Флагелляция в светской жизни

— Я виновата, сэр… я больше не буду… я сожалею.

— Вы будете сожалеть, юная леди. Вы будете наказаны.

— Но, сэр…

— Никаких разговоров. Вы знаете, за что вы будете наказаны?

— Знаю, сэр. Вы мне только что сказали.

— И вы догадываетесь, КАК вы будете наказаны?

— Да, сэр… догадываюсь.

— Тогда, — Ричард чуть запнулся, — соблаговолите сказать мне, как…

— Меня…. меня выпорют, сэр. Но, сэр, может быть, не надо… это так унизительно… и больно… Я больше не буду, сэр.

— Надеюсь, что после сегодняшнего наказания больше не будете, — нахально соврал Ричард, выдерживая роль, — а теперь приступим. А ну-ка, юная леди, поднимите-ка юбку.

— О, сэр, неужели вы будете наказывать меня по трусикам, — поразительно убедительно запротестовала Фиона, — это так стыдно… я взрослая девушка!

— Вы перебили меня, юная леди, и за это получите добавку. Я не буду наказывать вас по трусикам. Я накажу вас по голой попке. Поднимите юбку и спускайте трусики.

— Но, сэр!!! Но сэр!!!

— Юная леди, счёт пошёл. Если через пять секунд вы не заголитесь, как полагается для порки, я добавлю вам пять ударов. Ещё пять секунд — ещё пять ударов. Пожалейте свою попочку, юная леди, ей и так сейчас достанется хорошенько. Разумеется, вам будет очень стыдно, так и должно быть. Это часть наказания, юная леди, и немаловажная часть. Ну?

Фиона подняла на него притворно-смущённый взгляд, с трудом сдерживая смешинку, но доиграла эту, мягко говоря, пошловатую мизансцену абсолютно безукоризненно. Медленно подойдя к Ричарду, она подняла юбку, заправив её подол за пояс, откуда он немедленно выбился. Трусики под юбкой были самые простые, треугольные, тёмно-синие — пару десятилетий назад такие носили ученицы школ-интернатов. Соблазнительное бельё с кружевами никак не подошло бы к выбранной игре. Взявшись за трусики обеими руками и стыдливо повернувшись к безжалостному экзекутору спиной, Фиона весьма правдоподобно изобразила колебания, чуть приспустила трусики, потом, как будто испугавшись, поддёрнула опять, и только потом спустила окончательно и переступила через них, после чего вновь подняла свалившуюся юбку и застыла в такой позе, ожидая дальнейших распоряжений (упаси Боже провинившуюся юную леди взять инициативу в свои руки!).

Ричард был, разумеется, хорошо знаком с открывшимся ему видом, но каждый раз открывал его для себя заново. Он читал где-то, что не то восемьдесят, не то девяносто процентов англичанок страдают от целлюлита, и было так здорово, что его жена попала в оставшиеся не то десять, не то двадцать. Может быть, помог периодический массаж. Зад у Фионы был (и остаётся!), как уже говорилось, крупный, но безукоризненно округлый и соблазнительный сверх всякой меры. Ричард сглотнул слюну:

— Вот так-то лучше, юная леди. А ну-ка, ложитесь ко мне на колени. Руками и ногами коснитесь пола.

Внушительный зад Фионы поместился на его коленях с большим трудом. Насладившись этим зрелищем секунду-другую, Ричард погладил «поле действия» и тут же, не удержавшись, отвесил по нему весьма увесистый шлепок. Застигнутая врасплох Фиона взвизгнула, но Ричард уже овладел собой и приступил к правильному разогреву. Первые шлепки — в строгой последовательности: один по правой ягодице, один по левой — были почти поцелуями, но от этого «пианиссимо» Ричард уверенным, много раз сыгранным кресчендо перешёл для начала к пиано, потом к меццо-пиано, а затем и к меццо-форте. К этому моменту ахи и всхлипы Фионы из откровенно наигранных начали становиться всё более искренними, а наказываемая часть начала играть свою собственную часть партитуры, дрыгаясь, извиваясь и слегка сползая с колен, так что Ричарду пришлось её поправить, пригрозив юной леди добавкой за попытку сопротивления. К моменту, когда мелодия достигла уровня форте, Ричард решил разнообразить её вариациями и мелизмами, шлёпая несколько раз по одному и тому же месту и заставляя Фиону гадать, куда обрушится следуюшая нота, — но при этом не забывая позаботиться о том, чтобы в среднем вся очаровательная клавиатура была разогрета равномерно, от еле видного следа от резинки трусиков навеху до ямочек внизу, где ягодицы переходят в ноги. Несколько нот «фортиссимо» добавили мелодии драматизма и заставили Фиону брыкаться уже весьма ощутимо… но для настоящей кульминации шлёпки рукой было всё-таки недостаточно.

