Журнал Наш Современник 2008 #9

Каверзы начались еще до дня защиты диссертации: один из положительных отзывов на исследование Кузьмина был вдруг срочно отозван и заменен другим - отрицательным. На саму защиту из Ленинграда прибыл настоящий "десант" из нескольких человек, призванный "завалить" соискателя докторской степени. Но Кузьмин с честью выдержал испытание. Тогда поле "битвы" перенеслось в Высшую аттестационную комиссию, где диссертация Кузьмина должна была пройти утверждение. В ВАК и в ЦК КПСС как из рога изобилия посыпались анонимки. Позднее, как рассказывал Кузьмин, он сам видел кипы анонимных писем в отделе науки ЦК партии. Наверное, недоброжелатели Кузьмина надеялись, что он сложит крылья и смиренно согласится с, казалось бы, неизбежным поражением. Однако в этом и был их главный просчет, ибо они не учли русский характер Кузьмина. Этот бой он выиграл. Больше того, в разгар подковерных сражений и сразу же после них Кузьмин принял участие в дискуссии, развернувшейся на страницах журналов "Вопросы истории" и "История СССР". Аполлон Григорьевич отстаивал новые методы исследования летописного наследия, доказывал истинность своего видения проблем летописеведения.

С 1975 года и до самой кончины научно-педагогическая деятельность А. Г. Кузьмина оказалась связана с Московским государственным педагогическим институтом (ныне - Московский педагогический государственный университет), где он был профессором кафедры истории России почти тридцать лет.

Нам, первокурсникам 1977 года, несказанно повезло. Именно в 1977 году Аполлон Григорьевич впервые начал читать цикл лекций на очном отделении истфака МГПИ. Он был еще молод и полон сил, ему было самому интересно с нами работать. Уже вскоре вокруг него сложился кружок наиболее близких ему студентов, для которых Кузьмин стал не только научным руководителем, но и Учителем с самой большой буквы. Все пять лет нашей учебы в институте он возился с нами как с малыми детьми - рассказывал, показывал, учил, хвалил и, как это ни удивительно, практически никогда не ругал. Он верил в наши силы, возможности и способности больше, чем мы сами. Он возил нас по историческим местам России. Он беседовал с нами в аудиториях и в коридорах института, а потом эти беседы продолжались у него дома или на даче. Приглашал к нам на встречи интереснейших писателей и ученых - В. Чивилихина, Ф. Нестерова, В. Бегуна и многих других. Он делился с нами своими радостями и горестями, но делил с нами и наши радости-печали. Помнится, как-то Кузьмин позвал меня и еще нескольких моих товарищей к себе на дачу встречать Новый год. Мы встретились в метро "Беляево", потом ехали на автобусе до Ватутинок, потом еще довольно долго шли пешком (его дача, а на самом деле - обычный деревенский дом, находилась в деревне

Конюшково под Троицком). И все это время Аполлон Григорьевич пребывал в каком-то особенно приподнятом настроении, веселился, очень бодро шагал по заснеженным тропинкам, так что даже мы за ним не поспевали. И только когда мы добрались до Конюшкова, вошли в холодный дом (печку еще надо было растапливать), Аполлон Григорьевич, все так же улыбаясь, раскрасневшийся с мороза, залез в свой рюкзак и достал оттуда стопку книг. Оказалось, что это была только что вышедшая в серии "ЖЗЛ" его книга - "Татищев". Она хранится у меня до сих пор. И еще помню, как отец, наслушавшись моих рассказов об Аполлоне, сделал для него подарок - трубу для самовара. Аполлон Григорьевич этот подарок ценил…

Мы в самом деле очень полюбили Кузьмина. Он стал постоянным героем нашего студенческого фольклора, его приговорки и слова стали крылатыми в нашей среде. А мой давнишний друг и однокурсник Алексей Карпов (ныне известный историк и писатель, автор многих книг) написал несколько поэтических пародий на Кузьмина, которые сам Аполлон Григорьевич, обладавший потрясающим чувством юмора, как-то сразу "заценил". Помню, что ему очень нравилась одна пародия, написанная Алексеем еще в 1978 году, которую мы распевали на мотив "Цыганочки":

Выскочил из хаты Рюрик,

Ошалев, заголосил:

"Кто же я, норманн иль русич?

