Разочарование разбуженной девочки (СИ)

А я подаю голос и спрашиваю.

- А у тебя был оргазм?

Она секунду отстранилась и пытается мои глаза увидеть в темноте, а потом снова прижимает к себе и продолжает.

- Мне примерно, столько же было, как тебе сейчас. И я уже с парнем встречалась, Манишеком. Хороший и добрый он. Целовалась, обнималась и даже с ним впервые женщиной стала. Думала, ах, как хорошо, ах, как здорово мы любим друг, друга. Нравилось мне все, что он делал со мной, и мне казалось тогда, что я уже опытной стала. Ведь я же стала уже женщиной! Его, женщиной. И мне так же было приятно, когда он был во мне и я так же, как ты кричала и теряла голову. Думала, какая я счастливая. Думала, что я его до конца своей жизни буду любить, и мне больше никто не нужен. Ведь, я же считала, что он меня каждый раз до оргазма доводил. Вот, как я ошибалась. Но, так было.

А потом мы в разные города, и даже в разные страны. Первое время я тосковала по нему, все вспоминала его, его тело, руки и это. Ну, сама понимаешь. Мне физически не хватало его. Он меня разбудил и мне все время этого хотелось. Так получилось, что дядя Марек, с семьей, перебрался в Грецию. И бизнес у него пошел хорошо. Он маме позвонил, и та согласилась, меня на учебу сюда отпустить. Конечно, он все расходы взял на себя, по - семейному.

Приехала. Стала учиться в колледже искусств в Афинах. Сначала хотела стать журналистом, потом дизайнером, а сейчас учусь, что-то вроде фотокорреспондента. Свободной художницей. Познакомилась  со своими студентами с курса, стала со всеми везде ходить, встречаться. Нравы у Греков свободные. Девушки страстные, любви обильные. Мальчики все красивые, нежные, сексуальные. Через год я уже о своем увлечении Манишеком, напрочь, забыла. Еще бы!  У меня сразу по два, три любовника в месяц. Захлестнула меня волна эроса Греческого. Дядя меня балует, жена его относится хорошо. Не жизнь, а просто сказка! И вдруг, я влюбляюсь. Влюбляюсь так, что просто места себе не нахожу, мне часов с ним не хватает. Он женат, бизнесмен. Старше меня. Но, как он любит! В первый раз, я с ним кончила, по-настоящему. В какой-то частной гостинице под Афинами. Как сейчас, помню. Я его до этого уже все душой приняла, целовала, ласкала, но еще, ни разу не спала с ним. А тут? Господи, что со мной творилось? Ты представить не можешь! Я его исцарапала всего! Так мне хотелось его тела. Так я желала. Потом он мне говорил, чтобы я так не делала больше никогда. А я, в следующий раз, его кусаю. Кусаю, как собака. Чуть ли не до крови. Опять он меня просит. Но я, не могу себя сдерживать, все время что-то такое с ним вытворяю. И это он со мной так все проделывал, так, как будто кто ему все обо мне подсказывает, все мои желания угадывал. Я еще только подумаю, а уже получаю сполна. Он меня так распалял, что я теряла контроль над собой. Настолько он был опытный и отличный любовник.

 Он меня с собой в командировку забрал, в Африку, Кению. Десять дней, тех для меня, самыми счастливыми днями стали, в моей жизни. Жили мы на сказочно красивой вилле. Прислуга все делала. Я и подумать тогда не могла, что я скоро все потеряю. Мне ночей тех мало было. Не могла дождаться его возвращения. Оба мы похудели. От такой жизни. Секс ночью, днем, в бассейне, в комнатах, в саду. Секс везде! Секс, секс, секс!!! И мне все мало. Остановиться никак не могу! Прилетели в Афины.

Я в стороне стояла, пока его жена встречала. Как я ее увидела, так мне сразу плохо стало. Поняла я, что все, больше не смогу с ним встретиться и никогда даже не позвоню. Его жена красивая, элегантная, встречала его с детьми, мальчиком и девочкой. Все так красиво, кроме одного но. Она на коляске и слепая! Потом я узнала и об этом газеты, тогда писали. Попали они с ним в автокатастрофу, и она получила травмы, в том числе травму головы, и ослепла. А он только легкими ушибами отделался. Поняла я, что все, что он со мной вытворяет он и с ней делает. И подумала, что это она ему все с собой делать позволяет. Это она ему всю себя отдала так, как иная женщина не смогла бы, всю себя, до самой последнее  жилки и косточки в теле, до самой мелкой складочки кожи. Это она его посвятила в таинство женского тела. Поняла я, что делала так потому, что боялась, чтобы он не ушел, не оставил, не бросил..

