Дело было в Педженте

Всё это кажется чуть-чуть нереальным, может быть, из-за утренней дымки, окутавший пейзаж голубизной, или из-за плавности движений, с какой женщина поднимается с ведрами по косогору; а может быть, потому, что одета она необыкновенно нарядно, словно сошла с рисунка на палехской шкатулке…

В копне свежего, душистого сена лежит тощий, невысокого роста красноармеец в выцветшей добела гимнастерке с красным бантом на груди и в коротковатых портах.

Он лежит и смотрит, как медленно приближается к нему красавица с ведрами, как босые ноги её ступают по мокрой траве и цветам. Женщина делает еще несколько шагов, и яркое солнце, ударив в глаза красноармейца, заставляет его зажмуриться…

А когда он открывает глаза и приподнимается на локте, то видит, что нет женщины, нет речки, деревни, лугов, нет волшебного утра, а есть пустыня без конца и края, и солнце, белое солнце, которое ослепляет и выжигает всё под собой; есть только солнце над барханами без единого кустика или былинки вокруг, до самого горизонта…”

Так начинается киноповесть и хорошо видно, что поначалу кинорежиссер Мотыль строго следует описанной картине. Но уже следующие кадры фильма имеют расхождения с содержанием киноповести:

“Бывший красноармеец Федор Сухов проворно встал, надвинул на глаза белый кепарь со следами красноармейской звездочки и пошел по пустыне напрямик.

Двигался Федор Сухов не быстро и не медленно, нормальным походным шагом, шлепая босыми ногами по обжигающему песку. За спиной его торчал тощий «сидор» и новенькие, мягкой кожи сапоги, засунутые под веревку. Новеньким у Сухова были еще кожаный ремень, на котором висела кобура с наганом, и английский карабин за плечом. В одной руке у Сухова был чайник, а в другой — палка с зарубками, пока еще неизвестного назначения. Всё на Сухове висело вроде бы и небрежно, но ничего не брякало, не звенело.”

Хорошо видно, что расхождения касаются в основном вооружения Сухова (в фильме у Сухова нет карабина, а вместо палки с зарубками у него — саперная лопатка). На первый взгляд эти расхождения могут показаться незначительными, но как будет показано дальше «от малых причин бывают большие последствия» [18].

Картина 1. Везёт мне на эти дела…

Первая картина фильма предельно насыщена образами-символами. Здесь и бритая голова, лежащая на раскаленном солнцем песке пустыни, и хищная птица (то ли орел, то ли гриф), тяжело взлетающая при появлении Сухова, и змея, бесшумно уползающая прочь — символ подстерегающей опасности.

Сухов садится на песок рядом с головой, проверяет время по “солнечным часам” — отклонению тени от черенка воткнутой в песок саперной лопатки:

— Два часа… Давно обосновался?

Голова с закрытыми глазами то ли стонет, то ли поёт заунывную мелодию не замечая сидящего рядом Сухова, у которого в руках появляется большой медный чайник. Он вынимает пробку из носика чайника и почти силой вставляет его в спекшейся от жажды рот головы. На какое-то мгновение открывается один глаз головы и она с жадностью судорожно большими глотками пьёт воду.

Вода в пустыне — самое дорогое; вода — это жизнь.

Картина с головой на фоне пустынного пейзажа сразу устанавливает ассоциативную связь с подобной картиной из поэмы А.С. Пушкина “Руслан и Людмила”.

Яснеет. Смотрит храбрый князь

И чудо видит пред собою.

Найду ли краски и слова?

Пред ним живая голова.

Огромны очи сном объяты.

(“Руслан и Людмила”, Песнь третья)

«Он (Сухов) шел, не интересуясь пейзажем, потому что никакого пейзажа и не было — один песок, но по сторонам поглядывал: мало ли что.

Вдруг прямо перед собой Сухов увидел торчащую из песка голову человека. Сухов остановился. Голова была темной, бритой, с закрытыми глазами» (Киноповесть “Белое солнце пустыни).

В поэме Пушкина Руслан добывает из-под головы меч — символ знания, даваемого Свыше на основе Различения. А что откапывает Сухов, помогая Саиду освободиться?

