Мафия по-японски

О том, что большая империя, как и большой пирог, легче всего объедается с краев, Таока узнал не из исторических хроник. Незначительная банда «Ямагути гуми» превратилась в громадную гангстерскую империю не в последнюю очередь благодаря тому, что заглотнула периферийные куски «Инагава кай» и «Сумиёси рэнго» — двух других гангстерских королевств. Чтобы соперники не взялись за очередной передел Японии, Таока начал проводить с 1965 года политику сосуществования с другими синдикатами якудза, продолжая по-прежнему жестоко и вероломно поглощать и уничтожать слабые банды. Сосуществование же синдикатов помогало сосредоточиваться на главном: нелегальном и легальном бизнесе и противостоять полиции в тех не слишком частых случаях, когда стражи закона, дабы продемонстрировать, что огромные ассигнования на их содержание не напрасны, принимались отлавливать часть гангстеров. В октябре 1972 года Кадзуо Таока и Хидзинари Инагава подняли тост за дружбу «Ямагути гуми» и «Инагава кай».

Условия незаконного бизнеса — контрабанда и торговля наркотиками, проституция — не позволяли, разумеется, осуществить кооперирование гангстерских синдикатов. Но найм портовых грузчиков и строительных рабочих, внешне законоугодные предприятия, картелизации поддавались. Таока опять проявил инициативу и по образу и подобию действовавшей в Кобэ «Ассоциации по развитию портовых работ» создал теперь уже «Всеяпонское общество по развитию погрузочно-разгрузочных работ в портах», поскольку по всей Японии эти работы контролировались гангстерами. Теперь якудза грабили рабочих по единым монопольно высоким нормам. Преступный мир, сравнявшийся по величине активов с некоторыми отраслями японского хозяйства, жил по тем же правилам, что и общество, к которому он принадлежал.

А раз так, то нужно ли удивляться, что прагматизм, способный принести хоть какую-то выгоду, одержал верх над лицемерием и парламент впустил преступное подполье в лоно добропорядочного общества, обложив гангстерские синдикаты и банды налогами. Например, гангстеру, «заработавшему» 45 миллионов иен в результате подделки страхового полиса, надлежало уплатить налог в сумме 18 миллионов иен. Другой якудза обязан был внести в госбюджет 3,8 миллиона иен — таков был налог с продажи наркотиков на 18 миллионов иен. Это рассказали мне в полицейском управлении города Нагой.

— Но, явившись платить 3,8 миллиона иен, якудза, очевидно, рисковал попасть под арест за торговлю наркотиками, — предположил я.

— Не рисковал. — Полицейский развел руками. — Мы должны взять гангстера на месте преступления, — объяснил полицейский. — Косвенных сведений о сделках с наркотиками недостаточно для ареста. Однако, если якудза честный человек, — продолжил полицейский, не чувствуя анекдотичности изображаемой им ситуации, — он непременно рассчитался бы с государством.

Святость бизнеса — а гангстер и государство вступали в данном случае в деловые отношения — не вызывала в сознании полицейского сомнения.

— Совершив одно преступление, разве якудза остановится перед тем, чтобы совершить другое? Станет ли якудза исправно платить налоги? — не унимался я.

— В таком случае, когда мы гангстера поймаем, он будет отвечать и за торговлю наркотиками, и за уклонение от уплаты налогов, — сказал полицейский и добавил: — Ведь карается же по японским законам бизнесмен за получение взятки и за то, что не заплатил с нее налоги.

Для полицейского не было никакой разницы между теми, кто сделался символом душегубства и растленности, и теми, чьи имена горят рекламным неоном во всех столицах капиталистического мира. В голове полицейского гангстеры и предприниматели соединились в одном божестве — бизнесе. И отделить легальную его часть от нелегальной полицейский не смог бы, даже если б захотел.

Налоговое управление с самого начала не обманывалось насчет возможностей инспекторов, проверяющих декларации о доходах. Якудза — способные ученики «дзайкай», как именуют в Японии деловой мир. Они из года в год утаивают от казны, по мнению полиции, девять десятых своих барышей. Барыши перевалили за 1 триллион иен. Японские государственные инвестиции за рубежом составляют гораздо меньшую сумму.