Я слушаю и у меня вопросы сразу же.

- Что, что он с ней такое вытворяет? Что, она с ним себе позволяет?

Ингрид, как бы, не слышит меня. Молчит. А меня всю любопытство разбирает, и я уже опять хочу, все у нее расспросить, как вдруг не увидела, а почувствовала, как она плачет беззвучно и тихо. Жалко мне ее стало. Ой, как жалко! Сидим уже полчаса и молчим. Я уже боюсь, и спросить ее о чем-то. Только теперь не она, а я ее глажу, и я, ее к себе прижимаю. Стало прохладно. Она говорит мне, не поднимая головы и уткнувшись в меня.

            - С того самого дня я все в своей жизни изменила. Никакая сила меня не удержит, если я чего захочу. Если кто нравиться, я его просто, беру. Беру так, как хочу. Так как научил он меня. – Потом добавляет тихо.

– Как, она отдавалась ему и как научила его.

Наутро, мы опять опоздали и «Хит» ушел раньше. Нам снова предстояло его догонять. Наш капитан явно не торопился, это я поняла, как только его увидела. Хоть он и выглядел совсем, как настоящий капитан и даже фуражку такую носил, но с выпивкой у него намного лучше получалось, чем с яхтой. С одной стороны меня это устраивало. Он не лез к нам, ничего не просил делать. Все сам. Как только яхта начинала плыть, он тут же садился в свой шезлонг на корме и начинал топить себя изнутри алкоголем. По чуть, чуть, как он, говорил Ингрид, а к обеду он уже спал, мертвецким сном и яхта сама моталась, по волнам на автопилоте. Интересно, что она всегда приходила туда, куда было надо. А может, это мне только казалось, что она сама плыла? По крайней мере, он всегда по радио разговаривал так, что ни кто бы, не догадался, в каком он виде часто представал перед нами.

Самое интересное, что наш капитан строго соблюдал форму и порядок, и так же, как мы, все время был нагишом. Я смеялась, когда его видела спящим в шезлонге. Голова на бок, фуражка, правда, на месте, все тело развалилось в шезлонге и его наготы не видно. Только один раз я увидела, как у него кончик обозначился во сне и немного вылез. Он соблазнительно притягивал меня, его разглядеть. Ингрид увидела, что я кручусь около, и часто стала в каюту ходить. Сама его разбудила, попросила сесть по удобнее. Когда я вернулась и села читать на носу, она меня спросила об этом.

- Ну, что? Ты, все рассмотрела?  - Я покраснела и не знала, что ей ответить. Молчала.

Марек на корме, мы с Ингрид на носу. Так поделили территорию обитания. Он никогда не заходил за нашу границу и специально не подсматривал. Мы впереди, нас заслоняла от него крыша каюты и если и видели его, то только фуражку.

Правда я видела, как он в туалет не ходит. Один раз даже столкнулась с ним. Шла, а он стоял ко мне спиной и голый, писал за борт. Я ничего, кроме его попки и струйки не видела. Но мне показалось, эротично. Сами мы пользовались туалетом. Правда, иногда Ингрид, так же пускала струйки на палубу, а потом тут же смывала ведром воды из-за борта.

Во время движения яхты никто не прыгал и не купался, потому, что яхта, хоть и небольшая, а плыла очень быстро. Все купания проходили на стоянках или, с помощью ведра воды, из-за борта.

Поначалу я все время ходила в купальнике. Не решалась, как Ингрид раздеться. А потом, вижу, что некому, нет никакого дела, до меня, и сняла сначала верх. Первый день чувствовала себя неудобно, и если мне, что-то надо было, то я обязательно или рукой прикрывалась, либо верх одевала.

Я все время следила и смотрела на Ингрид. Она, как мне казалось, если бы не стоянки, так бы и жила голой. Я ее всю хорошенечко рассмотрела. Видела, как она перехватывала мой взгляд, но ничем, ни словом, ни поведением не изменялась. Все голая и голая. Мы с ней похожи до пояса. Ее грудь не больше моей. Все отличие в сосках. У нее они крупные и даже свисают бульбочками, а мои никакие. Правда, ареолы ее, розовые, а мои темные и припухли. Все, отличая, начинаются ниже пояса. Весь первый день она  пролежала на животе, так что я ее спину и попку рассмотрела. На второй день, с утра, она стала ко мне лицом садится. Я, как увидела ее спереди, а вернее, что у нее между ног, так сразу в каюту. Не смогла спокойно видеть ее гребешок губок. Свои ушки трогаю, а перед глазами все ее гребешок стоит. Поигралась, поигралась и успокоилась. Потом вернулась, села, стараюсь на нее не смотреть. А глаза сами, туда все время лезут. Еще бы!