Время побеждать. Беседы о главном

Они далеко не всесильны — достаточно посмотреть на удешевление золота. Но рынок нефти наиболее спекулятивен по самой своей структуре (мировая цена определяется на очень узком его сегменте, максимально открытом спекулятивным воздействиям) и потому будет поддерживаться спекулянтами до конца, до самого срыва в депрессию, в которой спекулятивные капиталы сгорят первыми. Этот срыв можно оттягивать, но нельзя избежать — и его вероятность нарастает.

Однако — и это вторая очевидная истина, — вне зависимости от мировой цены нефти, созданная в России воровская модель экономики будет сама по себе с нарастающей силой генерировать внутреннюю напряженность — до тех пор, пока эта напряженность не разрушит хрупкую уже сегодня социально-политическую стабильность. Российское государство, о чем я уже писал, производит впечатление механизма, исправно перерабатывающего советское наследие (включая биомассу, по праздникам именуемую «населением») в личные богатства правящей тусовки, вывозимые за рубеж и легализуемые в фешенебельных странах. Все по-настоящему влиятельные группы общества, участвуя в процессе, всецело его поддерживают и считают не чудовищным преступлением против человечества (уже повлекшим для нашей страны не менее тяжкие последствия, чем нашествие Гитлера), а естественным и единственно возможным способом существования России.

Все пороки и недостатки, на которые привычно сетуют аналитики, — коррупция, произвол монополий, искусственная нищета, дебилизация населения, незащищенность собственности, силовой рэкет и прочее — не более чем естественные внешние проявления этой модели. Она является несравнимо более самоедской, чем даже позднесоветская экономика, и не допускает развития в принципе: «сколько страну ни грабь, модернизация не начнется». Поэтому рост экономики замедляется даже при благоприятных внешних условиях, из-за чего средств начинает не хватать для удовлетворения растущих аппетитов всех «групп влияния», которые вгрызаются друг в друга, разрушая систему в целом.

Наша экономика вошла в это состояние, самое позднее, в 2011 году, когда резкое повышение мировых цен на нефть впервые не вызвало ускорения экономического роста и более того — сопровождалось снижением благосостояния основной части общества. Учет занижения официальной инфляции и уверенного роста благосостояния наиболее богатых позволяет оценить снижение реальных доходов 90 процентов россиян в совокупности не менее чем на 7,5 процента. Причина проста: из-за низких темпов роста ключевые «группы влияния» не могли удовлетворять свои аппетиты по-прежнему и стали решать проблему за счет бесправного в рамках «сувенирной демократии» населения.

Бессовестный грабеж, да еще в условиях видимого процветания, породил феномен «рассерженных горожан». Перепугавшаяся власть пошла на попятный: в 2012 году рост официальных реальных доходов ускорился более чем в 10 раз (с 0,4 до 4,2 процента). Но теперь ресурсов «для распила» стало уже не хватать кланам коррупционеров — и они стали грызть друг друга, борясь за сократившиеся ресурсы. Внешним проявлением этой грызни стали «антикоррупционные» скандалы, создавшие угрозу правящему классу как таковому и потому быстро спускаемые «на тормозах».

Эти скандалы были борьбой не с коррупцией как явлением, а с коррупционерами, так как были направлены на конкретных лиц и не сопровождались реальными попытками изменить порочные правила, порождающие коррупцию. Последние, похоже, устраивали почти всех: скандалы вели к замене «чужих» коррупционеров на «своих» в рамках сохранения прежних правил игры. Вероятно, в 2013 году правящая тусовка осознает, что подавление населения в краткосрочном плане менее опасно (и более приятно) для нее, чем межклановые распри, и вернется к политике образца 2011 года. Да, она будет разжигать ненависть к власти во все более широких слоях общества, — но при этом позволит в преддверии кризиса (если не российского, то глобального) форсировано наращивать богатства бюрократии. А ведь последняя не собирается ждать ужасных плодов своей стратегии: она заранее готовится к катастрофе, выводя свои богатства в фешенебельные страны.

