Кто же убил Джона Кеннеди

Даже со скидкой на торжественно-умиленный тон, неизменно присущий официальным биографиям, публикующимся в подобных случаях, эта оценка взаимоотношений Кеннеди и Джонсона и причин, которые свели их вместе, была вопиюще фальшивой. Истине в процитированном пассаже соответствовал, пожалуй, только один факт:

Джонсон оказался теперь в подчинении у Кеннеди. Что касается того, какие чувства вызывал у нового вице-президента этот поворот в его карьере, то мы еще получим возможность в них разобраться.

Итак, Кеннеди и Джонсон, "Джек" и "Линдон"...

Впервые эти два человека встретились за восемь лет до того, как они оказались в одной упряжке на самых высоких государственных постах Америки.

Это произошло в 1952 году накануне избрания Линдона Джонсона лидером демократов в сенате, чего он добивался давно и упорно. За два дня до голосования, в котором должны были участвовать все сенаторы-демократы, в кабинет к Джонсону вошел только что избранный в сенат от штата Массачузетс Джон Кеннеди. Новичок был одет весьма необычно для чинного облика Капитолия: свободный, спадающий вокруг худощавой фигуры свитер и брюки из тех, что обычно носят дома во время уикэндов. В общем, Кеннеди как сенатор, что называется, "не смотрелся". Сообщив Джонсону о своем намерении голосовать за его кандидатуру, Кеннеди раскланялся и вышел.

- Симпатичный парнишка, - сказал тогда с высоты своего сенатского величия Линдон Джонсон. - Кто знает, может у него впереди неплохое будущее...

Таким было знакомство этих двух людей. Однако личные политические судьбы и биографии Кеннеди и Джонсона впервые пересеклись лишь в I960 году, после того как оба они решили добиваться права занять президентское кресло в Белом доме. Наиболее очевидным и острым местом такого пересечения стал национальный съезд демократической партии в Лос-Анджелесе, где в начале июля разворачивалась борьба за выдвижение кандидата в президенты.

Конечно, теперь находится немало охотников утверждать, будто схватка в Лос-Анджелесе уже тогда несла на себе "роковую печать" и была, как писали газеты, "первой иредгрозовой вспышкой молний, поразивших Джона Кеннеди в Далласе". Все это, может быть, звучит красиво и завлекательно. Однако все это - неправда.

Нет, летом шестидесятого года борьба между Кеннеди и Джонсоном воспринималась вполне буднично, и американские газеты писали о ней не более драматично, чем о схватках между Кеннеди и другими его соперниками Эдлаем Стивенсоном, Губертом Хэмфри и Стюартом Саймингтоном. Так что ничего "р-р-рокового" в Лос-Анджелесе не наблюдалось. Берусь утверждать это, поскольку был на этом съезде вместе с двумя другими корреспондентами ТАСС - покойным И. И. Бегловым и Гарри Фрименом.

Думаю, что и рассказывать о первой открытой схватке Кеннеди и Джонсона следует именно так, как она воспринималась в те дни, когда никто, конечно же, не мог предполагать, что их путь, начатый в Лос-Анджелесе, закончится Далласом.

Американские партийные съезды можно сравнить с шахматными турнирами, замаскированными под цирковые представления. Цирк этот сознательно выставляют напоказ, чтобы всем было видно "право делегатов на свободный выбор, а кандидатов - на честное соревнование". Вот как все это выглядело.

Съезд демократической партии США заседал с 11 по 15 июля 1960 года в здании закрытой спортивной арены.

Два широких бульвара, опоясывающих здание арены, уже за несколько кварталов пестрели многоцветными гирляндами из флагов и лозунгов, призывающих делегатов голосовать за того или иного кандидата в президенты США от демократов: "Поддержим Джека - его молодость и энергия нужны Америке", "Пойдем дальше с Эдлаем", "Америке нужен мир - Линдон сумеет его обеспечить!".

Какой-то местный ресторатор не растерялся и вывесил собственный лозунг.

Гигантские буквы на полотнище, пересекающем бульвар, кричали: "Мы обслуживаем демократов". А ниже помельче добавка: "И республиканцев тоже"...

