Заводи кого угодно, только не крокодила!

Дневная норма питания насекомоядных птиц — к примеру, отечественных и иноземных дроздовых — столовая ложка (с верхом) мясной смеси, полная кофейная ложка тертого крутого яйца, щепотка нарезанных мелкими кубиками говяжьего сердца и яблока, немного мелконарезанного салата или тертой кочанной капусты. И в качестве лакомства я обычно даю им отдельно 5-6 мучных червей в день. В сезон кладки муравьиных яиц птицы получают у меня кофейную ложку муравьиных яиц, а точнее куколок. (С тех пор как муравьиные яйца подорожали, я перестал сушить их на зиму, зато стараюсь усиленнее подкармливать птиц говяжьим сердцем и витаминами.) Большинство дроздовых в первую очередь съедает тертое яйцо, поэтому я 2 раза в неделю кладу на яйцо витаминный препарат филазол-комби, который продается в специализированных магазинах «Семена». Птицы способны усваивать только витамин Д3, поэтому если вы пользуетесь витаминными препаратами, которые содержат витамин Д2, к примеру, растолченный в порошок «Поливитаплекс-8», то необходимо добавлять в корм и витамин Д3. Препарат «Оссиферол», который также продается в магазинах «Семена», содержит только витамин Д3. Обычно я сушу скорлупу вареных яиц и, раскрошив ее пальцами, ежедневно слегка посыпаю ею мясную смесь. Птицы охотно клюют ее, восполняя недостаток извести в организме. Скорлупу сырых яиц давать не следует, чтобы не заразить болезнями домашних птиц.

Точную дневную норму питания для птиц установить невозможно. В дни резкого изменения погоды, когда атмосферное давление падает, птицы едят меньше обычного. И все же лучше давать им немного больше корма, не жалея потом выбрасывать то, что они оставили не съеденным.

Птицы, питающиеся преимущественно плодами, — например эльф украшенный, свиристель и иволга, — получают в качестве корма нарезанные мелкими кубиками яблоки, перемешанные с мясной смесью и посыпанные сверху салатом или тертой капустой, и время от времени витамины и мучных червей. Филазол-комби я даю вместе с яблоком. Птицы, питающиеся фруктами, едят много, и нужно строго следить за тем, чтобы они получали свою дневную норму. При этом эльф, скажем, ест меньше, чем свиристель, хотя он и вдвое крупнее ее.

Многие виды птиц нарушают условные границы различных типов питания. Так, скворцовые (Sturnidae), танагровые (Thraupidae), трупиаловые (Icteridae), тимелия (Leiothrix lutea), красноклювый токо (Tockus erythrorhynchus), листовковые (Irenidae), бульбулевые (Pycnonotidae) наряду с кормом, рассчитанным на дроздовых, получают в большом количестве яблоки, нарезанные кубиками или кружочками. Я изучил индивидуальные вкусы своих птиц и знаю, кто из них любит есть яблоко, нарезанное мелкими кубиками, а кому больше по душе яблоко крупными кружочками.

У моего приятеля птичка синеусая листовка не ела ничего, кроме яблок, и через какое-то время очень ослабела, поскольку одно яблоко не было для нее достаточно питательным. Когда птица попала ко мне, я изобрел специально для нее особую смесь: полную кофейную ложку «Робеби-А», по половине кофейной ложки яичного порошка и бананового порошка (или детского питания «Aurora Fruchte Milchbrei»), кусочек сливочного масла размером с лесной орех и три кофейные ложки подогретого меда тщательно перемешиваю, затем постоянно мешая, разбавляю теплой водой до образования в 3 раза более жидкой массы. В «коктейль» добавляю ложечку мясной смеси, муравьиных яиц и на кончике ножа антибиотика «нео-те — зол». Кроме того, каждый день я даю ей еще несколько мучных червей и половину небольшого яблока. К яблоку птица приступает лишь после того, как управится со своим «коктейлем», На таком питании она живет у меня вот уже 10 лет. Она много поет, причем чаще всего подражает пению большой синицы. (Не знаю причины, но стоит мне не включить в смесь «нео-те — зол», как через неделю-другую она слабеет, делается вялой, перестает петь.)

Синицевые наряду с кормом дроздовых охотно едят лущеные семечки подсолнуха, но хорошо развитые особи и сами справляются с семечками, раскалывают их, зажав в лапках. Вылущиваю зернышки я следующим образом: засыпаю семечки в кофемолку и на секунду-другую запускаю ее.

