Беспокойное соседство: Русская Православная Церковь и путинское государство
Беспокойное соседство: Русская Православная Церковь и путинское государство читать книгу онлайн
Владимиру Путину досталось не слишком упорядоченное наследство в части отношений государства и религиозных объединений. Общим местом уже стало утверждение, что государство имело при Борисе Ельцине особые отношения с Русской Православной Церковью (Московского Патриархата – в отличие от иных юрисдикций). Не менее несомненным было несколько ущемленное положение новых религиозных движений (НРД) и части уже далеко не столь новых, но недостаточно широко представленных в России религиозных объединений. Ислам, ортодоксальный иудаизм и буддизм в его традиционном для России (калмыцком, тувинском или бурятском) варианте пользовались «благожелательным нейтралитетом» государства. Надо полагать, государство готово было бы особо отличать ислам, но этому мешала раздробленность мусульманского религиозного руководства, неудобная и малопонятная для чиновников.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Невнятица понятия исламского экстремизма наложилась на старую невнятицу с «деструктивными культами» и породила новый жупел – «религиозный экстремизм». Речь, подчеркнем, идет не о политическом экстремизме (как бы его ни определять), связанном с религией, но о каком-то специфическом феномене, в котором должен унифицироваться и найти свое объяснение общественный вред, приносимый нежелательными религиозными группами и течениями.
11 сентября резко актуализировало проблему (о реакции российских мусульманских лидеров – см. статью «Исламофобия после 11 сентября» в данном сборнике), хотя и трудно усмотреть связь между такими религиозными объединениями, как Свидетели Иеговы или Церковь Объединения (Унификации), и проблемой международного терроризма. Но, видимо, к этому моменту уже устоялась идея специально урегулировать положение «нетрадиционных религиозных объединений», включая общины и организации, ориентирующиеся на политизированный, радикальный ислам.
Новое понятие «религиозный экстремизм» использовалось, как правило, довольно бездумно и не обсуждалось в обществе как таковое. Зато в Министерстве юстиции готовился уже упоминавшийся нами законопроект «О борьбе с экстремистской деятельностью», который должен был включить и специфический «религиозный экстремизм». Хотя этот законопроект после предварительного рассмотрения в аппарате Думы так и не был формально внесен Правительством, имеет смысл его рассмотреть, так как заложенные в нем идеи, несомненно, не исчезнут уже из общественного дискурса.
Законопроект предлагал внести ряд поправок в Закон о свободе совести, в частности, дал юридическое определение «религиозному экстремизму». Вот оно:
Статья 14-1. Религиозное объединение экстремистской направленности
Основаниями для признания религиозного объединения религиозным объединением экстремистской направленности являются:
нарушение общественной безопасности и общественного порядка, подрыв безопасности государства;
действия, направленные, на насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации;
создание вооруженных формирований;
пропаганда войны, разжигание социальной, расовой, национальной или религиозной розни, человеконенавистничества;
принуждение к разрушению семьи;
посягательство на личность, права и свободы граждан;
нанесение установленного в соответствии с законом ущерба нравственности, здоровью граждан, в том числе использование в связи с их религиозной деятельностью наркотических и психотропных средств гипноза, совершением развратных и иных противоправных действий:
склонение к самоубийству или к отказу по религиозным мотивам от оказания медицинской помощи лицам, находящимся в опасном для жизни и здоровья состоянии;
воспрепятствование получению обязательного образования;
принуждение членов и последователей религиозного объединения и иных лиц к отчуждению принадлежащего им имущества в пользу религиозного объединения;
воспрепятствование угрозой причинения вреда жизни, здоровью, имуществу, если есть опасность реального ее исполнения, или применения насильственного воздействия, другими противоправными действиями выходу гражданина из религиозного объединения;
побуждение граждан к отказу от исполнения установленных законом гражданских обязанностей и совершению иных противоправных действий;
иная экстремистская деятельность, в том числе, осуществляемая с ведома руководящего либо координирующего органа (учреждения) централизованной религиозной организации местной религиозной организацией, входящей в ее состав, а равно созданными религиозной организацией учреждением профессионального религиозного образования, иной организацией – с ее ведома.
