Эротические рассказы Рунета (СИ)

Современные оптические приборы позволяют рассмотреть объекты размером с теннисный мяч с орбиты спутника.

Дениса встретила на станции баба Катя. Он совсем не помнил ее, он видел ее, когда несколько лет назад она приезжала к ним в Москву, но сейчас он не отличил бы ее от любой другой маленькой прыткой старушки. Баба Катя сама подбежала к двери вагона, помогла вытащить из пустого тамбура собранный родителями чемодан, и после приветствий и коротких препирательств взялась его нести.

– Хорошо, что приехал, Денисочка, – щебетала она, – и чего тебе в городе сидеть, пыльно, душно... А здесь и ягодок поешь, и рыбки половишь...

Рыбалкой Денис не увлекался, но возражать и объяснять не хотелось. По настоящему Денис сам не знал, чем он собирается заниматься, но лето ему виделось в чем-то лесном и чердачном.

– Детишек-то у нас почти и нет, – продолжала бабка, – выселки они и есть выселки, но до деревни недалеко. А то с сестренкой со своей двоюродной на речку сбегаешь.

Денис навострил уши. Он знал, что где-то в Подмосковье, в другом городе у него есть сестра, но когда она приезжала со своими родителями в Москву, он как раз был с классом на экскурсии в Ленинграде, и так ее и не видел. С одной стороны, девчонка – это плохо. Ябеды и плаксы – это вообще плохо. Кроме того, в присутствии девчонок, с которыми надо было разговаривать, Денис совершенно терялся. Он с удовольствием схватил бы мельком девчонку за письку где-нибудь в толпе метро, но разговаривать с человеком, в котором тебя интересует только это...

С другой стороны Денис не представлял себе, каким образом можно пощупать или застать без трусов знакомую девчонку, которой потом придется смотреть в глаза так, чтобы не вызвать крупного скандала с возвращением в Москву и большим нагоняем от родителей, но какие-то варианты могли иметься. Баня, там, например, есть? Ведь ванной-то, наверное, нет? Или, например, когда она спит... Правда, надо еще посмотреть, как она выглядит. К сожалению, красивых девчонок было значительно меньше, чем просто девчонок.

– И подружка у нее тут нашлась. Хорошая девочка.

Ну, подружка – это далеко. Идти оказалось неблизко, они прошли лугом, на дальнем краю которого торчали черные мачты высоковольтки, затем пахнуло речной тиной, и вот показались несколько серых бревенчатых домов, отделенных друг от друга непривычно большим расстоянием, засаженным всякой огородной растительностью. По дороге между домами Денис прошел как на параде при эскорте бабы Кати. Двум-трем женщинам, увиденным у своих домов, она с гордостью сообщала, что вот, внучек из Москвы погостить приехал.

– Вот и ладно, – отвечали из-за изгородей, – а то наши-то все мужики на заработки разъехались!.. – и чему-то весело смеялись.

Наконец, остался последний дом. Дальше не было ни одного, и Денис понял, что именно в нем ему предстоит провести конец лета. Чердак высокий, обзор хороший, смотреть, правда, не на что, лужок да лесок. Сарай (или не сарай?), затем низкая постройка, наверное, все-таки баня. На траве перед домом девчонка подкидывала волан на бадминтонной ракетке. Издалека она выглядела ничего, но Денис знал, что расстояние может творить с внешностью удивительные вещи.

Тем не менее чем ближе Денис подходил, тем интереснее ему казалась девчонка. Стройная, длинная, наверное, на полголовы выше Дениса (что плохо, но за последнее время все они что-то слишком выросли), коро-о-отенькие белые шорты (хуже, чем купальник, но лучше, чем джинсы), темные волосы до плеч, выразительная линия бедра, не такая, как у тощей мелюзги, но и не такая, как у ширококостых старшеклассниц, гладкие длинные ноги со спортивными икрами.

При движении шортики откровенно обтягивали небольшую кругленькую попку (Ах!), а маечка – две половинки, даже не половинки, а чуть меньше крупного апельсина с замечательно выделяющимися шишечками на вершинах. Короткий чуть вздернутый носик, пухлые выразительные губы, яркие влажные глаза. В погоне за воланом она изгибалась, подпрыгивала, мотала головой, совершенно не подозревая, как она красива, и какую бурю чувств вызывает в Денисе.

