Кто же убил Джона Кеннеди

Эпизод первый. Линдон Джонсон, сразу после того как выдвинул в разговоре с Малкольмом Килдаффом версию о "коммунистическом заговоре", перебрался из Парклендского госпиталя на борт "ВВС-1" (а не вице-президентского "ВВС-2", на котором он прилетел в Даллас).

Вдова президента Кеннеди, команда его советников и секретарей прибыли на борт "ВВС-1" гораздо позднее, даже не зная, что здесь уже расположился новый президент.

Задержка с их прибытием произошла потому, что местные власти добивались, чтобы официальное судебное вскрытие тела Кеннеди было проведено в Далласе, и без этого не хотели разрешить вынос тела из госпиталя.

Заняв в самолете президентский отсек, Линдон Джонсон первым делом стал выяснять, как бы ему побыстрее принять присягу, чтобы юридически войти в права президента Соединенных Штатов. Он чувствовал себя хозяином положения. Окружавшие его помощники, секретари и агенты охраны потом дружно отметили, что он вел себя уверенно и спокойно. Два конгрессмена от штата Техас, с которыми Джонсон советовался насчет присяги, - Альберт Томас и Джек Брукс - высказывались за то, чтобы он сделал это немедленно.

Двое других считали, что лучше подождать до Вашингтона.

Новый президент решил, что это нужно сделать немедленно, и заказал телефонный разговор с министром юстиции США Робертом Кеннеди [По установленному в США порядку министр юстиции должен одобрить проведение присяги, до того как она состоится.]. По словам самого Джонсона, Роберт Кеннеди в этом разговоре согласился с тем, что присягу нужно принять немедленно. То же самое Джонсон утверждал и в письменных показаниях, данных комиссии Уоррена по расследованию убийства Кеннеди.

Линдон Джонсон разговаривал с Робертом Кеннеди из спальни убитого президента на борту "ВВС-1". При этом присутствовал только агент охраны Янгблад, который позднее не опроверг, но и не подтвердил джонсоновской версии состоявшегося разговора с Робертом Кеннеди, сославшись на "плохую память" и на то, что он "слышал только одну сторону".

Роберт Кеннеди говорил с Джонсоном в присутствии одного из руководящих чиновников министерства юстиции Эдварда Гутмана, который позднее подтвердил версию, сообщенную Робертом Кеннеди. Разговор этот проходил так.

Выразив в нескольких словах приличествующие случаю соболезнования, Джонсон перешел к интересовавшим его вопросам. Убийство, сказал он, "могло бы быть частью всемирного заговора" [Нужно иметь в виду, что весь этот разговор опять-таки проходил до ареста Освальда]. Роберт Кеннеди ничего не ответил на это, поскольку, как пишет беседовавший с ним позже Уильям Манчестер, автор уже названной выше книги "Смерть президента", "он не был в числе тех, кто подозревал наличие такого заговора, и не понимал, о чем говорит Джонсон". Тем не менее Джонсон в своих последующих письменных показаниях комиссии Уоррена утверждал, что Роберт Кеннеди, в уже известном нам телефонном разговоре с ним, согласился с этой версией и что они с ним будто бы "обсуждали возникшие в этой связи практические проблемы проблемы особой важности и срочности, поскольку в то время мы не располагали какой-либо информацией относительно мотивов убийства или его возможных последствий".

Далее Джонсон сказал Роберту Кеннеди: "Многие люди здесь считают, что я должен немедленно принести президентскую присягу. Есть у вас какие-нибудь возражения против этого?" ("Многие" - на самом деле лишь двое из четырех конгрессменов, с кем беседовал на эту тему новый президент.)

Роберт Кеннеди молчал.

"Конгрессмен Альберт Томас, - настаивал Линдон Джонсон, - полагает, что я должен принести присягу здесь".

Роберт Кеннеди снова ничего не отвечал.

"Многие другие, - продолжал нажимать Джонсон, - думают то же самое".

Кеннеди по-прежнему никак не реагировал.

Тогда Джонсон еще раз заговорил о "всемирном заговоре", и снова ответом ему было молчание. После этого Джонсон запросил у министра юстиции информацию относительно порядка принятия присяги и того, кто ее должен у него принять.

