Фашизм. Тоталитарное государство

— Кроме «Фашизма» — ничего...

Согласно другому анекдоту я послал большую статью о культуре в газету «Народна култура». Представитель редколлегии, обрадованной, что я вновь встал на партийные позиции, решил позвонить мне:

— Мы очень рады вашей статье... Согласны с ней полностью... Печатаем ее без каких бы то ни было изменений... Но почему вы прислали ее без подписи?

— Потому, что она не моя...

— То есть как?

— Она написана Геббельсом...

Был и такой анекдот, в котором сравнивались несравнимые вещи. Что сделали народы Восточной Европы после второй мировой войны? Венгры подняли восстание в 1956 г., чехи устроили «пражскую весну» в 1968 г., поляки в 1980 г. создали «Солидарность», болгары в 1982 г. издали «Фашизм».

Сопоставлять издание книги с народным восстанием или с массовым народным движением, разумеется, нельзя, но этот анекдот показателен, ибо характеризует умонастроения общества, даже если расценивать анекдот как самоиронию.

В той противоречивой и трагикомической ситуации, в какой оказались преследователи книги, очень актуальным стал советский анекдот об «усатом диктаторе».

Пьяный в дым человек кричит ночью на Красной площади, перед Мавзолеем Ленина: «Смерть усатому диктатору! Смерть усатому диктатору!»

Караул делает вид, что не видит его, с нетерпением ждет, когда он уберется. Но тот выкрикивает свой лозунг, да еще и кулаком грозит. В конце концов позвали дежурного офицера. Полковник задержал пьяного и доложил Сталину, что задержан злостный враг, кричавший «Смерть усатому диктатору!». Сталин ответил, что у него заседание и пусть приведут крикуна через три часа.

За эти три часа пьяница протрезвел. И когда Сталин спросил, кого он имел в виду, крича: «Смерть усатому диктатору!», он ответил:

— Гитлера, конечно. Он вероломно напал на нашу страну, разрушил тысячи городов и сёл, уничтожил миллионы советских...

— Достаточно! Правильно, гражданин!

И, повернувшись к офицеру, Сталин спросил: «А вы, товарищ полковник, кого вы имели в виду?!»

Я рассказываю этот остроумный анекдот не только потому, что он был очень популярен тогда, ибо его связывали с ситуацией вокруг моей книги, но прежде всего из-за того, что он очень точно выражает трагикомическое положение, в каком неизбежно оказывались все, кто организовывал и проводил репрессивные меры. С одной стороны, они должны были наказать меня за аналогии с социализмом, которые якобы приведены в книге, а с другой — когда их просили указать, где они нашли такие сравнения, карающим приходилось хитрить: хоть в книге и нет прямых аналогий, она, мол, так написана, что читатель сам делает сравнения. Защитники книги, становясь, в свою очередь, на иезуитские позиции, энергично возражали: только политически развращенное сознание может находить аналогии в документальном тексте... Следовательно, должны быть наказаны те, кто делает вредные сравнения, а именно партаппаратчики. Круг замыкался. Споры вспыхивали с новой силой...

Произошло то, чего власти боялись больше всего, — репрессии не остались в тайне, а интерес к книге возрос непомерно.

Из многочисленных комических случаев я расскажу только два.

Один мой друг из Пазарджика, поэт, которому содержание книги было известно много раньше, чем ее издали, увидев ее в витрине книжного магазина, купил сразу 15 экземпляров. В тот же день он встретил знакомого сельского священника и, чтобы заинтриговать его и заставить купить книгу, сказал, что вышло произведение о фашизме, которое нужно обязательно приобрести. Поп, однако, торопился и не зашел в магазин. Когда приехал в город через неделю, книги уже не было на прилавках. Тогда мой приятель дал ему один экземпляр с условием вернуть через две недели. Прошел месяц, два — поп не давал о себе знать. Тогда мой обеспокоенный приятель сел в автобус и поехал в деревню узнать, что с ним. Застал его в компании председателя сельсовета, партийного секретаря, председателя местной ячейки Земледельческого союза, профсоюзного лидера, а также двух учителей. Сидят — угощаются, что-то оживленно обсуждают. Приятель спросил, почему он так долго не возвращает книгу. Поп ответил: «Мы решили, что она должна остаться у нас, в деревне. Кружок образовали, изучаем. Читаем отдельные главы и обсуждаем. Размышляем и угощаемся...»

— Ну что у вас тут за кружок? — удивился мой приятель. — Партийный секретарь и председатель сельсовета — коммунисты, ты — христианин, председатель ячейки — из земледельческой партии, учителя скорее всего беспартийные... Разве вы можете найти общий язык?

— Ну-у-у! Сын мой, — многозначительно пропел поп, — когда речь идет о фашизме и угощении, тут уж образуется единый фронт. А идеология не имеет значения...

Другой случай произошел в маленьком городке под Пловдивом. Местная профсоюзная организация решила наградить на общегородском собрании своих лучших активистов. Наряду с денежными наградами решили сделать и подарки, в частности книги. Обратились к продавщице книжного магазина, чтобы подобрать общественно-политическую литературу. Сказали: книги должны быть посолидней, потолще. Продавщица все поняла и достала пачку — десять экземпляров «Фашизма». Обрадованные профсоюзные руководители забрали книги, надписали их и в день торжества вручили активистам. Прошло несколько дней и по провинциальному городку, далекому от центров политической жизни, поползли слухи: дескать, роздана идеологически вредная и запрещенная властями книга. Пересудам не было конца. Наконец обо всем узнали соответствующие государственные органы, призванные наблюдать за идеологическим здоровьем трудящихся. По их указанию к каждому награжденному пожаловали в дом верные люди и отобрали «неправильную» книгу.

Однако наряду с комическим случалось и трагическое. В прошлом году мне позвонил из Пазарджика молодой человек и настоял на встрече.

В первый момент я подумал, что это правозащитник, ищущий контактов. Оказалось совсем не так. «Моя судьба очень тесно связана с вашей», — сказал парень. Я выразил удивление: «Ведь мы не знакомы». «Я отсидел четыре года из-за вашей книги о фашизме, — продолжал он. — Читал ее солдатам в роте, и меня судили за это. Военный суд приговорил к 6 годам, по так как я в тюрьме работал, выпустили через четыре. Этой осенью мне снова в армию, дослуживать... Самое обидное, что приговорили меня за распространение... фашистских идей в армии...»

Я был потрясен, не мог поверить своим ушам. Я слышал о чем-то подобном, но был уверен, что это один из многочисленных слухов. Но передо мной этот парень, какие могут быть сомнения! Четыре лучших года жизни молодого думающего человека загублены!..

— А родители ваши живы? — спросил я. — Почему они не хлопотали, почему не били тревогу? Почему не обратились к общественному мнению? Ведь это явное политическое свинство! Как можно было молчать?

Молодой человек ответил, что родители обратились было кое к кому за помощью, но в ответ им приказали молчать, пригрозили, что в противном случае будет еще хуже.

И они действительно испугались за своего сына, смирились с его горькой долей.

В заключение я хотел бы извиниться перед читателем за то, что перегрузил предисловие фактами, обычно это не принято делать. Но, думаю, особая судьба моей книги позволяет не посчитать это за недостаток. Факты ее политической биографии помогают глубже раскрыть смысл и значение ее содержания, они как бы дешифруют, развивают его. Отношение к книге читателей, издателей и репрессивных органов, их действия, а также страдания, выпавшие на долю ее распространителей и издателей, дополняли, дописывали, продолжали ее текст. Они продолжают дописывать его и сегодня.