Офицерский корпус Русской Армии. Опыт самопознания

Многолетнее функционирование этой разветвленной организационной структуры явилось базовым элементом военной культуры эмиграции, другими составляющими которой были: военное просвещение и образование, военно-периодическая печать, историко-мемориальная работа, военная мысль. Вдали от Родины офицеры учредили Высшие Военно-Научные Курсы (Париж, Белград), десятки Кружков высшего военного самообразования, несколько военно-училищных и повторительных (по специальностям) курсов, офицерские лектории, военные секции при гражданских институтах. Смену уходящему поколению офицеров готовили кадетские корпуса. Огромную роль в сохранении офицерского самосознания, поддержании и развитии военных знаний, укреплении связи между воинскими организациями, разбросанными по всем континентам, играла военная периодическая печать Зарубежья. Более 150 (!) изданий, таких как «Военный Сборник» (Белград), «Русский Инвалид» (Париж), «Часовой» (Париж — Брюссель), «Вестник Военных Знаний» (Сараево), «Русский Голос» (Белград), «Армия и Флот» (Шанхай), «Вестник Общества Русских Ветеранов Великой войны в Сан-Франциско», «Морской журнал» (Прага) и др. осуществляли эту миссию. Сотни офицеров поздними вечерами работали над вопросами военной истории и теории, фиксировали свой богатый боевой опыт в мемуарах. Свыше тысячи книг и десятки тысяч статей, архивных источников несут в себе наследие военной мысли эмиграции. В них нашел отражение исторический путь старой армии, богатейший военный опыт — от Русско-японской войны до локальных конфликтов 50-60-х годов, в них содержится анализ военно-политической картины мира, развития военных систем и прогноз их эволюции, утверждение духовной сущности русского военного дела. «Очерки Русской Смуты» и «Путь русского офицера» А. Деникина, «История Русской Армии» А. Керсновского, «Из истории кампании 1914 года на Русском фронте» и «Военные усилия России в Мировой войне» Н. Головина, «Полчища» А. Геруа, «Душа Армии» П. Краснова, «1918 год» А. Зайцева. «Мировая война на Кавказском фронте» Е. Масловского, «Высший командный состав» В. Флуга, «Лик современной войны» Е. Месснера и другие труды правомерно считать классикой отечественной военной литературы. (Это наследие частично представлено в 6, 13, 16, а также других выпусках «Российского военного сборника».)

Военная культура, выявлявшая направленность личности, истинные помыслы и устремления, идейную стойкость и силу характера изгнанников, есть главное свидетельство сохранения ими своей офицерской сущности.

Помыслы об офицерском служении

В творческом наследии военной эмиграции значительное место занимают размышления о национальной России, ее будущей армии и офицерском корпусе, о предназначении русского офицера и его социальной роли, о жизни и службе офицерства в Императорской Армии, подготовке офицерских кадров и их качествах, о действиях командного состава в боевой обстановке Великой и Гражданской войн и т. д. Среди лучших работ, посвященных офицерскому вопросу, — те, которые представлены в данной книге: коллективный труд «Российские офицеры», «Высший командный состав» В. Флуга, «Трагедия русского офицерства» А. Мариюшкина, «Современные офицеры» Е. Месснера, «Наш будущий офицерский корпус» А. Керсновского и др.

Ценность изложенных в них мыслей заключается в том, что принадлежат они талантливым людям, прошедшим через масштабные войны, трагедию крушения своей страны, своей армии и своего сословия. Отлученные судьбой от Родины и любимого дела, они настойчиво пытались разобраться в грехах и достоинствах прежней военной системы, своих собственных ошибках, анализируя их, составляли заветы для будущих поколений. Делали это максимально откровенно, ибо на чужбине свобода их мысли уже не стеснялась ни «ведомством», ни цензурой. Мотивируя нравственную позицию исследователя вообще и находящегося в изгнании в частности, генерал В. Доманевский писал: «Уважение к могуче-прекрасному прошлому России, ценой бесчисленных жертв вышедшей на свой великодержавный путь, уважение к памяти сынов России, павших на полях брани, обязывает каждого подходящего к славным, но тяжелым воспоминаниям, прежде всего искать правду и только одну правду. Правда приближает к истине».^[279] Возможности высказать «только правду» офицеры были лишены и в царской армии, и в еще большей мере — в Советской.^[280]

