Записки современной московской дамы

***

В агентстве все было как обычно. А обычно там суета и галдеж. С трудом слышу голос Иришки, нашей молоденькой, очень милой секретарши:

- Ты уже вернулась? Очень хорошо, тебе как раз Ленка звонит, она волнуется, как прошли переговоры.

Я беру трубку:

- Лен, он выбрал вариант для стиля и часть денег проплатил наличными сразу же.

- Да ты что! - В трубке минутная пауза. - Как тебе это удалось?

- Я думаю, он просто созрел для решения.

Я еле держу трубку, она почему-то кажется мне такой тяжелой, что забирает все силы. Хочется спать. У меня часто так бывает после секса. Светка в трубке еще говорит.

- Ничего подобного! Я думаю, это у него стиль такой! Такая сучья натура! Выжать все соки из человека, хотя для себя уже во всем определился.

- Натура, скорее, блядская.

- Хуже!

- Да нет, именно блядская.

Я зеваю. За спиной у меня проходит наш руководитель отдела Кирилл Коршунов. Он, разумеется, успевает услышать последние слова из моего телефонного разговора. Он задерживается на минуту у меня за спиной и, склонившись к уху, говорит шепотом.

- Ты же знаешь, что по этому вопросу ты всегда можешь обратиться ко мне. Кстати, сегодня вечером я абсолютно свободен.

И громче, на весь отдел, нет, на весь офис и на всю вселенную, чтоб услышали даже мои иногородние родители.

- Ну когда же наши господа менеджеры перестанут пользоваться словом "блядь", находясь в офисе и, что называется, при исполнении служебных обязанностей. Взрослая половозрелая девочка должна понимать, что слово "блядь" очень нехорошее, а главное, неуместное при нашей работе слово.

Часть II

Дневник девушки, у которой были всего одни туфли в сезон.

(почти по Залману Кингу).

Очень долго я была студенткой дневного отделения. Неприлично долго. Я была студенткой дневного отделения пять лет, а закончила при этом всего три с половиной курса. Потом я стала студенткой заочного отделения. Дело не в этих тривиальных цифрах и пошлых подсчетах соответствия законченных учебных курсов годам, проведенным в университете. К сожалению, я уже не помню, как определяется действенность (это термин из учебника Е. Прохорова "Введение в журналистику", не путать с девственностью) журналистики, но я запомню на всю жизнь тот факт, что пока я училась на дневном отделении университета, у меня всегда были только одни туфли в сезон.

В таких сезонных туфлях черного цвета, насколько я помню, я неслась от станции метро Боровицкая до родного факультета с полной уверенностью, что опоздала. Было уже два часа дня, а зачет начался, как это они любят, в десять. Я, естественно, проспала. С учетом того, что принимает Шохов, зачет уже закончился наверняка. Шохов - прекрасный преподаватель, мечта каждого студента. Умный, энергичный, пьющий мужчина сорока примерно лет. Не сдать у Шохова значило быть полным дебилом или законченным неудачником. Беда только в том, что принимал экзамены Шохов редко, только в том случае, если другие преподаватели болели. Предмет, который он вел, назывался история русской литературы. Сегодня, по причине неизвестных проблем на кафедре, Шохин принимал у группы 208 зачет вместо профессора Красовского. Упускать такой шанс ни в коем случае нельзя.

Несусь. Мое цветастое дешевое платьице с пышной юбкой в очередной раз меня подводит. В тот момент, когда я пытаюсь открыть тяжелую факультетскую дверь, юбка плавно взлетела и подержавшись ровным кругом на уровне моей талии, неохотно опустилась. Какого черта! То же самое она проделала несколько минут назад при выходе из метро. Были бы трусы красивые - черт с тобой, поднимайся. Но при студенческой стипендии и начавшейся перестройке, трусы имелись исключительно беленькие, простенькие и скромненькие, на московские бесстыжие ветра не рассчитанные.

На факультете полно народу. Несусь на третий этаж. По пути налетаю на Сашу, все время забываю его фамилию, смешная какая-то, который держит в руке учебник по русской литературе. Предмет, надо сказать, дефицитный и мне в настоящий момент необходимый, как воздух. Я торможу на лету и намертво хватаюсь за старый потрепанный переплет.

- Привет Саня!

- Привет, я Сережа.

- Это еще приятнее. Слушай, будь человеком, дай учебник.

Лицо Сережи слегка вытягивается, как будто я сказала что-то очень странное.

- Ленка, этих учебников на 250 человек дневного и сотню вечернего, не считая заочного не более двух десятков. Причем у меня завтра зачет.

- У меня - сегодня! Нет, у меня - сейчас! Да я уже вообще опоздала!

- В таком случае учебник тебе уже совершенно ни к чему.

Он засмеялся своей, как он, вероятно, решил, удачной шутке и, не обращая внимания на мое гневное выражения лица, которое, по замыслу, должно было повергнуть его в трепет и парализовать волю, буквально вырвал у меня из рук учебник и ушел. Просто взял и ушел! Сволочь, скотина, ну попросишь ты у меня зимой снежку в долг!

***

Игорь Петрович уже собирался уходить, когда я влетела в аудиторию. Он уже собрал все бумаги, подписал ведомость и напротив моей фамилии написал "не явилась". И все-таки я успела, пришлось принимать экзамен.

- Та-а-ак... Ну, что бы Вас такое спросить... Вы читали повести Павлова?

- Да, конечно.

- Сейчас выясним. Почему повесть Павлова "Ятаган" так называется? Что такое ятаган?

"Ятаган. Ятаган. Что-то такое мне пересказывали в кофейне. Там слезливо-сопливая любовь со смертельным исходом. Главное, уверенно себя вести."

- Ятаган, это такое оружие. Огнестрельное. Это такой вид пистолета или револьвера.

Игорь Петрович морщит лоб.

- Давайте я вас сразу поправлю, а то вы завретесь окончательно. Ятаган - это холодное оружие, а не огнестрельное. Это вид клинка. Ладно, и что там происходит?

- Это повесть о большой и чистой любви. Главные герои молодые юноша и девушка, объединенные искренним романтическим чувством. Повесть Ятаган одно из лучших произведений Павлова. Надо отметить, что сам автор в наши дни незаслуженно забыт. А вот в свое время он был известен...

- Достаточно. Ну и чем там дело закончилось? - Игорю Петровичу уже явно не интересно со мной.

- Он застрелился.