Журнал Наш Современник 2008 #9

Вот и по весне 2004 года, когда ему в очередной раз стало худо, Аполлон Григорьевич уехал в Рязань - подлечиться. Но… 9 мая 2004 года его не стало.

Хоронили Аполлона Григорьевича в Москве. Отпевать его должны были в храме Архангела Михаила в Тропарево, но транспорт с телом из Рязани сильно опаздывал. Шел сильный дождь, однако десятки, а может быть, и сотни (кто считал!) собравшихся на похороны людей не расходились. Ждали, разговаривали, опять ждали, опять разговаривали. Наконец машины из Рязани подошли. Храм, по-моему, так и не вместил всех, кто пришел попрощаться с Кузьминым. А потом автобусы и машины отправились на Хованское кладбище. Здесь один из учеников Кузьмина, а к тому времени уже священник, отец Павел Буров отслужил литию. Аполлона Григорьевича Кузьмина похоронили рядом с супругой и дочерью…

Но память об Аполлоне Григорьевиче хранится. Продолжают выходить его книги. Так, трудами одного из учеников Кузьмина, доктора исторических наук Вячеслава Фомина и главного редактора издательства "Русская панорама" Игоря Настенко через год после смерти нашего учителя увидела свет книга его публицистических статей "Мародеры на дорогах истории". В МПГУ был опуб-

ликован сборник статей "Судьба России в современной историографии", посвященный памяти Аполлона Григорьевича. Там же, в МПГУ создан научный центр имени А. Г. Кузьмина. Готовятся к изданию и переизданию его книги, проводятся конференции и чтения. В октябре 2008 года в МПГУ состоится научная конференция, приуроченная к 80-летию со дня рождения Аполлона Григорьевича. Помнят о Кузьмине и в Рязани, где конференция в память о нем пройдет уже в сентябре.

И в заключение хочу сказать еще об одном. Аполлон Григорьевич Кузьмин родился 8 сентября, в день Бородинского сражения и великого русского церковного праздника Сретения Владимирской иконы Пресвятой Богородицы, установленного в память спасения Москвы от нашествия Тамерлана в 1395 году, а ушел от нас 9 мая, в День Великой Победы в Великой Отечественной войне, в день, когда Русская Православная Церковь поминает всех павших за Отечество.

Мне почему-то кажется, что два эти факта в высшей степени символич-ны: самой судьбой и Господом Богом Кузьмину изначально оказалось определено всю свою жизнь сражаться за Отечество и побеждать. Он и был - победителем. А потому помяните в эти дни и раба Божиего Аполлона, который был летописцем и воином нашего Отечества, и никогда не сдавался. Вот и помяните его как летописца и защитника Земли Русской. Как воина. Как победителя.

P. S. Хотел бы от всего сердца поблагодарить моих давних друзей Л. Н. Вдовину и В. В. Фомина, которые внесли значительный вклад в подготовку этого очерка своими материалами, советами и воспоминаниями.

Историки Владимир Руга и Андрей Кокорев продолжают изучать быт Москвы первых десятилетий минувшего века. В прошлом году к Дню города редакция опубликовала фрагмент из их книги "Москва повседневная". Публикация вызвала немало откликов: столь ярки и сочны воспроизведённые в ней эпизоды старомосковской жизни, взятые авторами в основном из публикаций прессы начала ХХ века. Надеемся, что и отрывок из новой книги московских бытописателей привлечёт внимание и немало повеселит читателей.

ВЛАДИМИР РУГА, АНДРЕЙ КОКОРЕВ

Дворы, ворота, номера, Подъезды, лестницы, квартиры, Где всех страстей идет игра Во имя переделки мира.

Б. Пастернак

"Вместе с приходом осени во всем своем грозном величии встает и жилищный вопрос, - констатировала в 1922 г. газета "Рабочая Москва". - Сейчас Москва переживает крайне острый жилищный кризис.

Жилищный вопрос, это самый жгучий, самый серьезный вопрос дня".