Или вовсе славянин?

Или кельт я? Братцы, дожил…

А норманнов вовсе нет?

Или, может быть, о Боже,

Я неведомый венед?

Мол, язык славянский знаем…"

Замолчал, качнулся вдруг

И безумными глазами

Тупо посмотрел вокруг…

Тихо на Балтийском море. Редкий крик - и тишина. То кричат варяги с горя, Начитавшись Кузьмина.

А другая пародия, написанная Алексеем уже с моим участием в том же 1978 году на мотив популярной тогда песенки "Про собачку Тябу", вошла… в лекционный курс Кузьмина. В течение долгого времени Аполлон Григорьевич цитировал ее во время своих лекций. Как я понимаю, он ценил этот стишок за, так сказать, общую теоретическую направленность, выдержанную в духе его любимого вопроса "В чем проблема?":

Как хорошо, о Боже мой, на семинар придти родной И только там узнать, какая нынче тема. Потом немного помолчать, секунд так десять или пять, И громко закричать: "Ну, в чем проблема?"

Проблемы окружают нас повсюду. Туда ходил Рамзес, или оттуда? Как до среды занять у Жоры-скряги? И кто такие, собственно, варяги?

С годами наш кружок становился все шире и шире, ибо пополнялся новыми и новыми студентами-историками. Нашими друзьями и коллегами стали ученики Кузьмина предшествующих времен. Особенно стоит сказать о Людмиле Вдовиной, ученице Кузьмина еще с того времени, когда он преподавал в Рязанском пединституте, и о Владимире Вышегородцеве, которого сам Аполлон Григорьевич любил как-то очень по-отцовски. К сожалению, Володя несколько лет назад умер…

Но вот ведь незадача! Я хотел было назвать еще несколько имен, даже заготовил предварительный списочек, однако вдруг понял, что не смогу, ибо

обязательно кого-нибудь забуду, а значит, обижу. А сложность состоит в том, что сам круг учеников Кузьмина очень широк. Конечно, в первую очередь это те, кто непосредственно под его руководством защитил кандидатские или докторские диссертации. Но его учениками были и остаются и другие, те, кто когда-то писал у него курсовые и дипломные работы, однако впоследствии не стал связывать свою жизнь с наукой, а занялся совершенно другими видами деятельности. Некоторых своих студентов Кузьмин, по формальным причинам, передавал другим, близким ему по духу, преподавателям, устраивал в аспирантуры к разным профессорам, но те студенты и аспиранты продолжали считать себя учениками Кузьмина, да и он сам никогда от них не отказывался. Его учениками можно назвать и некоторых творческих "внуков" Кузьмина - учеников его учеников. Знаю, что к ученикам Кузьмина себя причисляют и те, кто вообще ничего не писал под его руководством, однако оказался связан с Аполлоном Григорьевичем незримыми душевными или интеллектуальными нитями, кто испытал на себе потрясающее обаяние его личности, кто воспринял его научные, политические и человеческие принципы. Больше того, нередко учениками Кузьмина себя называют люди, лично его вообще не знавшие, но прочитавшие его книги и статьи, слушавшие его публичные лекции. Иначе говоря, "ученики Кузьмина" - это какое-то совершенно удивительное сообщество, созданное Аполлоном Григорьевичем и объединенное не только и даже не столько по каким-то формальным признакам, а, в первую очередь, главной идеей, руководившей самим Кузьминым: идеей служения Отечеству, идеей любви к России.

И нужно сказать, что это сообщество сохраняется до сей поры, в нем "числят" себя ученики Кузьмина нескольких поколений, причем дети первых учеников уже будут постарше тех, кто стал его учениками в последние годы его жизни. И до сей поры ученики Кузьмина разных поколений продолжают встречаться, по мере возможностей помогают друг другу. Впрочем, не стоит забывать и того, что жизнь, конечно, штука сложная, и многих она развела не только в разные стороны, но и по разные стороны баррикад…