Русский гамбит генерала Казанцева

Из содержания обнаруженной спецслужбами ваххабитской литературы прямо явствовало, что убивать и грабить всех, кто не является последователем ваххабизма, — обязательная норма, одно из основных правил учения. Так, в одной из книг, автором которой является Салих ибн Фавзан аль-Фавзан, высказывалась мысль, что «многобожник стоит вне закона, и его можно безнаказанно убить и лишить имущества, по словам Всевышнего». Под определение «многобожники» фактически же попадали все представители исламских течений на Кавказе, которые почитали святых, посещали места их захоронений.

Увы, в том виде, в котором ваххабизм предстал на Северном Кавказе, он имел с религией мало общего. Не случайно муфтий Дагестана Саид Мухаммед—Хаджи Абубакаров, позже погибший в результате террористического акта, в свое время подчеркивал, что «ваххабизм — псевдоислам, он лишь носит исламскую маску, это идеологическое и политическое течение с экстремистским уклоном. Хаттаб ислам в Чечню не принес, он его идеологизирует, сам глубоко его не зная».

Ваххабитское учение не случайно встретило сопротивление со стороны мусульман России. Ведь оно отвергало национальные особенности народов, стремилось свести всех мусульман в единую унифицированную религиозную культуру, в которой их национальная самобытность просто могла исчезнуть. Вот почему особенно болезненно деятельность ваххабитов была воспринята в Дагестане, где совместно проживает большое количество этносов, являющихся носителями нескольких десятков разнообразных языков, культур и традиционных видов ислама. Появление здесь ваххабизма породило религиозные, политические и культурные противоречия. Народы Дагестана столкнулись с неприкрытой агрессией исламского фундаментализма в лице ваххабитов, пытающихся силой оружия обратить их в свою веру.

Ваххабиты появились в Дагестане сразу после распада Советского Союза — во времена первых массовых паломничеств мусульман к святым местам в Мекке и Медине. И хотя это радикальное исламское учение являлось абсолютно чуждым мировоззрению дагестанских мусульман-суннитов, ваххабитская секта росла как на дрожжах. На «долларовых дрожжах» того самого арабского Королевства Саудовская Аравия — единственной в мире страны, официально живущей под ваххабитскими знаменами.

Надо признать, что аравийские шейхи сделали удачную для себя ставку в геополитической игре на Северном Кавказе. Безработная, но полная сил дагестанская молодежь, уставшая от официальной лжи и назиданий стариков, жаждала действий. Она мечтала о власти и «легких» деньгах. А от бородатых ваххабитов каждый новообращенный сразу получал в подарок тысячу долларов. Премия в пять тысяч «зеленых» полагалась за приобщение к новой вере еще пятерых человек. Зарплата активистов ежемесячно составляла от 300 до 700 долларов США. Только в 1995 году всевозможные радикальные исламские центры оставили в Дагестане на пропаганде ваххабизма 17 миллионов долларов. Ведь традиционный для Кавказа ислам суннитского толка не носит агрессивного характера, с ним к войне не призовешь!

И вскоре в республике развернулось настоящее сражение за умы и сердца мусульман между Духовным управлением мусульман Дагестана и сектой ваххабитов, которые обвиняли друг друга в ереси. Но если первые убеждали словом, то вторые совали в руки бедняков деньги… Поначалу сектантам вроде бы хватало выдержки вести с суннитами философские споры. Но вскоре их терпение лопнуло. Для достижения победы в противостоянии ваххабиты пошли на разложение ислама изнутри. Они всячески дискредитировали мулл и имамов традиционного толка. А стоило муфтию Дагестана С. М.-Х. Абубакарову выступить с отповедью ваххабизму, как ему навеки закрыли рот. Зверски был убит также бывший глава села Карамахи, после кровавых столкновений ваххабиты изгнали оттуда и его сторонников — мусульман-суннитов.