Саид — символический образ коранического ислама. Но путы и песок символизируют традиции исповедания исторически сложившегося ислама. Т.е. Саид в путах и песке — это Джавдет, который представлен зрителю только по имени; но как выглядит Джавдет — не знает никто из зрителей и вынужден додумывать сам, каким должен быть это Джавдет, что обусловлено нравственностью и мировоззрением зрителя. Иными словами, у каждого — свой Джавдет, с которым он должен разобраться сам, как это и делает в фильме Саид.

Отрытый Суховым Саид — символ коранического ислама — мощного мировоззренческого оружия, до времени скрытого от людей ритуалами и молитвенными ковриками. Так большевизм русского народа в лице Сухова, “откапывая” во второй половине ХХ столетия коранический ислам, получает, как и Руслан в знаменитой пушкинской поэме, оружие в борьбе с библейским атеизмом.

Кто видел фильм, тот помнит, что при первой встрече с Саидом Сухов поделился с ним не только продуктами, но подарил ещё на прощанье кинжал. В киноповести этот эпизод представлен иначе:

«В оазисе Пять чинар — колодце с несколькими деревьями вокруг и куском глиняной стены — сидели у тлеющего костра Сухов и Саид. Сухов делился продуктами с Саидом: высыпал из своего мешочка половину запасов пшена, разделил сухари.

— Задержался я здесь. Месяц, как демобилизовался, а всё мотаюсь по пескам этим… Семь лет дома не был. — Сухов собрал выделенные Саиду продукты в чистую портянку и пододвинул к нему. — На недельку хватит, а в Педженте еще что-нибудь раздобудешь… А я, извини, не могу, мне на Гурьев надо. Пойду по гипотенузе.

Саид снял с пояса кинжал и подал Сухову.

— Возьми на память.

— Спасибо. — Приняв кинжал, Сухов вынул его из ножен, провел ногтем по лезвию. — Хорош кинжал!… — Осмотрел ножны. — Богатая работа.

— Отец подарил.

Сухов взял с песка свой карабин, обтер ладошкой, протянул Саиду.

— На. Нельзя без оружия. — Постучал по кобуре с наганом. — А мне и этого довольно.

Саид благодарно склонил голову, принял карабин».

Можно понять кинорежиссера, не задумывавшегося о втором смысловом ряде киноповести и снимавшего «советский триллер», а потому посчитавшего недоразумением факт передачи кинжала Сухову Саидом: действительно, откуда у Саида, связанного и зарытого в песок, кинжал? Но изменение деталей сюжета киноповести изменяет символику матрицы общего хода вещей, которая содержательно раскрывается в целостности и взаимосвязанности всех элементов матрицы на уровне второго смыслового ряда. Отсутствие логики на уровне первого смыслового ряда — лишь побуждение для ассоциативного мышления зрителя или читателя, который на основе своих представлений о мире вещей и явлений сам связывает их в неосознаваемую им нелексическую целостность, остающуюся для него символикой художественного произведения. Но этот процесс, хотя и не осознаваемый зрителем, — процесс творческий и только благодаря ему шедевры культуры живут долго и остаются притягательными до тех пор, пока не выработают свой потенциал; если же этого не происходит, то произведение представляет собой графоманство либо публицистику-однодневку.

Кинжал — холодное оружие; информационная война — война холодная. Так выстраиваются связи на уровне ассоциативного мышления. Коранический ислам, потенциал которого “откопан”, то есть раскрыт для масс большевизмом, переходя из пассивной стадии в активную, знаменует начало новой фазы в информационной (холодной) войне, которая длится столько, сколько существует современная цивилизация. К сожалению, общество начинает её видеть и адекватно на неё реагировать только тогда, когда холодная (информационная) война переходит в горячую. А происходит это потому, что обыденное сознание воспринимает процессы управления лишь в масштабах истории собственной страны или истории других стран мира, не осознавая глобальный исторический процесс, как целостность.

Тем не менее, всякое общество так или иначе управляется, по какой причине глобальный исторический процесс возможно рассматривать в качестве глобального процесса управления, 1) объемлющего множество процессов региональных управлений, 2) протекающего в иерархически высших по отношению к нему процессах жизни Земли и Космоса. Соответственно этому, при взгляде с позиций достаточно общей теории управления на жизнь обществ на исторически длительных интервалах времени (сотни и более лет), средствами воздействия на общество, осмысленное применение которых позволяет управлять его жизнью и смертью, являются: