Кавказские тосты

Встретились директора кавказского и американского заводов, которые выпускают одинаковую продукцию в одинаковом объеме, и Гиви спрашивает у Джона:

– Сколько людей на твоем заводе работает?

– Девять. А у тебя?

У Гиви пятьсот работало, но он ответил:

– Десять.

На следующий день американец говорит:

– Слушай, я всю ночь думал, да никак понять не могу, что у тебя десятый-то делает?

Так выпьем за то, чтобы мы всегда попадали в число тех четырехсот с лишним рабочих, которым нечего делать!

Место орла – под облаками. Орел – царь птиц. Место горца – в горах. Но подъем в горы труден и суров, и только настоящий мужчина может одолеть его. Не менее труден путь горца к должности начальника. Но наш Вано одолел его, чем может гордиться. И мы гордимся нашим уважаемым начальником, мы пьем за него.

Есть река Кура. И с ней связана одна легенда, которую я хотел бы поведать вам.

Давным-давно лежал на берегу реки Куры камень. В те времена звери и деревья, и даже горы могли разговаривать всем им Бог повелел работать. А камень тот видел свое дело в том, чтобы преграждать путь водам реки и мешать ее движению. Но реке это не нравилось – она мечтала достичь далекого моря, а на пути стоял огромный валун. Кура не раз увещевала упрямый камень, но тот твердо стоял на своем:

– Это моя работа, – говорил он. – И если я не буду преграждать тебе путь, то кто же сможет сделать это? Ведь без моего чуткого руководства ты понесешь свои воды туда, куда захочешь, и неизвестно, будет ли для тебя это благом. Так как же ты без меня?

Река Кура терпела такой деспотизм очень долго, но всякому терпению приходит конец. Однажды собралась река с силами и смела огромный камень со своего пути, разнеся его вдребезги и потекла туда, куда ей хотелось. И произнесла она пророческие слова:

– Живи и дай жить другому. Если бы ты слышал это раньше, то не постигла бы тебя столь горькая участь.

И с тех пор каменные обломки, что лежат на берегах реки Куры, напоминают о том валуне всем горцам. Мудрые джигиты помнят слова реки.

Давайте выпьем за нашего уважаемого шефа, который не преграждает нам путь и позволяет добиться всего, чего мы желаем и получать то, чего мы заслуживаем. За нашего шефа!

Почему в горах так много долгожителей? Да потому что мы, джигиты, пьем вино и едим шашлык, делаем свое дело и любим женщин. Мы, горцы, умеем работать так, чтобы работа не казалась наказанием, а была наградой. Например, выращивать виноград нелегко, но после работы мы пьем вино из нашего винограда. Пасти овец в горах опасно, а потому мы часто вознаграждаем себя за свой нелегкий труд хорошим шашлыком.

Так выпьем за нашу работу, которая дарит нам мудрость и долголетие!

Вот говорят: на работе пить нельзя. Но почему? Ведь вино – оно красное, словно кровь, а кровь – это жизнь. Жить надо всем и всегда. Работаем мы, как известно, днем. А истинный джигит не прячется ни от врагов, ни от друзей. Значит, надо пить днем. Не пьет только сова. А почему? А потому, что днем спит, а ночью магазины закрыты. Так не будем птицами, давайте пить на работе и за работу.

Умер Сосо, член совета правления элитного банка, и, как водится, попал на тот свет. Смотрит Бог на экран компьютера и видит весь жизненный путь джигита. Сосо взглянул на экран и увидел, что когда легко ему было по жизни идти, на работе все ладилось, с ним шел кто-то рядом. Когда же тяжело случалось, конкуренты «доставали», след был один.

– Почему же, отец, бросал ты меня, когда тяжело мне было? – спросил джигит.

– Не бросал я тебя, а нес на руках.

Так поднимем наши бокалы за начальника нашего отдела, который носит своих сотрудников на своих сильных руках.

