Кончаю... страшно перечесть! (Что осталось за кадром)

Убитая этой последней каплей, она уронила голову на крышу машины.

В глубине сознания что-то плакало и стонало.

— Ты, должно быть, устал с дороги, Трэвис. Почему бы тебе не прогуляться?

Его посиневший, опухший подбородок приподнялся, и он выровнял себя, держась рукой за перила.

Глухой шум помог прочистить мозги.

Потом его рот открылся без высокой связи с его мыслями.

Он слишком долго пил из колодца трагедий.

Звук, очень похожий на рыдание без слез, поднялся к его горлу и вырвался с бешеной силой.

От его мужского запаха у Линды поджались пальцы на ногах.

Она подергала стянутые в хвостик волосы, решительно отгоняя воспоминания.

Маленькая частичка ее тела хранила в памяти тот поцелуй.

В спальне было душно. Дневной зной проникал во все щели. Линда подошла к окну и распахнула его. В комнату ворвался теплый воздух, неся с собой запах ночной свежести.

— Что мне нужно, так это стакан холодного молока. И я выпью его прямо из пакета.

La femme fatale

— Это не роковая женщина, а пиранья. — Крутая мужская чувственность тронула его губы.

Старый матрас словно приветствовал любовников.

Желание подняло свою неукротимую голову.

Чувствуя замешательство Джейка, девушка чувственно извивалась своим пульсирующим телом и выгибала спину.

Джейк встал на колени, стягивая с нее джинсы и открыв ей вид на залив.

Ему хотелось затеряться в глубинах ее соблазнительного тела.

Замерзший, голый, он тигром метался по спальне.

Ее аромат был из тех, что бьют мужчину промеж глаз — и хуже того, промеж ног.

Джейка вдруг охватило неистовое желание пролить духи ей на грудь, потом на живот и бедра, а затем слизать их губами.

Ее поцелуи сотрясали его мужское начало.

Она целовала его всем своим телом, и ее язык, глубоко погружаясь в его рот, казалось, касался всех частей его тела.

Томительно долго она ласкала самые чувствительные места — ямочку на шее, тыльную сторону подбородка, изгиб локтя, низины живота под пупком…

Она содрала одежды, обнажив свою бархатную женственность.

Ее руки оглаживали его могутные плечи, притягивая их к своей ждущей плоти.

Она пощипывала его ребра, а у него от этих прикосновений сокращались мышцы.

Она произвела грабительский набег ниже пояса.

По спине пробежали знакомые мурашки.

Его глаза вспыхнули, как огонь на снегу.

— Как твоя спина?

Коротко и выразительно, тремя словами, он объяснил, куда хочет засунуть свою спину. Недурная мысль, хотя она сама могла бы придумать место и поинтереснее.

Ее ноги перепутались с его. Теперь уже никогда не понять, где чьи. А жаль…

Он неотвратимо обрабатывал ее трепещущее тело.

Он мог бы дать фору любому быку в гимнастическом зале.

Она опять сомкнула ноги у него за спиной. Незаметно, потихоньку темп увеличивался, и наконец в голове просветлело.

Его пальцы разгребли кудряшки между длинными ногами.

Он вынул пальцы из ее тела, отчего она дернула ногами, словно необъезженный мустанг.

В эту ночь они долго предавались любви и заснули в блаженной истоме и совершенно обессиленные.

В ее объятиях каждая ночь становилась кусочком рая на земле.

Ангел на ножках

Эмили была девушка не робкого десятка. Такая не растеряется перед чистым неиспорченным чувством сексуально привлекательного мужчины.

Однако на Чарли девушка смотрела, как на ангела на ножках.

Щека ее лежала на диванной подушке. Эмили даже не помнила, как достала ее оттуда, ведь его налитые силой руки проделывали с ней вещи, невозможные анатомически.

Каждый дюйм ее фигуры выдавал в ней прилежную помощницу.

Ее саронг был слабо запахнут, не говоря уже о состоянии ее нервов.

Сквозь локоны виднелись розовые соски. Он дразнил их, играл с ними. Мгновение спустя они слились в одно целое.

Пальцы Чарли не останавливались, заставляя ее мир смещаться к одной желанной точке. Тело ее сократилось. Голова поплыла свободно от тела.

Ее корежило внутри.

Сейчас они растворились друг в друге перед лицом солнца и звезд.

Ветер свистел у них под ногами.

Вдруг он мысленно и физически отступил на шаг.

Гордость заставила Чарли отпустить Эмили, пока он не лишил ее юности и невинности.

Было крайне трудно, но она подобрала куски разбитой гордости, стала вновь родившейся девственницей и нашла свою теперешнюю работу.

На душе, однако, ничего не улыбалось.

Дела домашние

Хэлли теребила стакан.

Она обратилась к супу.

С безошибочным чувством времени Бен вошел, как только она закончила есть.

Какой-то звук позади нее показал, что она в квартире не одна.

Сердце Хэлли выпало в осадок.

Кровь отхлынула от лица, и так болезненно, что Хэлли не могла дышать. Она закрыла рукой рот.

Чтобы оправдать причину охватившего ее жара, она, включив утюг, нажала кнопку для пара.

Хэлли почесала ухо, а мысль, еще неопределенная, зародилась у нее в голове.