Об офицерстве, о том, каким должен быть корпус русских офицеров в грядущем, военные писатели эмиграции размышляли постоянно. Их помыслы в значительной мере вырастали из суждений о старой армии и переживаний о ее революционном крушении, из богатого и горького опыта Мировой и Гражданской войн, из анализа жизни иностранных армий, состояния Красной армии. Мотив будущего доминирует всегда: и когда В. Флуг нелицеприятно и жестко анализирует качества русского высшего командного состава, и когда А. Зайцов четко и ясно пишет о германском Генштабе («Германский генеральный штаб»), и когда А. Деникин откровенно вспоминает службу в Императорской армии («Старая Армия», «Путь русского офицера»), и когда А. Геруа ведет речь об офицерском отборе («Воспоминания командира полка»), и когда А. Болтунов предлагает пути воинского воспитания («О воинском воспитании»), и когда П. Краснов, Ю. Галич, Н. Белогорский, Е. Тарусский выводят образы героев в своих многочисленных романах и повестях…

Непоказная вера изгнанников в будущее, их спокойная глубокая убежденность в пользе своей интеллектуальной работы поразительны. Приведем лишь один пример. Авторитетный генерал и военный писатель Александр Владимирович Геруа в 1937 г. на страницах машинописного журнала «Перекличка» (орган текущей связи «Общества господ Офицеров Лейб-гвардии Волынского Полка») ведет речь об офицерском отборе, о том, чтобы в будущей русской армии этот процесс «протекал на здоровых началах». Журнал выходит мизерным тиражом, рассчитан на узкий круг людей (что исключает «работу на публику»), разбросанных по разным странам, давно оторванных от Родины и армии. Геруа же не смущает эта локальность аудитории. К нескольким десятков старых волынцев он обращается с той же основательностью мыслей, с какой в начале века обращался к многотысячному отряду царских офицеров, выступая на страницах «Военного Сборника».

Такие примеры наглядно демонстрируют, что бывшие кадровые военные продолжали пребывать в орбите своей профессии. Отчетливо проглядывает их «познающая душа», когда, говоря словами И. Ильина, сознание и сердце живут «стихией своего предмета».^[281]

Мысль изгнанников шла от анализа ошибок и недостатков к формулированию заветов и идеалов. Изучая их наследие, можно выделить несколько главных достоинств, к которым должен стремиться офицерский корпус грядущей России. Это — корпоративная монолитность, профессионализм и офицерская этика.

Стремление к корпоративному единству

Офицерство русского Зарубежья остро осознавало и признавало отсутствие должного единства в офицерской среде старой армии. Четко и лаконично по этому поводу высказался один из легендарных белых генералов А. Туркул: «Были офицеры, доблестные и жертвенные, но Корпуса офицеров в России не было, был лишь офицерский состав».^[282] Полковник Д. Хитров, выступая 20 мая 1928 г. в Белграде с докладом «Русские офицеры в изгнании и политика», подчеркивал, что силами и способностью жертвовать русские офицеры никогда не оскудевали, но из-за отсутствия корпоративного единства и организованности все это расходовалось непроизводительно.^[283] Вот еще одно утверждение, прозвучавшее в «Союзе господ офицеров Императорских Российских Армии, Флота и Воздушного флота»: «В прежней Русской Армии, в сущности говоря, не было офицерской корпорации, и каждый офицер жил лишь узкими интересами своей части».^[284]

Основой для таких заключений служили прежде всего «антагонизм между различными родами оружия», политическая безграмотность и идейная разобщенность старого офицерства.