Северо-американские трупиаловые (Icteridae) мягкую пищу и мучных червей потребляют лишь в минимальном количестве, основное питание для них составляют различные семена и зерна. Желтоголовый и пурпурный трупиалы после того, как поселились у меня, получали всевозможный корм, за исключением зерен. Птицы начали слабеть от истощения, прежде чем я сообразил, что они зерноядные. Теперь они едят смесь пшена и щетинника, рассчитанную на вьюрковых, а коноплей и семечками подсолнуха пренебрегают.

При кормлении сов весьма оправдало себя сырое говяжье сердце, обваленное в тертой моркови. Сердце режется на мелкие — в зависимости от размеров совы — кусочки, которые обваливаются в как можно большем количестве морковной стружки. От волокон сырой моркови совы так же хорошо срыгивают, как от пуха или перьев. Филины уже 20 лет живут у меня на этом корме. 1-2 раза в неделю я посыпаю кусочки сердца фосфатом кальция и филазолом-комби. Несколько раз я пробовал запустить к ним в клетку живую мышь, но филины ее ужасно боялись. Майского жука они хватают и «разделывают» на части, но затем почти не едят. Зато мучные черви для них — настоящий деликатес. Когда я бросаю червя к ним в клетку, они сначала присматриваются к нему, затем, отступив на несколько шагов, с разбегу прыгают на добычу обеими лапками. Иногда филины не отказываются и от кусочков салата, накрошенных на сердце в морковной панировке, более того, не раз бывало, что они брали с пинцета разрезанные пополам плоды черешни и съедали их. Если филинов долгое время держать на сыром свином сердце и свиных почках, они часто заболевают, а один филин даже погиб у меня. (У больных птиц появляется отсутствующий взгляд, если шевелить, перед ними каким-нибудь предметом, они не обращают внимания; крылья поднимают очень медленно.) Если в начальной стадии болезни давать птицам в пище и питьевой воде большую дозу тетрациклина, то наступает выздоровление. У одного моего филина после болезни голова осталась чуть набок.

Из птиц, питающихся рыбой, у меня живет самец малой цапли по кличке Казимир. Заслышав свое имя, он отвечает коротким негромким звуком. В данный момент он обитает в компании красноклювого токо, американского трупиала и белохохлой тимелии. Казимир еще ни разу в жизни неел рыбу. Больше всего он любит нарезанное кубиками говяжье сердце, но если этой еды нет в доме, то птица соглашается и на мясную смесь и даже на яблоки и салат. Забавно смотреть, как Казимир, застыв неподвижно, разглядывает содержимое своей миски, а потом вдруг резко долбанет своим длинным острым клювом и вытащит кусочек сыра из мясной смеси. Мучные черви и для него являются излюбленным лакомством.

Как-то раз ко мне попала в парализованном состоянии кваква, которая тоже относится к числу питающихся рыбой. Летать она совсем не могла, да и на ногах едва держалась. Человек, который принес квакву, заявил, что сжалился над птицей, но возиться с ней не намерен, так что мне вольно делать с ней, что пожелаю. Не раз я оказывался в таком мучительном положении: огорошенный неожиданным появлением нового жильца, поначалу ума не приложишь, куда его девать. Бедняга кваква полдня простояла в кресле, обтянутом красным кожзаменителем, прежде чем я решился подселить ее в вольер к цапле и компании. Такое решение всегда сопряжено с немалым риском или занести в вольер какую-нибудь заразную болезнь, или причинить вред более слабым птицам, которых такая крупная птица, набравшись сил, может даже убить. Однако поразительным образом Казимир и его товарищи не обратили ни малейшего внимания на птицу, втрое, а то и вчетверо превосходящую их по размерам, словно новичка там вообще не было. Кваква неподвижно стояла на полу вольера и тоже не смотрела на его обитателей. Я положил рядом с ней двух дохлых белых мышей и вышел из комнаты. Когда я вернулся через четверть часа, мыши исчезли, но стоило мне взглянуть на квакву, как она с перепугу отрыгнула пищу (правда, позднее в мое отсутствие она опять проглотила мышей). На следующий день кваква уже ела кусочки говяжьего сердца в палец толщиной, но достаточно было чуть дольше задержать на ней взгляд, чтобы она тотчас же отрыгнула всю проглоченную пищу. На четвертый день я застал ее сидящей на жердочке. С тех пор квакву спокойно можно было разглядывать, фотографировать, она больше не отрыгивала съеденное.