На эту просьбу Роберт Кеннеди сразу же ответил, что он быстро все выяснит и позвонит Джонсону. Через несколько минут Роберт Кеннеди сам связался с "ВВС-1" и сообщил Джонсону запрошенную информацию о том, как и кто может, согласно конституции США, принять присягу у нового президента. Однако позже, в тех же письменных показаниях комиссии Уоррена Джонсон утверждал:

Роберт Кеннеди посоветовал, "что я должен быть приведен к присяге немедленно, до вылета в Вашингтон..."

К этому эпизоду остается добавить лишь такие факты:

Линдон Джонсон, отдавая необходимые для принятия им присяги распоряжения (доставить в самолет судью, пригласить журналистов, задержать из-за этого отлет самолета), неизменно ссылался при этом на то, что "министр юстиции посоветовал мне принять присягу здесь". Однако когда самолет "ВВС-1" приземлился на авиабазе Эндрюс и вошедшему в него Роберту Кеннеди упомянули об этом, то министр юстиции сильно удивился и сказал, что он ничего подобного Джонсону не говорил...

Эпизод второй. Когда вдова и советники погибшего президента привезли гроб с его телом из госпиталя и погрузили на борт "ВВС-1", Жаклин сразу же прошла в носовую часть самолета, без стука (ведь до сих пор это была и ее спальня) открыла дверь и... замерла: на одной из кроватей Линдон ^Джонсон, лежа прямо в одежде и ботинках, что-то диктовал сидевшей за президентским столом секретарше. Увидев Жаклин, он медленно поднялся и молча вышел.

Вышла и секретарша.

Как рассказывали очевидцы, Жаклин Кеннеди посмотрела им вслед, тоже вышла из спальни и направилась к гробу, находившемуся в самом хвосте самолета, там, где обычно располагались агенты президентской охраны.

Линдон Джонсон вернулся в спальню. После этого туда снова прошла Жаклин, а вслед за ней и леди Бэрд. Джонсон обнял Жаклин за плечи, сказав при этом лишь одно слово:

"Милая!" - и покачал головой. Зато слова (и какие!) нашлись у новой "первой леди Америки". Она всхлипнула и сказала: "Я не знаю, что говорить... Мне больней всего, что это должно было случиться именно в моем любимом Техасе". Затем, после паузы леди Бэрд перешла к делу:

"Можем мы прислать вам кого-нибудь помочь переодеться?"

Жаклин отказалась, сказав, что она, возможно, сделает это, но не сейчас.

Теперь заговорил Джонсон: "Ну так вот, насчет присяги..." В ответ на непонимающий взгляд Жаклин он объяснил, что ему предстоит тут, в самолете, принимать присягу, при этом будут журналисты, а ей нужно "полежать, освежить себя и все такое прочее".

Жаклин, по-прежнему находившаяся в состоянии шока, механически ответила: "хорошо". Джонсоны вышли, Жаклин, оглядев спальню, вдруг заметила, что кто-то вынул из платяного шкафа ее белое платье, того же цвета жакет и черные туфли и положил на кровать. Это было еще одно явное напоминание, что ей нужно переодеться к церемонии присяги, снять свой розовый шерстяной костюм, забрызганный кровью и мозгом мужа.

Жаклин долго не выходила из спальни. Уже все было готово к принятию присяги, и Джонсон, не соглашавшийся начать эту церемонию без того, чтобы вдова убитого президента была сфотографирована рядом с ним, уже стал нервничать и в конце концов собрался пойти и привести ее сам. Но тут в дверях появилась Жаклин. Ее сразу подвели к Джонсону, который пожал ей руку и почему-то счел нужным объяснить: "Это самый печальный момент в моей жизни". Церемония принятия присяги состоялась, и вскоре фотография Жаклин Кеннеди рядом с новым президентом США на борту "ВВС-1" разошлась по всему миру. Жаклин была одета все в тот же окровавленный розовый шерстяной костюм...

Позднее, когда перед прибытием в Вашингтон ей снова предложили переодеться, она объяснила, почему не переоделась после первых просьб и не будет переодеваться сейчас:

- Пусть они видят, - сказала вдова президента Кеннеди, - что они сделали (курсив мой. - М. С.).

Жаклин не уточнила - кто же эти неназванные "они".

Впрочем, никто тогда и не спрашивал об этом, как будто бы всем было и так все ясно...