Таким образом, в ближайшие пять лет России, вероятно, предстоит вместе с миром рухнуть в разрушительную глобальную депрессию (при которой упадут цены сырья, и сократится его экспорт). В те же пять лет России предстоит — уже по сугубо внутренним причинам — сорваться в глубокий системный кризис, в новое Смутное время. Падение в глобальную депрессию автоматически дестабилизирует нашу страну; но если ключевым участникам мировой экономики удастся удерживаться на грани катастрофы, поддерживая относительную стабильность, наша страна сорвется в свой собственный кризис сама, по собственным причинам.

Конкретный сценарий наступления Смуты пока не виден, так как все факторы возможной дестабилизации (удешевление нефти, разрушение советской инфраструктуры, обострение «дружбы народов», межклановые конфликты) не поддаются количественной оценке.

Непосредственные задачи России в глобальной депрессии феноменально просты: формирование и развитие своего макрорегиона с максимальным использованием его собственных ресурсов. Развитие за счет внутреннего рынка — универсальное правило выживания в депрессии: никаким иным образом нельзя накопить потенциал для попытки осуществления экспансии на внешние, внезапно закрывшиеся в результате срыва в депрессию рынки. Россия будет вынуждена решать эту задачу в уникально невыгодных условиях. На раннем этапе внешнего и внутреннего кризисов сохранится современная ситуация мягкого внешнего управления, вызванная выводом критически значимых активов правящего класса (от денег до детей) за рубеж. Это не только делает его уязвимым перед сознательным давлением со стороны конкурентов, но и, что значительно более важно, способствует размыванию его самосознания: его представители управляют Россией, исходя из интересов не столько своего имущества на ее территории, сколько своего имущества на территории ее стратегических конкурентов.

Разумеется, рост конкуренции и разделение мира, вызванные срывом в глобальный кризис, ужесточат противоречие между интересами правящего класса и его общественной функцией и, вероятно, приведут к утрате им своего влияния на Россию. Однако этот процесс будет разрушительным — как в силу естественного сопротивления правящего класса (благодаря которому единое в своих интересах и самосознании большинство российского общества до сих пор не обрело не только своего политического представительства, но даже и простого политического выражения), так и в силу вынужденной реализации им враждебных России интересов. В результате к тому времени, когда российское общество получит наконец возможность обретения политической власти над собой и выражения своих интересов при помощи государственных механизмов, и страна в целом, и население будут находиться в значительно худшем состоянии, чем сейчас. В частности, значительная часть международных резервов, вложенная в иностранные ценные бумаги в целях (в том числе) поддержания западной финансовой системы, обесценится из-за естественного падения стоимости этих бумаг в ходе срыва в глобальную депрессию.

Поэтому, какие бы колоссальные резервы и ценой какой бы чудовищной деградации ни накапливала Россия вчера и сегодня, в критических условиях они нам не помогут. Их реальная функция, насколько можно понять, не имеет ничего общего с официально декларируемой: как честно признал «паж» либерального клана вице-премьер Дворкович, Россия должна платить за финансовую стабильность США. И она, добавлю, будет продолжать это делать, пока власть над ней удерживает современная правящая тусовка. Однако в 2013 году и мировая экономика, и Россия, скорее всего, еще будут стабильны. Это ставит на повестку дня вопрос если и не о предотвращении надвигающихся кризисов, то хотя бы о минимизации их последствий.

Неоднородность правящего класса и обострение грызни внутри него дают шанс разъяснить ситуацию и необходимость перехода от политики воровства к политике развития. Попытки эти, скорее всего, безнадежны, ибо классовые интересы доминируют над индивидуальным пониманием. Достаточно вспомнить, как перед дефолтом 1998 года многие аналитики пытались разъяснить либералам опасность катастрофы и необходимость прекращения спекуляций на рынке ГКО. Либералы видели последствия своей деятельности не хуже непрошеных доброхотов, но не могли остановиться. Каждый понимал: если он просто прекратит воровать, то лишится огромных денег, которые вместо него достанутся его коллегам или еще хуже — конкурентам. Если же он будет пытаться ограничить механизмы разворовывания бюджета, уничтожающие страну, то станет врагом всего правящего класса и будет в лучшем случае уволен (а то и убит).