Чем ближе к спортивной арене, тем больше шума, красок, всяких ларьков и лотков, торгующих всем, что обычно идет в ход, когда собирается вместе множество людей. Входы в помещение съезда пикетируют демонстранты, нанятые штаб-квартирами кандидатов. У каждой группы свой духовой оркестр, который старается играть громче других. Рев кругом неимоверный. Больше всего демонстрантов и плакатов требовали выдвижения Эдлая Стивенсона: этот политический деятель демократов был весьма популярен в Калифорнии.

Сторонников Джона Кеннеди, судя по плакатам, здесь было меньше, зато их оркестров было больше и играли они громче всех. Плакатов, агитирующих за Линдона Джонсона, совсем немного, оркестров - всего два и один из них целиком из негров. Это, видимо, должно было доказать, что Джонсон совсем не типичный белый южанин...

После открытия съезда оркестры и плакаты перекочевали внутрь с наказом производить как можно больше приветственного шума при всяком упоминании имени "их" кандидата. Взрывы оплаченного энтузиазма должны были показать делегатам ту "невероятную поддержку", которой пользуется данный претендент, и, помимо всего прочего, тоже агитировать съезд на поддержку именно его кандидатуры. Поскольку эта сторона дела по давней традиции считалась весьма важной, такие демонстрации тщательно подготавливались штаб-квартирами кандидатов.

Штаб-квартира Эдлая Стивенсона наводнила спортивную арену своими людьми и, если судить по реакции зала на его выдвижение и на выдвижение Кеннеди, то можно было прийти к выводу, будто съезд действительно проголосует за Стивенсона. Секрет такой иллюзии открывался очень просто: люди Стивенсона прошли в зал заседаний, захватив почти все билеты, предназначенные для людей Кеннеди. Они пришли первыми к кассам, где были отложены билеты, заказанные штаб-квартирой Кеннеди, и, приколов на лацканы пиджаков значки "Я - за Кеннеди", получили их.

Позже, когда съезд выдвинул Кеннеди, газета "ЛосАнджелес тайме" подвела итог борьбы меланхолической фразой: "Стивенсон был кумиром галерки, а Кеннеди получил голоса делегатов".

Зал заседаний съезда гудел и волновался. Мало кто из четырех с половиной тысяч делегатов слушал, что именно толкует с высоко поднятой над партером и оттого казавшейся недосягаемой трибуны очередной оратор.

Участники съезда свободно разгуливали по залу, курили, громко перекликались. У многих при себе были трости и трещотки, купленные рядом в фойе. Трещотки - для выражения необходимых по ходу дела чувств (по команде руководителей делегаций штатов). Трости - на предмет схватки с соперниками из других делегаций. Случалось на американских партийных съездах и такое.

При всей наглядности и впечатляемости заседаний в зале спортивной арены (они передавались по телевидению) важные решения там не принимались, а только объявлялись с пафосом, словно номера цирковой программы.

И поэтому зал съезда действительно напоминал шахматную доску.

Пешками-делегатами, расположенными в боевом порядке, командовали руководители делегаций штатов - боевые кони и кадровые офицеры демократической партии, находившиеся тут же в партере. В президиуме съезда распоряжались фигуры поважнее - лидеры национального комитета партии. Они и передвигались-то по шахматному полю, словно ладьи - вдоль длинных рядов президиума, не спускаясь в зал.

Самих королей и ферзей здесь не было вовсе. Они работали в другом месте, руководя оттуда своими когортами. Появились они в зале только тогда, когда судьба турнира стала для них ясной, и всем им вместе осталось двумятремя уже предрешенными ходами завершить партию.

Кулачных поединков между делегатами в Лос-Анджелесе тогда не случилось:

этот цирковой номер явно выходил у публики из моды. Но схватки между претендентами не стали от этого менее жестокими и беспощадными. В конце концов, что значат вульгарные разбитыэ носы "пешек" по сравнению с загубленными карьерами или изуродованными репутациями "ферзей"!

Подлинные схватки проходили на другом конце города, в огромном старомодном отеле "Билтмор", где расположились главные штабы основных претендентов. И хотя внешне все тут выглядело куда более чинно и благопристойно, чем там, на шахматном поле, именно в номерах "Билтмора"