"Квартирный вопрос", как известно читателям нашей предыдущей книги, возник в Москве в годы Первой мировой войны. Суть его состояла в том, что по целому ряду причин (экономический кризис, наплыв беженцев и т. д.) для москвичей среднего достатка арендовать отдельную квартиру или хорошую комнату было крайне затруднительно.

Революция коренным образом изменила характер жилищной проблемы. Прежде всего, она ликвидировала право собственности на дома. Новая власть превратила жилую площадь, наравне с продовольствием и товарами первой необходимости, в предмет распределения. Обитателям уютных "буржуйских" квартир пришлось потесниться, уступая место пролетариям. Речь уже не шла об отдельной квартире для семьи. Обзаведение хоть какой-то крышей над головой превратилось в сложнейшую проблему.

* Главы из подготовленной к печати книги В. Руги, А. Кокорева "Москва нэпманов-ская".

АНДРЕЙ КОКОРЕВ - историк, член Союза писателей России и ВЛАДИМИР РУГА -доктор исторических наук, вице-президент компании «ТНК-ВР», в соавторстве написали книгу очерков из истории московского быта «Москва повседневная». Журнал публикует главы из этой книги

В тех исторических условиях само слово "квартира" приобрело значение "места проживания" - сплошь и рядом это комната или закуток. Понятие, отраженное в "Толковом словаре русского языка" под редакцией Д. Н. Ушакова, - "жилое помещение из нескольких смежных комнат с отдельным наружным выходом, составляющее отдельную часть дома" - относилось к жилищам лишь очень узкого круга москвичей. М. А. Булгаков, изрядно хлебнувший лиха при поисках жилья, писал по этому поводу:

"…Последние три года в Москве убедили меня, и совершенно определенно, в том, что москвичи утратили и самое понятие слова "квартира" и словом этим наивно называют что попало. Так, например, недавно один из моих знакомых журналистов на моих глазах получил бумажку: "Предоставить товарищу такому-то квартиру в доме N 7 (там, где типография)". Подпись и круглая жирная печать.

Товарищу такому-то квартира была предоставлена, и у товарища такого-то я вечером побывал. На лестнице без перил были разлиты щи, и поперек лестницы висел обрезанный, толстый, как уж, кабель. В верхнем этаже, пройдя по слою битого стекла, мимо окон, половина из которых была забрана досками, я попал в тупое и темное пространство и начал кричать. На крик ответила полоса света, и, войдя куда-то, я нашел своего приятеля. Куда я вошел? Черт меня знает. Было что-то темное, как шахта, разделенное фанерными перегородками на пять отделений, представляющих собою большие продолговатые картонки для шляп. В средней картонке сидел приятель на кровати, рядом с приятелем его жена, а рядом с женой брат приятеля, и означенный брат, не вставая с постели, а лишь протянув руку, на противоположной стене углем рисовал портрет жены. Жена читала "Тарзана".

Эти трое жили в трубке телефона. Представьте себе, вы, живущие в Берлине, как бы вы себя чувствовали, если б вас поселили в трубке. Шепот, звук упавшей на пол спички был слышен через все картонки, а их была средняя.

- Маня! (Из крайней картонки).

- Ну? (Из противоположной крайней).

- У тебя есть сахар? (Из крайней).

- В Люстгартене, в центре Берлина, собралась многотысячная демонстрация рабочих с красными знаменами… (Из соседней правой).

- Конфеты есть… (Из противоположной крайней).

- Свинья ты! (Из соседней левой).

- В половину восьмого вместе пойдем!

- Вытри ты ему нос, пожалуйста…

Через десять минут начался кошмар: я перестал понимать, что я говорю, а что не я, и мой слух улавливал посторонние вещи. Китайцы, специалисты по части пыток, - просто щенки. Такой штуки им ни в жизнь не изобрести!

- Как же вы сюда попали?… Го-го-го!… Советская делегация в сопровождении советской колонии отправилась на могилу Карла Маркса… Ну?! Вот тебе и ну! Благодарю вас, я пил… С конфетами?! Ну их к чертям!… Свинья, свинья, свинья! Выбрось его вон! А вы где?… В Киото и Иокогаме… Не ври, не ври, скотина, я давно уже вижу!… Как, уборной нету?!!