Собака и лисица

К кошкам, в отличие от собак, входивших в его окружение, Кочис относился как к возможной добыче.

Характерные «балетные пируэты» Кочиса и пинчера, за которыми Блюе наблюдает из конуры.

А существует ли метаязык у собак? Я бы ответил на этот вопрос утвердительно, несмотря на то, что собачьи игры часто ограничиваются проявлениями превосходства и подчиненности со стороны тех или иных ее участников. Но верно и то, что в ходе игры собаки то и дело меняются ролями, так что подобные проявления агрессивности и подчинения не принимаются всерьез, являясь элементами игры. Когда же мои мысли обращаются к Кочису, то тут я не чувствую себя так уверенно, поскольку, как уже было сказано, для лисенка игра неизменно заканчивалась поражением и проявлениями подчиненного поведения. Означает ли это, что лисицы не способны к метаобщению?

Заканчивая эту главу, я вижу, как много еще остается невыясненных вопросов. Пока ясно лишь одно: почти все берет начало от игры, но не все заканчивается игрой. Прерванные нити будут постепенно найдены одна за другой и вновь переплетутся. Вот оно, наконец, нужное слово – «переплетение»! Оно заменит слишком уж упрощенный образ «лестницы», которым я ранее воспользовался. Но прежде мы поговорим об одомашнивании животных, о гибридизации и еще кое о чем, а затем уж я вернусь к образу пальцев руки или перьев павлиньего хвоста и попытаюсь увязать и переплести все разбегающиеся нити. Иными словами, постараюсь изложить истинную суть истории собаки и лисицы.

Глава пятая

Одомашнивание

Когда осенью выжимают собранный виноград, сколько налетает мошкары, привлеченной терпким запахом молодого, начавшего бродить вина! Нередко ее можно видеть над дольками лимона, оставленными на холодильнике, над недопитым стаканом сока. Мошкару привлекает запах сладкого, и она тучами появляется неизвестно откуда. Это дрозофила, очень важное для науки насекомое, которое заслуживает того, чтобы мы назвали его полным латинским именем Drosophilamelanogaster. Крохотная вездесущая плодовая мушка является диким прародителем лабораторного животного, а вернее многих лабораторных животных, коим имя дрозофилы. Их огромное множество – с красными или белыми глазками, с черным тельцем, поросшим щетинками или без оных, с прозрачными крылышками или даже вовсе без крыльев. Словом, здесь большое разнообразие форм при их общем единообразии, что как раз и является отличительной особенностью многих одомашненных животных.

Но почему, приступая к теме, посвященной одомашниванию животных, мы завели разговор о насекомых? Столь необычный и своеобразный прием в какой-то мере объясним. Дело в том, что мне хотелось бы, если удастся, проделать вместе с читателем одно сложное упражнение, которое можно было бы назвать «упражнением на отрыв». Как раз дрозофила может сослужить нам здесь хорошую службу и помочь сделать первые шаги в этом упражнении.

Одомашнивание дрозофилы началось в начале нашего века, когда на нее обратил внимание один из пионеров генетики – американец Томас Хант Морган.

Дрозофилы.

Он заметил, что плодовую мушку легко разводить в обычных бутылках из-под молока, закупоренных ватой (через которую проходит воздух), если подкармливать насекомое кусочками гнилого банана. Дрозофила сразу же начинает откладывать яйца, из которых вскоре вылупляются личинки. Поедая банановую мякоть, личинки быстро растут и превращаются в куколок, которые прикреплены к поверхности стекла или вложенному в бутылку листу чистой бумаги. Приблизительно через месяц появляется новое поколение мушек. Одна самка производит больше сотни личинок. Словом, это насекомое обладает особенностями, очень удобными для изучения законов наследственности. Вот отчего и по сей день генетики отдают предпочтение дрозофиле как наиболее подходящему лабораторному животному.

