Чарли, который... бегал по крыше

Вообще-то раньше, когда открывалась входная дверь, он не имел привычки выскакивать на площадку, но теперь, всякий раз придя домой, он устраивался около входной двери и жадно принюхивался, карауля свою добычу. Так продолжалось несколько дней. Кошка то появлялась, то куда-то исчезала и мало-помалу Чарлик стал иногда покидать свой "сторожевой пост". Может быть, это и усыпило в какой-то мере нашу бдительность.

И вот однажды днём (стояла осень и было уже холодно, но снег ещё не выпал) жена и сын направились в гости и только они, ничего не подозревая, открыли входную дверь, как Чарлик пулей вылетел из коридора на лестничную площадку и тут же, с ходу проскочив сквозь решётку в её более широкой части, устремился на чердак вслед за кошкой, которая и была причиной его стремительного бегства.

Беда заключалась в том, что решётка была заперта на замок и мы не могли сразу пуститься вдогонку. В нашей части дома под одной крышей находятся три подъезда и, в принципе, деваться ему с чердака некуда было, если перекрыть сразу все подъезды. Жена осталась на месте, сына отправили в первый подъезд, а я побежал во второй. К счастью, там входы, ведущие на чердак, оказались не запертыми и вскоре мы с сыном уже внимательно осматривали полутёмный чердак. В душе я надеялся, что у кошки хватит ума заскочить куда-нибудь повыше, где Чарлик не сможет её достать. Однако на чердаке их не было...

Над каждым подъездом на чердаке был люк, ведущий на крышу. Он располагался на высоте чуть более метра от пола, но, прыгнув в него, сразу же оказываешься на наклонной (добрых 30 градусов!) железной кровле без всяких ограждений внизу (!). Учитывая, что в нашем доме довоенной постройки семь этажей да ещё цокольный этаж, легко представить, что от крыши до земли было не меньше 25 метров, но это, впрочем, не принципиально, так как, упав, можно было и с пяти метров разбиться насмерть...

И вдруг: "Папа, вот он!" - услышал я крик сына. Выглянув на крышу через люк над вторым подъездом, я увидел жуткую картину, которая до сих пор стоит у меня перед глазами: прямо передо мной, но сантиметрах в 40 от самого края кровли стоит Чарлик и... держит в пасти окровавленное и уже безжизненное тело кошки. Если бы я полез за ним на крышу (даже если бы рискнул, поскольку, как я уже сказал, крыша была наклонная, а внизу не было никакого ограждения), то он мог бы, вероятно, попытаться убежать от меня со своей добычей и неизвестно, чем бы всё могло кончиться. Я высунулся наполовину через люк и протянул к нему руку, но не дотянулся. Тогда я стал, как можно более спокойно и ласково, звать его к себе, вспоминая на ходу все хитрости, которые хоть когда-либо срабатывали, когда нужно было заставить его подойти ко мне. Даже посвистел в специальный ультразвуковой свисток, который всегда носил с собой и который всегда означал приглашение "к столу". Но Чарлик не был бы настоящим охотником, если бы согласился вот так сразу променять в таких трудах добытую "дичь" на какую-то миску каши или кусок магазинного мяса! Не знаю, что тут, в конце концов, сработало (мои уговоры или, скорее всего, то, что собаки не едят ни кошек, ни крыс - а что ещё можно делать с кошкой, если она уже больше не пытается убежать и не оказывает сопротивление?), но он всё же отпустил кошку, которая слегка откатилась к краю крыши, и попробовал шагнуть ко мне, но ноги не послушались и он, качнувшись, чуть не упал, немного съехав вниз... Он всё-таки сумел восстановить равновесие и сантиметрах в 15 (!) от края остановился и, снова взяв свою добычу, теперь уже с ней направился ко мне. Наконец я сумел дотянуться до него и взять его рукой за шиворот и снять с крыши. Интересно, как бы это мне удалось сделать, если бы у него не была достаточно эластичная и свободная - хотя и без "подвеса" - кожа, а натянутая, как на барабане, как это требует нынешний стандарт и какая часто встречается у чрезмерно упитанных и плотных бультерьеров? Пока я проделывал всё это, он (теперь уже окончательно) выпустил кошку и оставил её лежать на крыше. Я не успел захватить с собой ни ошейник, ни поводок и понёс его домой на руках...

