Эротические рассказы Рунета (СИ)

– Угу. Посмотреть на себя со стороны. Я часто мечтала побыть на месте актрис в фильме или журнале, разглядывала себя в зеркало, думая как буду выглядеть со стороны.

– Выглядишь возбуждающее. Лучше всех моделей и актрис.

– Болтун.

– Хочешь сниматься в фильмах для взрослых?

– Вряд ли. Я хочу быть с тобой. Тогда я согласна на все. И все хочу.

– Я твой катализатор.

– Ты дал мне почувствовать себя женщиной. Без тебя я не ощущаю ничего.

– Наговорила…

– Я серьезно, – возразила Оксанка. – Она мне так и сказала: «Ты будешь чувствовать себя женщиной только с ним».

– Кто сказал?

– Галина Александровна.

– А-а-а. – понял я, и сопоставил некоторые факты. – Поэтому ты мне и заехала по физии?

– Угу.

Из прихожей донесся звук открываемой входной двери. Родители!!! А мы в таком виде!!!

– Встаем, – скомандовал я.

– Зачем.

– Предки вернулись.

– Ну и что?

– Ты не боишься?

– Ни капельки. Я же говорила – с тобой мне ничего не страшно. Пусть видят, что нам хорошо.

– Извращенка.

– Твоя извращенка. – смеется Оксанка.

Слава богу, я хоть дверь прикрыл. Мы продолжаем лежать, тесно прижавшись, и слушаем, как родители хлопочут по своим делам в доме.

– Самая дорогая извращенка, – крепко целую ее в губы. Она с готовностью отвечает.

– Валик ты спишь? – спрашивает мама из-за двери. Откуда она знает, что я дома? Где мы оставили следы? Кофе? Да. Все? Нет, еще обувь на входе: моя и Оксанки.

– Да, – отвечаю я, – Мы тут с Оксаной, алгебру делаем. Сама Оксаночка, беззвучно смеется.

– Не буду мешать. Только смотри - уже поздно становиться.

Мама оставляет нас в покое. Хорошо, что она не обращает на мои странности внимания. Спасибо Наставница. А Оксанка снова устраивается у меня на плече. Ей все нипочем. Но как приятно держать ее обнаженную в своих объятиях. Не хочется думать ни о чем. Просто наслаждаться ощущением тел и чувством близости.

Мы лежим, не шевелясь, минут десять.

– В самом деле, поздно уже. Твои беспокоиться будут.

– Угу, – мурлычет в полусне Оксаночка.

– Оксаночка, ты слышишь меня?

– Угу.

– Женщина, как тебе не стыдно?

– Стыдно, когда нечего показать.

– Встаем, – и первым подаю пример, освобождаясь от ее объятий.

Помыться мы не сможем, придется обойтись пока без душа. Натягиваю трусы, собираю одежду Оксанки и отдаю ей. Продолжаю облачаться дальше. Та тоже начинает одеваться. Ни капли стеснения. Наблюдать, как собирается женщина, тоже удовольствие. Я не преминул им воспользоваться. Оксанка собралась довольно быстро. Вещей на ней было и так мало. Вот только прическу ей пришлось поправлять без зеркала. Такого добра пока в моей комнате не водилось. Надо, в конце концов, его завести, ведь и мне тоже может оно понадобиться.

– Я готова, – доложила Оксанка.

– Алгебру не забудь, – подшучиваю над ней.

– Я тебе такую алгебру закачу…

– Верю, верю, – спешу ее успокоить ее. – Только у тебя мы алгеброй занимались, здесь – тоже.

– Значит, у нас будет теперь две алгебры. Одна для школы, а другая – для нас двоих.

– Вторая алгебра мне нравиться больше.

– И мне нравиться, – она потянулась ко мне. Я не смог отказаться обнять и поцеловать ее.

– Идем.

Мы вышли из нашего убежища. Мама и папа сидели в зале и смотрели телевизор.

– Я провожу Оксану, – сообщил я им.

– Хорошо, Валик, – обернулась мама.

– До свидания, – скромно попрощалась Оксаночка.

– До свидания.

На улице темно. В наших переулках без освещения можно и ногу подвернуть, если не быть осторожным. Оксаночка идет под руку, прижимается ко мне. Она ворвалась в мою жизнь, как яркий метеор и застряла в ней прочно и скорей всего навсегда. Смогу ли я порвать с нею? Честно говоря, не знаю. Чувствую, что это не получиться просто. Она вся раскрылась - внезапно, бесстыдно, откровенно. Она стала женщиной для Валентина. Для того Валика, который становится Вальрисой, и сам уже многого в себе не понимает. Она действительно поддерживает и стабилизирует мою мужскую половину. И испытывает от этого радость и наслаждение.

Сегодняшнее бесстыдство и распущенность для меня откровение. Откровение и для всех остальных, если судить по окружающим, которые знают ее как примерную и послушную девочку. Притворство это? Влияние второй моей ипостаси, или кого-то связанного с нею? Можно быть распущенным сверх меры в мечтах и одновременно образцом для окружающих. Человек с двойным дном. Как и я. Только ее двойственность теперь может исчезнуть, и она станет самой счастливой девчонкой на свете. Может именно этого она и хочет?

– Завтра зайдешь? – интересуется Оксаночка. – Делать Алгебру.

– Завтра занят, – с неохотой отвечаю я, так как должен быть у Адари. – Но алгебру мы не можем бросить.

– У тебя появились какие-то секретные дела.

Она намекает на тот день, когда я встречался с Виктором Андреевичем.

– Это связано с моим вторым я, – выдаю ей полуправду.

– Твое второе «я» меня тоже очень интересует.

– Всему свое время.

– Наше время уже наступило, – заявляет она и прижимается ко мне всем телом. Мы как раз находимся у нее в подъезде, поэтому я ее от души целую.

– Беги. Никуда я от тебя не скроюсь.

– Это точно, – и она убежала вверх.

Выходной хорош тем, что можно позволить то, в чем отказывал в остальные дни. Начинается он с того, что можно поспать столько, сколько хочешь. Я этим и воспользоваться. Дальше все идет тихо и неспешно. Текущие дела типа позавтракать и убраться в комнате незаметно скрадывают время. Наступает время, когда перед тобой открывается большой выбор, чем заняться дальше. Я оказался в таком положении около полудня. Вот тут и вспомнилось, что Наставница просила сегодня к ней прийти.