Подобно тому как в крестьянских стойлах можно увидеть коров разливных пород (буро-альпийских, черно-пестрых, симментальских), так и у генетиков хранятся в термостатах целые батареи пробирок, содержащих всевозможные линии дрозофил (орегон, желтые, белые, темно-киноварные и т. д.), которые они постоянно используют в своих опытах. Помню, как, живя в деревне, я еще мальчишкой пас скот вместе со своим верным псом. Загнав под вечер стадо, я с гордостью делал обход моим подопечным буренкам, пеструшкам, чернушкам, пока не доходил до стоящего в глубине скотного двора быка с кольцом в носу, который, казалось, смотрел на меня довольно косо. И вот спустя несколько лет я принялся выращивать дрозофил.

Пожалуй, я испытывал те же чувства, когда рассматривал дрозофил в освещенном кружке под бинокуляром, отделяя самок от самцов и подбирая партнеров для спаривания. Потом начиналось ожидание потомства и подсчет личинок, затем новые спаривания, и так до тех пор, пока не появится поколение мушек, многие свойства которого запрограммированы исследователем, чьи познания пусть еще довольно скромны.

И вот первое и наиболее простое упражнение на отрыв заключается в том, чтобы отрешиться от предвзятого мнения, согласно которому домашние животные – это только те, мясо которых идет в пищу, как, скажем, куры и телята, или те, кто дает нам мед или шелковую нить, или, наконец, те, кто помогает тянуть повозку и пасти стадо. Все они необходимы нам, ибо приносят человеку конкретную и ощутимую пользу. А что нам дает дрозофила?

На такой вопрос можно ответить двояко. Например, можно сказать, что она укрепляет (а еще лучше – утверждает) наше человеческое достоинство или что она кормит нас. И между этими двумя крайне несхожими ответами простирается бесконечное море неизведанного. А теперь попробуем пояснить сами ответы.

Благодаря этой симпатичной мушке, которую вот уже семьдесят лет изучают генетики, человечество осуществило колоссальный скачок вперед в деле познания законов наследственности. Итак, дрозофила оказала человеку неоценимую услугу и помогла ему понять механизм, посредством которого происходит эволюция жизни. В конечном итоге она просветила нас и помогла нам осознать, кто мы есть на самом деле. Я не случайно сказал, что дрозофила «укрепляет (а еще лучше – утверждает) наше человеческое достоинство», ибо глубоко уверен, что это одомашненное насекомое дает нам возможность заниматься тем, что самым коренным образом отличает человека от всех прочих живых существ, а именно исследовать окружающий его мир.

Широко известно, что генетика помогла человеку вывести гибридные сорта кукурузы, необычайно крупных индеек, высокопродуктивные породы скота, дающего огромные количества молока повышенной жирности, и т. д. Вот отчего я беру смелость утверждать, что дрозофила кормит нас. И даже еще более чем собака, которая пасет и охраняет наши стада.

Но неужели дрозофилу и в самом деле можно назвать домашним животным? Да, дрозофила одомашнена человеком во имя его исследовательской деятельности. Удалось вывести новые линии дрозофил, отличающиеся от диких предков. Ради самого процесса познания человеку необходимо было выводить насекомых с желтым брюшком, чтобы затем спаривать их с чернобрюхими. Для тех же целей люди кропотливо скрещивали белоглазых мушек с красноглазыми и коричневоглазыми. В результате скрещивания возникли новые линии дрозофил.

Понятие домашнего животного как «подсобного» помощника человека грешит узостью. Но оно не должно ограничиваться только рамками антропоцентризма. Ведь в процессе одомашнивания животные становятся на новые пути эволюционного развития, в ходе которого они претерпевают такие изменения, коих не мог предвидеть человек. Например, чтобы рассматривать и изучать дрозофил под микроскопом, их предварительно усыпляют парами эфира. Новый путь эволюционного развития привел к тому, что лабораторные дрозофилы стали гораздо легче переносить воздействие паров эфира, нежели их дикие сородичи. В то же время, живя в лабораторных условиях, где они более не подвержены действию естественного отбора, новые породы дрозофил значительно утратили чувство страха, который спасает от врагов их диких предков.