом деле ему приходится играть в штрафной площади, не говоря уже о вратарской? Мало, очень мало. Для меня футбол — игра середины поля. Точно так же, как вам скажут люди, которые были на войне, мой дед, например: война в основном ведется на нейтральной территории.

Так что большую часть времени ты стоишь один в своих воротах, прохаживаешься туда-сюда, смотришь вокруг и ждешь, когда что-нибудь произойдет. У вратарей полно времени для раздумий. Даже слишком много, если хотите знать мое мнение. Вообще-то я считаю, что чем больше всего происходит, тем лучше, потому что нельзя защищать ворота, если нет ударов, а чем больше ударов, тем чаще ты их отбиваешь и тем увереннее становишься. Что я ненавижу больше всего, это каждый вратарь ненавидит, — когда игра идет на другом конце поля, а ты полчаса стоишь, мерзнешь, и вдруг все сваливаются на тебя, как снег на голову, и ты должен выручать, хотя до этого, может быть, вообще ни разу не коснулся мяча. Самое ужасное, что может получиться гол, а потом игра опять перемещается к другим воротам, и ты еще двадцать минут стоишь один и переживаешь все это.

Доставать мяч из сетки — это хуже всего. Вы, может быть, заметили, что я стараюсь уклониться от этого, если только могу. Стараюсь оставить это занятие своим защитникам. Привычка эта у меня еще со школы — наверное, даже суеверие какое-то, так же, как, например, я всегда надеваю правую бутсу вперед левой, а на поле из туннеля выхожу предпоследним. Теперь я вратарь основного состава, и ребята уважают мои привычки и всегда выуживают для меня мяч из сетки, но раньше мне приходилось тянуть время любым способом: я лежал в грязи, даже не оглядываясь назад, будто ничего не случилось, пока кто-нибудь не подходил и не выбивал мяч в поле.

Хуже всего, конечно, когда играешь в гостях. Дома легче потому, что зрители с тобой, и, если тебе приходится идти в ворота за мячом, ты всегда услышишь что-нибудь ободряющее: «Не повезло, Ронни» или «Не падай духом, Рон». Но на выезде они злорадствуют, и ты сквозь сетку видишь, как они скалятся на тебя, прыгают, строят разные рожи так, что очень хочется взять мяч и запустить в них.

Это еще одна сторона твоего одиночества: ты никогда не одинок абсолютно, ведь рядом с тобой зрители, К этому долго надо привыкать, когда приходишь в первую команду после дубля, где во время матчей зрители редкими кучками разбросаны по трибу нам. Здесь же их иногда собирается так много, что они словно нависают над тобой, грозя сорваться, как лавина или что-то в этом роде. Полевые игроки часто говорят, что совершенно не замечают зрителей. Им-то хорошо, они все время бегают, никогда не стоят на одном месте и подходят близко к трибунам, только когда игра идет возле боковой линии. Но у вратаря нет выбора — он привязан к своим воротам, и на чужих стадионах иногда бывает очень противно, когда тебя оскорбляют и вдобавок еще что-нибудь бросают на поле.

Люди спрашивают, особенно ребята, как ты начинал, всегда пи ты был вратарем. Что касается меня, то я им стал случайно, как и многие другие. Ведь чего хочет парень, когда начинает играть, кому он мечтает подражать? Джеффу Херсту, который заколотил три банки в финале чемпионата мира. Рону Дэвису, прыгавшему вверх на пять миль и без промаха бившему головой. Или Джорджу Бесту с его длинными волосами и потрясающей обводкой, когда он проходил четверых или пятерых за раз и забивал такие голы, в которые ты и поверить не мог до тех пор, пока сам не увидел,

Для меня — болельщика «Челси» — игроком, на которого я хотел быть похожим, был Джимми Гривс. Тогда, в девять или десять лет, все наши хотели того же. Это было как раз перед тем, как он уехал в Италию, а потом вернулся и играл за «Тоттенхэм», — почти каждый в нашей школе в Ноттинг Хилле был Джимми Гривсом, когда мы играли на своей площадке. Такой маленький, с короткими ногами, мелькающими, как спицы у велосипеда, с его уходами в сторону, с голами, которые он создавал из ничего, с длинными рывками, которые он любил; кроме того, он был очень молод и, к тому же лондонец. Питер Бонетти тогда только пришел а «Челси» вратарем, и я им восхищался, особенно когда мой старик брал меня на стадион, и мы садились за воротами так, что я мог наблюдать с близкого расстояния за его прыжками, как у акробата. Но я хотел забивать голы, а не предотвращать их. Думаю, это вполне естественно для ребенка.

Мне, наверное, было около двенадцати, я тогда играл крайним нападающим и был довольно мал для своего возраста. Как-то раз в одном турнире навылет мы встречались с другой школой в Уормвуд Скрабсе. Там бывает очень холодно, и я хорошо помню тот вечер — один из тех, когда дует восточный ветер и пронизывает все насквозь. Примерно через двадцать минут после начала игры наш вратарь бросился за мячом и получил удар в плечо — он даже руку не мог поднять, и ему пришлось уйти из ворот. Я помню, что он был хорошим вратарем и, кажется, до этого никогда не получал травм. Так или иначе, у нас не было никакого плана на тот случай, если он будет травмирован.