Друзья мои! Давайте выпьем за нашего уважаемого прораба, которого я часто вспоминаю. Я вспоминаю его днем и ночью, утром и вечером. Я вспоминаю его в ауле и в горах, на охоте и на виноградниках. Я вспоминаю его, когда еду на своем верном коне и когда отдыхаю с женой. Я вспоминаю его в жару и холод, дождь и слякоть, в снег и град. Я вспоминаю нашего прораба всегда и везде, и никак не могу вспомнить.

Давайте выпьем за начальников, которых мы бесконечно уважаем, но видим настолько редко, что не помним их в лицо!

Выпьем за Ашота. И не за то, что у него свой завод. Мы тоже не стада пасем. И даже не за то, что у Ашота две личных машины и одна служебная. Мы тоже не на ишаках ездим и не пешком ходим. И уж конечно не за то, что Ашот имеет два огромных дома в нашем ауле, мы тоже не в хижинах живем. Выпьем за то, что наш Ашот – принципиальный и уважаемый человек, наш коллега!

Лютая зима. В степи Казахстана два водителя-дальнобойщика сидят у поломанного грузовика. Оба южане. Замерзли страшно. Все, что горит, уже давно сожгли. Один говорит другому:

– С-с-слушай, Гоги, если к-к-кто-нибудь летом у нас на родине скажет мне: «Не стой на солнце, пойди в тенек», з-з-знаешь, я его совсем зарэжу.

Так выпьем, джигиты, за то, чтобы нам не приходилось работать в таких условиях, лучше мы отойдем в тень, и нас не заметят в тот момент, когда будут давать тяжелую работу!

Давно это было. Когда-то высоко в горах росли деревья, цветы, виноградные лозы давали свои пьянящие плоды людям. Камни не сыпались с гор и не умирали ни джигиты, ни их резвые кони. Каждый мог дойти до вершины гор, послушать благозвучное пение птиц и шорох зверей. Ни конь, ни путник не боялись гор, не было снежных шапок на гордых вершинах.

Но однажды собрался в горы прекрасный молодой джигит Бейрек, смелый охотник. Был взгляд Бейрека ясен, словно месяц во тьме ночной. Оседлал Бейрек своего коня, быстрого как ветер, и поехал в горы. Охота для джигита, что глоток вина. Но далеко уехал джигит. Одолел он лишь полпути. Повстречал он прекрасную деву, луноликую, с глазами, сверкающими ярче звезд. В волосы ее вплетен был луч лунного света, а были они чернее беззвездной ночи. А над головой девы кружил ястреб, бесшумно рассекая воздух своими огромными крыльями. Джигит поднял лук, натянул тетиву. Стрела угодила прямо в сердце гордой птицы. И тут содрогнулись горы, дева бросилась к окровавленной птице, что-то говоря и горько рыдая.

Деревья опустили свои ветки к земле, камни покатились с гор, трава покрылась черным покрывалом пепла. Птичий гомон умолк, и лишь грохот камней нарушал воцарившуюся в горах тишину. Дева исчезла в тумане, опустившемся на склоны гор. Конь джигита тревожно заржал, но не отошел от своего хозяина. Джигит не мог простить себе опрометчивого поступка – желая защитить деву, он причинил ей боль. И пошел Бейрек на вершину горы, и воткнул свой острый кинжал в камень. Кинжал тот стал скромным цветком – эдельвейсом.

Так выпьем за то, чтобы брак в работе не приводил к столь печальным последствиям, а становился приятной неожиданностью!

Работают только те джигиты, которым нечем заняться. И я поднимаю свой бокал, наполненный рубиновым вином, сделанным из винограда с наших виноградников, за то, чтобы у нас всегда находилось интересное занятие.

Наши коллеги считают, что каждый из них самый умный и незаменимый. Они думают, что раз у каждого из них есть быстрые кони, они могут соревноваться друг с другом, одерживая победы. Раз есть у них сильные сыновья, то им нечего опасаться в старости. Есть у них работа – будет все остальное. Так поднимем бокалы за нас, сотрудников фирмы, которые всегда верно оценивают свои силы.

Поднимем бокалы за женщин нашего офиса. Женщины – цветы, а тот, кто срывает цветок, может наслаждаться его ароматом в одиночестве. Но если не рвать цветов, то краса их еще дольше будет ласкать взор джигитов.