— Ну, юная леди, это было начало. Пока что я вас шлёпал, а сейчас будет настоящая порка. Не пытайтесь смотреть назад, считайте удары и отвечайте мне, каким инструментом вас порют. Неправильный ответ, как и пропущенный счёт — лишний удар. Вы меня поняли?

— П-п-поняла, сэр.

Ричард пошарил на столе позади себя. Нет, для Малой Тросточки ещё рано, её прибережём на конец… шотландский ремень для ОТК длинноват… а вот это в самый раз.

— Ну, юная леди… готовьте попку!

Звонкий — рукой так никогда не получится — шлепок открыл новую музыкальную фразу.

— Ай! Раз, раз, сэр…. это… ммм… мминуточку, сэр… малый тоуз?

— Неправильно, юная леди. Боль должна быть совсем не такая, как от тоуза. Подумайте ещё раз, а я вас пока… по попке! Вот так-то! Это не считается, это за неправильный ответ, а вот…

— Два!!! Два, сэр… ферула, ферула, сэр, точно ферула.

— Совершенно верно, юная леди, ферула. И этой ферулой я вас по попке… по попке… по по…

— Три, четыре, пять, сэр… Всё ещё ферула…

Ферула — излюбленное орудие католических школ в прошлом — делается из толстой, почти негнущейся кожи и представляет собой нечто среднее между коротким, широким ремнём и узкой кожаной лопаточкой. Некоторые мастера делают её из двух сшитых слоёв кожи, а в конец зашивают монету для веса, но ферула из коллекции Ричарда была однослойная.

Всё равно, если шлёпать ею сильно и долго, то это очень больно — но шлёпать очень уж долго Ричарду почему-то не хотелось… он провёл по горячей, но всё ещё гладкой коже жены ладонью, потом ещё раз, чувствуя, как фантазии прошлой ночи возникают в голове опять… пожалуй, настоящую суровую порку можно отложить на завтра, а сегодня… ну ещё шлепок для порядка…

— Шесть, сэр, опять ферула, сэр, всё, всё, сэр, ведь уже шесть, правда?

Ага, значит, и Фионе тоже уже хочется перейти к следующей стадии… Ричард подсунул руку под бёдра жены и осторожно проверил это предположение, и его догадка была полностью подтверждена.

— Не командуйте тут, юная леди… Что ж, вставайте… и запомните, юная леди…

Что запомните, он не договорил. Фиона поднялась в полный рост с неожиданной для её комплекции атлетической лёгкостью, взглянула на Ричарда с лукавой укоризной, сбросила юбку рядом с ещё валявшимися на полу трусиками и, медленно расстегнув и сняв блузку, осталась переж мужем абсолютно обнажённой. Это тоже была часть ритуала — во время порки Фиона всегда оставалась в блузке (лифчика под ней, правда, не было — мешает — но это детали). Но провинившихся старшеклассниц после порки обычно не трахают, и этим подчёркнутым, похожим на стриптиз раздеванием Фиона проводила чёткую черту, давая и себе, и мужу понять, что игра в провинившуюся юную леди закончена, и можно переходить к занятиям уже вполне взрослым. И если первой частью развлечений заведовал Ричард, то теперь инициатива принадлежала Фионе. Это она подвела Ричарда за руку к кровати, это она прильнула к нему со страстным поцелуем, раздвигая его губы языком, она помогла ему раздеться, она почти толкнула его навзничь на кровать, после чего без долгих проволочек оседлала — причём сидя лицом к ногам Ричарда, подставив его взгляду (и ласкам) горячую, восхитительно розовую свежевыпоротую попку, — и устроила такие скачки, что сам Франки Деттори позавидовал бы. Фиона, может быть, даже предпочла бы, чтобы её лошадка доскакала до последнего барьера немного помедленнее, но Ричард ждал этого момента со слишком большим нетерпением… что ж, это ведь было только начало, ведь у них оставалось ещё целых четыре ночи каникул…

Спустя четверть часа Ричард заставил себя вернуться к столу и собрать в мешок оставшиеся в основном невостребованными девайсы. Кстати, раз уж я повадился делать отступления в каждом втором абзаце, то кто бы мне объяснил, откуда взялись эти слова — «девайс» и «экшен». То есть я понимаю, что они английского происхождения, но я лично ни разу не слышал, и не видел в сети, чтобы английские спанкофилы их употребляли в русском значении. Вместо «девайс» они говорят implement или даже toy, а вместо «экшен» — ну, уж если что говорят, то session, а чаще откровенно говорят, сессия чего именно. Ричард, когда я его спросил за пинтой пива, неуверенно сказал, что значение слов вообще-то понятно, и вроде бы он их где-то слышал в том самом специфическом значении, но где, не помнит… а Фиона столь же неуверенно предположила, что, может быть, это американизмы.