Все его мечты об упругом девчачьем теле собрались со дна его души и прилили к лицу, он даже замедлил шаг, чтобы баба Катя не заметила, как изменился его взгляд. Как ему мешало все то, что было на ней надето, как он вбирал глазами изящество тонкой фигурки, как бы он хотел подержать в руках... даже не попку, и не спереди, а просто грудь, такую зовущую потрогать... Он буквально видел ее голой, какой она была бы, если бы скинула с себя все, но видел, увы, неясно и нечетко, как позволяет воображение видеть то, чего никогда не видел.

Завидев их, девочка поймала волан на ракетку и пошла навстречу.

– Вот, – сказала баба Катя радостно, – знакомься, Таня, братишку тебе двоюродного привезла, Дениса.

– Привет, – сказала Таня дружелюбно, посмотрев на Дениса не оценивающе, как часто это делают девчонки, а просто, и чуть-чуть с вызовом.

– Привет, – ответил Денис, не зная, что еще сказать.

– В бадминтон играешь? – спросила Таня, и Денис понял, что ей тут было скучно.

Он также увидел, что она совершенно не понимала, что она делает с Денисом, выставляя ему под нос такое яркое проявление женственности в виде торчащих сквозь футболку сосков на весьма отчетливых полушариях, которые никак нельзя было игнорировать. Она совершенно не сознавала, что красива и никак не кокетничала, считая свою фигурку совершенно уместной и предполагая, что окружающие относятся к ее груди и попе так же безразлично, как она сама.

Денис пожал плечами, стараясь смотреть в сторону. Глупая игра, девчачья. Вот настольный теннис...

– Да погоди ты, – вступила баба Катя, – человек только приехал, устал с дороги, сейчас вот поужинаем...

– Да ладно, – сказал вдруг Денис, – вот до ужина и поиграем.

Ему дико не хотелось выпускать из виду эту грудь... и эти ноги. В школе он часто, поднимаясь по лестнице, поглядывал вверх, стараясь увидеть под юбкой больше, чем она обычно открывала. Замечая это, девчонки одаривали его презрительным взглядом, и отходили подальше от перил. Была еще физкультура, правда...

– Ну хорошо, – покладисто отозвалась баба Катя, – но я быстро.

Играл Денис на уровне, несмотря на то, что удары он часто пропускал, смотря не на волан, а на Таню, и старался посылать свои удары повыше, чтобы жадно смотреть на нее, пока она красиво подпрыгивает, запрокинув голову, нижний край шорт задирается еще повыше, а ткань на груди натягивается.

К ужину Таня переодеваться не стала, поэтому за картошкой Денис все еще мог наблюдать ее грудь, правда, уже замаскированную складками футболки. Затем баба Катя подробно расспрашивала Дениса о его родителях, Таня сначала слушала, потом ей стало скучно, и она ушла.

Уже начинало темнеть, когда баба Катя, спохватившись, стала показывать Денису где что, отвела его в его комнату, где уже была постелена постель на высокой железной кровати, вывела за дом, указав на туалет, бывший, как Денис и предполагал, одиноко стоящим деревянным сооружением. Настолько одиноко, что подглядывать там за сестрой, если бы такая мысль пришла Денису в голову, было невозможно. Зато Денис углядел освещенное окно, в котором за короткой занавеской промелькнуло движение. Танино окно. Интересно, когда она ложится спать?

Бабка пожелала спокойной ночи и отправилась к себе. Денис осмотрел всю комнату, удовлетворенно убедился, что дверь снабжена крючком, что окно, завешенное такой же занавеской, как и во всем доме, открывается и закрывается легко, вывалил из чемодана то, что считал самым необходимым, подумал... и осторожно вылез в окно наружу.

Было темно, стрекотали кузнечики, и пахло дровами. Небо на севере было светлым и останется таким всю ночь, но Танина комната была с темной, южной стороны, рядом с комнатой Дениса. Свет там еще горел, стало быть Таня не спала. Приоткрытое окно было расположено слишком высоко, но Денис дотянулся до него, встав (совершенно беззвучно!) на одно из расставленных вдоль стены для просушки поленьев. В занавеске, однако, не было никаких щелей, и Денису пришлось встать одной ногой на торчащую из стены скобу, предварительно попробовав ее на прочность. Теперь ему открывался хороший обзор комнаты.