Лидеры «Исламского сообщества Дагестана» («Джамаата»), созданного ваххабитами, своей конечной цели не скрывали — выход из состава России и построение вместе с Чечней исламского государства нового типа. При этом «Джамаатом» рассматривалось два сценария построения светлого будущего. Первый — приход к власти мирным путем, через выборы (по данным некоторых социологов, ваххабитов тогда поддерживали бы 6–7 процентов избирателей Дагестана). Второй — вооруженный захват власти. Повстанческие отряды согласно этому варианту должны были закрепиться хотя бы на части территории республики. Затем сформированное правительство ваххабитов от имени народов Дагестана обратилось бы к Чечне за помощью в борьбе… с Россией. Ожидалось, что немедленную военную помощь открыто и тайно оказали бы повстанцам Пакистан, Саудовская Аравия (в этих странах наиболее сильны позиции ваххабитов), а также Турция, заинтересованная в транзите каспийской нефти через свою территорию.

Для реализации силового варианта «Джамаат» имел так называемые «боевые соединения Исламского сообщества Дагестана». Около 600 боевиков этого отряда получили крещение во время первой чеченской кампании. Почти все они воевали под началом полевого командира Эмира Хаттаба. Наиболее способные террористы из «Джамаата» прошли стажировку в Пакистане, где не только изучали Коран, но и повышали диверсионное мастерство.

Между так называемыми боевыми соединениями ваххабитов Дагестана и чеченской армией генерала Дудаева во главе с С. Радуевым был подписан военный договор о содействии «в освобождении Кавказа от Российской Империи». На базах Радуева проходили террористическую подготовку и чеченцы-аккинцы, проживающие в Хасавюртовском районе Дагестана.

А наибольшее распространение ваххабизм получил в Кизилюртовском районе, где располагался крупнейший в России центр «долларового ислама» — «Центральный фронт освобождения Дагестана». «Освободители» создали в республике 16 «фронтов», которые были хорошо оснащены технически, имели спутниковую связь, склады с боеприпасами и оружием, издательство, специализирующееся на выпуске антирусской, антиармейской литературы, распространявшейся вокруг военных российских объектов.

Примечательной была военная иерархическая лестница ваххабитов. Высшие ступени занимали исключительно чеченцы. Дагестанским парням, похоже, готовилась участь лишь «пушечного мяса».

Ваххабиты силой и жестокостью насаждали свои порядки, захватывали новые территории и политическую власть, тесня «умеренных» бандитов. Даже «президент Чеченской Республики Ичкерии» А. Масхадов как-то признался: «В войну, будучи начальником главного штаба, я думал, что мы знаем о том, что происходит в Афганистане и Таджикистане. Что и там, наверное, начиналось так же. В тяжелые дни войны они, щедро финансируемые, проводили свою идеологию. После войны, не поняв этой идеологии, мы занялись дележом должностей. Желая сделать из них единомышленников, мы заигрывали с ними, потакали им. Теперь мы пожинаем плоды нашего поведения. Разбираясь с последствиями этого религиозного течения, мы должны сказать, что недооценили его роль. А потому пришли к сегодняшнему итогу».

Масхадов говорил о том, что хорошо знал. Ведь деятельность ваххабитов в Чечне приобрела «легитимную» основу уже в 1996 году, когда и. о. президента Чечни З. Яндарбиев отменил своим указом действие на ее территории светских российских законов и ввел в действие Уголовный кодекс-шариат, являющийся механически переписанной копией Суданского уголовного кодекса. Совершенно не адаптированный к этнокультурным особенностям чеченцев документ попытались сделать основой складывающейся в Чечне шариатской судебной деятельности. Наиболее «яркие» проявления этой «деятельности» — публичные казни людей — вызвали законное возмущение всего мирового сообщества.

Укрепление ваххабизма в Чечне было связано с активным проникновением его сторонников в шариатские суды. Несколько лидеров чеченского ваххабизма заняли высшие государственные должности. Это бывшие министры М. Удугов, И. Халимов, А. Хусаинов, полевые командиры А. Бараев, А.-М. Межидов. К влиятельным сторонникам ваххабизма относился и полевой командир Хаттаб. Деятельность ваххабитов по навязыванию «нового образа жизни», щедро финансируемая из-за рубежа, вызвала всеобщее осуждение. В Гудермесе противостояние завершилось настоящим сражением между ваххабитами, поддерживаемыми полевыми командирами Арби Бараевым, Абдул-Малик Межидовым и гвардейцами полевого командира Сулимы Ямадаева, в ходе которого, по различным источникам, погибли от 50 до 100 человек. Это побоище стало одним из немногих крупных кровавых религиозных конфликтов, когда-либо возникавших между чеченцами.