Одна из причин выживаемости японских монополистических объединений в условиях даже самых тяжелых спадов производства заключается в их многоотраслевом характере. Падает спрос, скажем, на бытовую теле- и радиотехнику — электронный концерн переключается на индустрию отдыха — возведение парков с аттракционами, отелей в курортных местах, организацию туризма и таким образом сохраняет прибыли. Плохо пошла продажа спортивного инвентаря, фирма спорттоваров принимается за строительство спортивных сооружений и проведение спортивных соревнований и не проигрывает схватку с конкурентами. Гангстерские синдикаты, налаживавшие свой бизнес по образу и подобию старших братьев — монополистических корпораций, тоже диверсифицировали источники дохода.

Около трех тонн наркотиков продавали ежегодно гангстеры в Японии, судя по данным полиции, относящимся к 1980 году. «Белая смерть» приносила 458 миллиардов иен, или 44 процента всей выручки. У якудза были все основания окрестить наркотики «белым бриллиантом».

Тайные тотализаторы на скачках, на велосипедных и лодочных гонках, на чемпионатах по национальной борьбе «сумо» и на матчах по транснациональной борьбе «кетч» давали преступному подполью дополнительные 176 миллиардов иен, то есть 17 процентов дохода.

Подпольные игорные дома, где за ночь из рук в руки переходили нередко суммы, равные заработной плате рабочего за 800—1000 лет непрерывного труда, залы игральных автоматов, казино позволяли якудза добывать 70 миллиардов иен в год. Торговля порнографией, проституция — источник ежегодных 67 миллиардов иен дохода. Еще столько же приносили гангстерам вымогательство и шантаж. Это — подводная часть айсберга.

Надводная часть бизнеса обеспечивала «крышу» и, кроме того, доход в сумме 132 миллиарда иен. Эта сумма находится почти в той же пропорции к общим барышам гангстерских синдикатов, в какой видимая доля айсберга относится к невидимой. Легальный бизнес мафии представляли 27 тысяч предприятий — промышленных, торговых, финансовых.

Было бы наивно считать, что, освященные государственными лицензиями, эти 27 тысяч предприятий неукоснительно блюли этические нормы. В чащобах легального предпринимательства, столь же мрачных, как и нелегального, они попросту не могли бы выжить, если б не придерживались канонов, метко прозванных, особенно применительно к данной ситуации, законами джунглей. Подделка товаров всемирно прославленных фирм, чья продукция пользуется повышенным спросом, — один из способов, с помощью которых существует легальный бизнес. Естественно, якудза взяли на вооружение и этот метод.

Синити Мидзохара, президент торговой фирмы «Ройял Джапан», которая действовала под крылышком «Ямагуги гуми», в течение шести лет делал в подпольной мастерской «швейцарские» ручные часы «Картье» и от имени своей фирмы поставлял их магазинам, выдавая за импортируемые из-за границы. Через Мицуру Таока, сына босса «Ямагути гуми», Мидзохара получал из Швейцарии самые дешевые часы стоимостью 10 тысяч иен, но внешне очень похожие на знаменитые «Картье». В Японии под прессом, купленным специально для этой цели, на циферблате часов выдавливались торговая марка и название швейцарской фирмы. Издержки производства составляли 2 тысячи иен за штуку. Продавала же фирма «Ройял Джапан» часы в розничную сеть по цене от 200 тысяч до 600 тысяч иен в зависимости от модели, то есть ничуть не дешевле, чем подлинные «Картье». Нетрудно подсчитать прибыль якудза, если они сбыли 50 тысяч поддельных часов.

Одна из японских буржуазных газет разразилась негодованием в адрес жуликов. Мидзохара не без едкости парировал: «Столько шума из-за каких-то часов. Пусть редактор газеты побережет на голове волосы — они ему пригодятся, когда надо будет рвать их от возмущения по поводу кражи японскими концернами патентов и идей у американских и западноевропейских конкурентов. Фирма «Хитати», — привел конкретный пример бизнесмен, — уже попалась». Мидзохара имел в виду попытку электронного концерна «Хитати» украсть в США технологию современнейшей электронно-вычислительной машины.