Не вдаваясь в ненужный юридический анализ определения, отметим, что здесь перечислены действия разных родов. Есть действия, характерные именно для политического радикализма (это понятие тоже не имеет четкого значения) – создание вооруженных формирований, пропаганда национальной вражды или розни, призывы к мятежу и т.д. Есть очевидно противозаконные деяния – принуждение к передаче имущества, организованное посягательство на права и свободы, нанесение ущерба здоровью и т.д.
А есть и специфически «религиозные деяния», которые сами по себе не запрещены и даже не описаны законом: «пропаганда человеконенавистничества», «принуждение к разрушению семьи», «нанесение ущерба нравственности», «склонение к отказу от медицинской помощи». И наконец, есть пограничные формулировки. Так, «склонение к самоубийству» – не то же самое, что фигурирующее в УК «доведение до самоубийства».
Понятно, что для пресечения деятельности радикальной религиозной группы, готовящейся к вооруженной борьбе или ведущей подрывную пропаганду, вполне (или хотя бы в значительной степени) достаточно уже существующих законов, так что реально процитированное определение добавляет именно специфические виды правонарушения, характерные, конечно, и для исламистских, например, радикальных групп, но в первую очередь – для новых религиозных движений (НРД). Именно их прежде всего обвиняют в разрушении семей, в религиозных практиках, по ряду оценок, безнравственных или опасных для здоровья. А уж «отказ от медицинской помощи» – это прямо в адрес Свидетелей Иеговы с их категорическим отказом от переливания крови.
При этом не лишним будет напомнить, что все вышеприведенные пункты уже содержатся в ст. 14 Закона 1997 года – как основания для ликвидации религиозной организации или запрета религиозной группы (то есть не зарегистрированного объединения). Эти дополнительные ограничения для реализации свободы совести многими рассматриваются как необходимые, и не противоречат конституционным принципам (ст. 55, часть 3 Конституции):
Права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.
Вопрос – в пределах такого ограничения. В данном случае в том, насколько общество готово предоставить гражданину право реализовывать даже рискованные для него самого формы религиозной веры. Чтобы это было нагляднее, напомним, что под многие специфические пункты вышеприведенного определения подходит и практика ряда православных общин [72].
Новшество законопроекта в том, что его авторы оценили религиозную практику как столь общественно опасную, что сочли возможным приравнять ее к политическому экстремизму, которому в основном был посвящен законопроект, и предложить жесткие механизмы подавления такой практики. В частности (ст. 5 п. 3 законопроекта):
В случае, если, будет установлено, что общественное (религиозное) объединение, а равно его структурные подразделения, руководители и (или) члены по указанию либо с ведома хотя бы одного из его руководящих органов осуществляли экстремистскую деятельность, оно по решению суда признается экстремистской организацией и запрещается.
И соответственно, не только столь многими нелюбимые объединения иеговистов, но и РПЦ могла бы быть ликвидирована за «экстремизм», обнаруженный в отдельных ее приходах (надо было бы только доказать, что Синод был «в курсе»).
Министерство юстиции явно хватило через край. И столь эффективный «антисектантский» законопроект не получил никакой поддержки со стороны РПЦ. Похоже, в Патриархии еще раньше поняли, что законодательными запретами с НРД ничего не поделаешь, и инициатива Минюста могла только дать дополнительный аргумент.
Кремль, со своей стороны, тоже осознал, что понятие «религиозный экстремизм» не имеет никакого конструктивного содержания. И когда Президент внес в апреле 2002 года свой законопроект «О противодействии экстремистской деятельности», это понятие там не фигурировало, а ответственность религиозных организаций и групп за «экстремистскую деятельность» наступала наравне с общественными организациями.