История русской словесности. Часть 3. Выпуск 1

Пути къ этимъ идеаламъ.

Чище сдѣлались его идеалы, но пути къ нимъ оставались грязными, и Чичиковъ грязнился все больше и больше. И, въ концѣ концовъ, ему самоиу пришлось сознаться, что «плутоватость» сдѣлалась его привычкой, его второй натурой: "нѣтъ больше отвращенія отъ порока!" — жаловался онъ Муразову — "огрубѣла натура; нѣтъ любви къ добру, нѣтъ такой охоты подвизаться для добра, какова есть для полученія имущества!" Нѣсколько разъ удавалось Чичикову воздвигнуть шаткое зданіе своего благополучія на мошенническихъ продѣлкахъ всякаго рода; нѣсколько разъ былъ онъ близокъ къ осуществленію своихъ идеаловъ, — и всякій разъ все рушилось, приходилось все строить сначала.

Сила воли Чичикова. Умъ Чичикова.

Онъ отличается необыкновенной силой воли. "Назначеніе ваше — быть великимъ человѣкомъ", — говоритъ ему Муразовъ, упрекая его за то, что великая сила его души, его энергія, была всегда направлена къ нечистой цѣли. Объ его энергіи не разъ говоритъ и Гоголь, хотя бы, разсказывая его многотрудную «одиссею», когда сызнова приходилось устраивать свою жизнь. Кромѣ силы воли, Чичиковъ надѣленъ большимъ умомъ, не только практическимъ, — сметкой, изобрѣтательностью, лукавствомъ и изворотливостью, но и тѣмъ созерцательнымъ, «философскимъ» умомъ, который ставитъ его выше всѣхъ другихъ героевъ поэмы. Недаромъ Гоголь въ его голову вкладываетъ глубокія размышленія о судьбѣ русскаго человѣка (чтеніе списка купленныхъ мужиковъ). Кромѣ того, Чичиковъ здраво разсуждаетъ о пошлости жизни прокурора, о томъ воспитаніи, которое въ Россіи портитъ дѣвушку. Недаромъ онъ понимаетъ не только слабости человѣческія, но и достоинства людскія, недаромъ, сталкиваясь съ честными людьми (генералъ-губернаторъ, Муразовъ), онъ оказывается способнымъ, именно въ моментъ своего униженія, нравственно подыматься. Не плутомъ изворотливымъ и лукавымъ рисуется онъ въ ихъ обществѣ, a павшимъ человѣкомъ, который понимаетъ глубину и позоръ своего паденія. "За умъ онъ не уважалъ еще ни одного человѣка", говоритъ Гоголь, пока судьба не свела его съ Костанжогло, Муразовымъ и др. He уважалъ потому, что самъ былъ неизмѣримо умнѣе всѣхъ.

Наклонности Чичикова къ поэзіи.

Въ своемъ практическомъ героѣ-плутѣ Гоголь отмѣтилъ еще одну характерную черту — наклонность къ поэзіи, къ мечтательности. Его минутвое увлеченіе барышней, встрѣченной въ пути, чистое увлеченіе губернаторской дочкой, его настроеніе въ домѣ Платоновыхъ, наслажденіе вечеромъ въ имѣніи Пѣтуха, весной — въ деревнѣ Тентетникова, самыя мечты его о тихомъ благообразномъ семейномъ счастьѣ полны дѣйствительной поэзіи…

Чичиковъ съ людьми.

Образъ Чичикова сразу пошлѣетъ, когда онъ попадаетъ въ общество пошляковъ. Это происходитъ потому, что онъ всегда подлаживается подъ тѣхъ людей, съ которыни имѣетъ дѣло: онъ даже говорятъ [166] и ведетъ себя иначе въ обществѣ Манилова, Собакевича и Коробочки. Съ первымъ онъ сентиментальничаетъ, мечтаетъ, втирается въ его чувствительное сердце; со вторымъ онъ дѣловитъ, и на недовