Как притвориться идеальным мужчиной (СИ)

— Я твоя женщина, Кьярро.

— Почему же тогда для этих… целей ты выбрала… его?

— Лишь потому, что цель была именно такая: мне нужен был мужчина с опытом. Ни для каких других целей Дарио не годится. Я повторюсь: он совершенно не годится для семейной жизни.

— Ну, ревновать он, наверняка, способен похлеще меня!

— Он бы меня сразу задушил, а зачем мне это? Ты гораздо спокойнее.

— Внешне, может быть, и так. Но в душе… Черт, я все время забываю, что души у меня нет!

— Да все у тебя есть: и душа, и сердце, и чувства, и эмоции. И вообще, ты к себе чересчур строг и придирчив. Так нельзя к себе относиться.

— Почему он не переспал с тобой после этого? У тебя руки… уж лучше молчать! Неужели не предлагал?

— Не предлагал — просил.

— Что, на коленях?

— Откуда ты знаешь?

— Я бы тоже стал просить на коленях… на его месте. И ты отказала.

— Наотрез!

— С ума можно сойти с тобой, честное слово!

— А без меня?

— Без тебя я бы не смог существовать ни минуты!

— Я так рада слышать это! А как же ты смог уехать в Вашингтон тогда?

— Сам не знаю. Как в тумане. Я знал, что умру, если ты через несколько часов или дней не появишься.

— Когда я приехала к тебе, мне сразу же, в ту же секунду хотелось тебя поцеловать! Ты был такой… такой… волшебно красивый!

— Вовсе нет! Это ты в меня влюбилась.

— Естественно! Как можно было не влюбиться в такого, как ты? «Я помогу влюбить его в тебя!» Обалдеть можно было от такого предложения! Только в конце надо было сказать «в меня», а не в него.

— Я просто считал, что такая, как ты, не полюбит такого, как я.

— Я очень тебя люблю, Кьярро.

— У тебя такие поклонники… Боюсь, я никогда не смогу с ними сравниться!

— Тебе не нужно ни с кем соревноваться, уверяю тебя! Ты лучше всех на свете! Мой муж, мой мужчина, моя любовь…

— А что говорил тебе Майкл Мехмет на ухо? Я видел, как Вы шептались.

— Не то, что ты. Секс не предлагал, можешь не переживать.

— Да как раз переживаю и даже очень! Ясно теперь, что он тебе говорил. Таким, как ты, предлагают только замуж.

— Он сильно опоздал со своим предложением. Я уже замужем и очень счастлива.

— Значит, замужество предлагал. А Серж?

— Серж примитивный, ты же знаешь.

— Знаю. Но поначалу он тебе нравился и даже очень. Я помню, как ты обрадовалась, когда он пришел к Джули на ее день рождения. Даже танцевать начала!

— Это ты про тот единственный раз, когда твоя ревность была мне неприятна?

— Почему неприятна? — удивился Декьярро.

— Да ты же выставил меня гулящей женщиной!

— Почему? — удивился Декьярро оскорбленно.

— Это я тебя должна спросить: зачем ты это сделал?

— Я… У меня была… острая ревность. Как вспышка! Прости, что не смог себя контролировать. Честное слово, я не хотел! Я сильно виноват, да?

— Я все равно тебя простила. Знаешь, сегодня я впервые увидела, как ты психуешь из-за Майкла этого. Просто очень был злой и даже потащил меня фотографироваться. И сам фотографировал. Поведение необычное. То тебя не упросишь меня сфотографировать, то сам тащишь.

— Угу. А после сегодняшней ночи ты поведаешь Джули о том, как я вынес тебе все мозги после кафе.

Деметра рассмеялась.

— А что тут такого? Это так и есть.

— Выходит, ты считаешь меня занудой и выносителем мозга.

— Конечно, нет. Ну, иногда, где-то, да, но, в-основном, ты очень и очень сладкий котик.

— Тебе кто-нибудь говорил, что когда ты голая и смеешься, ты очень и очень сексуальна?

— Ты говоришь сейчас.

Декьярро стал целовать ее и обнимать.

— Что, болтовня надоела? — усмехнулась Деметра.

— Опять смеешься надо мной?

— Если ты и правда смешной, что я могу поделать? Надеюсь, тебя не шокирует тот факт, что мне иногда нравится смеяться над тобой?

— Нет. Если это делает тебя счастливой…

— Да, ты почти всегда делаешь меня счастливой.

— И сейчас? — он целовал ее внизу.

— Да! — она застонала.

После секса Декьярро сказал:

— Что-то я стал замечать, ты Сержу позволяешь. Раньше он лез к Джули, а теперь ее забросил и лезет только к тебе.

— Твоя ревность уже приобретает характер мании, любимый.

— Неправда!

— А это: «Ну, с рогами я уж не буду фотаться!»

— Это… просто так. Просто шутка.

— Любимый, ты не умеешь шутить.

— Ничего себе! И давно ты так решила?

— С той самой минуты, как тебя увидела. Разве можно в присутствии любимой девушки рассказывать такой анекдот: — Где были бы Вы, мужчины, если бы не мы, женщины? — В раю».

Декьярро смутился.

— Или тот случай, когда ты, желая меня развеселить, показывал мне картинки членов у грызунов, — она рассмеялась.

— Я…

— Ты выставил себя, кстати, в невыгодном свете. Еще другом назывался!

— Я муж. Я им хотел быть, я сейчас муж и буду им. — Ты очень озабоченный, любовь моя. Уж чересчур. Не тем, чем нужно.

— Как раз тем, чем следует. Тобой, — ответил Декьярро.

Глаза у него были серьезные и очень красивые.

— Обожаю, когда ты рисуешься! — Деметра с восторгом в глазах поцеловала его.

— В присутствии любимой женщины мужчине хочется ей нравиться. Это естественно.

— Тогда вот тебе еще комплимент: ты умопомрачительно симпатичный, милый и у тебя такая классная попка!

— Дотронься до нее, — попросил Декьярро, отворачиваясь.

Деметра обняла его за попу и со смехом произнесла:

— Почему мужчины так боятся признаваться в том, что им нравятся женские прикосновения?

— Это комплекс Александра Македонского. Мы страшно боимся предстать перед своей женщиной немужественными.

— Ничего себе, какие у тебя глубокие познания мужской психологии!

— Я был бы очень счастлив, если бы это мне хоть сколько-нибудь помогло завоевать твое сердце.

— Меня очень привлекает психология. Здесь ты на правильном пути.

— Тебе действительно так нравится моя попа или ты всего лишь хочешь подбодрить меня? — в глазах его была надежда.

В них читалась цитата из стихотворения Пушкина: «Ну, притворитесь — этот взгляд все может выразить так чудно! Ах, обмануть меня нетрудно — я сам обманываться рад!»

— Если бы я была художницей — я бы ее нарисовала!

— В таком случае, дураки те мужчины, которые стремятся унизить, поработить женщину. Лучший способ сделать ее своей пленницей — встать перед ней на колени самому. Я так счастлив, когда ты шепчешь на ухо всякие приятные слова! Идиот я какой-то! Сейчас ты должна броситься меня утешать и разубеждать в моих словах. Ты же женщина!

— Ты вовсе не идиот.

— О чем я и говорил.

— Но у меня возник вопрос: «Ты мечтаешь увидеть меня на коленях?»

— Нет.

— Не надо лгать. Я приму любую правду и готова смириться с ней.

— С чего это ты так добра ко мне? — подозрительно прищурился Декьярро.

— Плачу тебе твоей же монетой. Ты же прощаешь мне присутствие в нашей с тобой жизни моих бесчисленных (верно говорю?) поклонников. Ах, прости, делаешь вид, что прощаешь.

Декьярро сглотнул слюну.

— О поклонниках мы поговорим чуть позже, а сейчас… я отвечу на твой вопрос. Да, как любой (я подчеркиваю это для того, чтобы ты не кинулась сравнивать меня с другими мужчинами) мужчина, иногда я мечтаю, нет, страстно желаю, чтобы ты стала моей рабыней, — он сказал это шепотом, хрипло, страстно надеясь, что она оставит его в живых после такого вот признания.

Но когда она разъяснила ему, как поняла все это, он сию минуту захотел провалиться сквозь землю от стыда. И было чего стыдиться: она поняла его совершенно правильно. Он сам себя хуже понимал. И это его пугало даже больше, чем страх остаться в одиночестве.

— Любимый, ты больной, — она произнесла это так спокойно, что он втянул голову в плечи.

— Да-да, именно больной на всю голову! Слава хоть богу, что ты находишь в себе мужество признаться, как на духу, в своей болезни!

— Я… тебя люблю.