Как ни странно, хотя его морда была вся в крови, но это была не его кровь. Он же получил в результате "сражения" только лишь несколько очень небольших царапин. Кошку было, конечно, жаль, но что можно было поделать (сделано было почти всё, чтобы предотвратить эту роковую развязку) - такова природа с её неумолимыми законами...

Мои предположения относительно дальнейшего хода событий после того, как Чарлик вырвался из квартиры и устремился на чердак, полностью подтвердила жена, которая, стоя у дверей нашей квартиры, отчётливо слышала отчаянную гонку по крыше. Кошка, к сожалению, не стала искать укрытия на чердаке, а предпочла спастись бегством, выпрыгнув на крышу через люк над нашем подъездом. Хорошо, что ещё не спрыгнула оттуда куда-нибудь на балкон - "свинёнок", не раздумывая, последовал бы за ней... Попасть на крышу можно было только запрыгнув на неё сразу всеми четырьмя ногами, поскольку возможности вскарабкаться у Чарлика не было никакой - под люком была пустота. Можно только удивляться, как после такого прыжка он не скатился по инерции кубарем вниз, оказавшись на наклонной поверхности, но факт остаётся фактом. А дальше были ещё погоня, сражение и тот финал, который мы и застали. Уверен, что ни один "бульдог", даже если бы и сумел выпрыгнуть через высокий люк на наклонную крышу, не способен на ней удержаться, тем более преследовать по ней добычу и вести сражение. Мне даже известен случай, когда один особенно мощный и очень широкий и массивный буль (типичный "бульдог") погиб, опрокинувшись на спину от резкого рывка поводка. Такой трюк Чарлик вольно или невольно проделывал не однажды и всякий раз тут же, как ни в чём не бывало, вскакивал на ноги, вновь готовый к бою.

Когда мне впоследствии приходилось слышать от разных людей аргументы в пользу бульдогообразных бультерьеров, я неизменно (хотя и, конечно, в шутку) предлагал им тестировать их "бульдогов" таким вот своеобразным способом. Не знаю, убедительны ли были мои доводы, но во всяком случае никто не соглашался на такое пари. Конечно, такое занятие - гоняться по крышам за кошками - годится не для каждого бультерьера. Помимо азарта и характера, тут нужно обладать ещё очень многим. И Чарлик, к счастью, как никто другой, был всем этим наделён! Но самое интересное, даже если и не брать во внимание всю эту "акробатику", то оказывается, что и для своих основных задач массивные и неуклюжие бульдогоподобные бультерьеры оказываются менее пригодными, чем лёгкие и юркие "терьеры". Как-то у Чарлика был поединок с одним из таких довольно крупных бультерьеров и хотя тот сумел первым вцепиться и опрокинуть, но Чарлик легко вырвался, вцепился, в свою очередь, и после непродолжительной борьбы так опрокинул соперника, что тот уже ничего не мог сделать и бой был прекращён "за явным преимуществом". Больше, к моему счастью, ни один владелец ни бультерьера, ни стаффордшира даже и не предлагали мне протестировать своих собак против Чарлика.

Конечно, о такой собаке, как наш Чарли, мог бы мечтать каждый, кто ценит в бультерьере прежде всего не красоту и экстерьер, а подлинный нрав этих своеобразных собак. Но это не значит, что он был лишён недостатков. Их было предостаточно - как косметических, так и анатомических. И характер его во многом оставлял желать лучшего, в том числе и по причине недостатков воспитания. В нашей семье я, например, оставался один, кого он хотя бы раз не укусил. Впрочем, к двум годам он, похоже, крепко задумался: "А не примерить ли вообще шапку лидера в этой "стае"?". Против чего я, конечно, энергично возражал. Однако если все его недостатки положить на одну чашу весов, а достоинства и преимущества - другую, то последние, уверен, десятикратно перевесят первые. И пусть он был внешне далёк от того якобы "идеала", к которому стремятся теперь многие как наши, так и наши зарубежные клубы, но в одном я уверен: если бы бультерьеров и сегодня разводили по тем же самым жёстким требованиям, которые существовали в те времена, когда бультерьер ещё выполнял свою основную функцию, а не был "фотомоделью", то Чарлик не оставил бы никаких шансов многим из тех собак, которые сегодня формируют эту породу, имея только одну заслугу - "бараний нос", но в жилах которых порой вместо крови течёт "тормозная жидкость".