"История одного мифа: Очерки русской литературы XIX-XX вв

Одним из самых интересных религиозно-культовых движений в средневековой России была "ересь жидовствующих", первые представители которой прибыли на Русь в свите литовского князя Михаила Олельковича и полностью "растворились" в русской среде. К "жидовствующим", несомненно, примыкала интеллектуальная элита того времени. В Москве ее вождем был выдающийся дипломат, посетивший Западную Европу, и писатель (вероятный автор известной "Повести о Дракуле, воеводе волошском"), дьяк Федор Васильевич Курицын. Сам дьяк умер накануне жестоких репрессий (видимо, около 1500 г.), а его брат, тоже дьяк, Иван Васильевич Курицын-Волк в 1503 г. был сожжен с другими еретиками31.

Движение жидовствующих было жестоко подавлено и вряд ли можно усомниться в том, что жестокость Дракулы, подчеркнутая автором повести о воеводе волошском и сделавшая его имя нарицательным, была навеяна реальными образами той варварской поры. Однако, несмотря на все гонения, ересь жидовствующих не исчезла: спустя почти три столетия она была обнаружена в Воронежской, Тамбовской, Орловской, Курской и других губерниях Центральной России.

Более того, жидовствующие начала XIX в. настаивали на преемственной связи с жидовствующими эпохи Ивана III (что и отмечали исследователи ереси). Так, Н.Н. Голицын считал ересь отголоском далеких времен Схарии, "предания о котором таились где-нибудь в народе"32.

Борьба с "жидовствующими" прежде всего нашла свое отражение в запретах на "неполезные" книги, среди которых оказались многие памятники древнерусской письменности XIII-XIV вв. Не случайно Иван Грозный в своем послании Стоглавому собору призывал защищать от "душегубительный волк и от всяких козней вражеских" чистоту христианского учения, требуя соборных решений против чтения и распространения "богомерзких", "еретических" и "отреченных" книг33.

Эту "охранительную" функцию призвано было осуществить и грандиозное мероприятие, начатое новгородским архиепископом Макарием еще в конце 20-х годов XVI в, – составление "Великих Миней Четиих". Почти одновременна с трудом Макария возникают и так называемый "Лицевой свод", включивший в свой состав "Иудейскую войну" Иосифа Флавия, и "Хронографическую Толковую Палею", в составе которой оказалась одна из редакций "Соломона и Китовраса".

Можно констатировать, что из древнерусской антииудейской литературы в различные сборники и хронографы XVI-XVII вв. были включены те писания, которые впоследствии не раз использовались против "жидовствующих", а затем перетолковывались в антимасонской и антисемитской литературе.

Следовательно, так называемый "евангельский" антисемитизм (имеется в виду религиозное "отвержение жидовьстђ") в условиях ожесточенной борьбы русского православия с ересью жидовствующих оказался той питательной средой, внутри которой мог возникнуть "идеологический антисемитизм", вызванный появлением инородцев в политической жизни общества34. Более того, наличие в русской средневековой письменности образцов анитииудейской полемики во многом способствовало "преемственности" идей об "отверженном Богом народе", которые всегда находили себе применение в эпохи революционных реформ и реорганизаций.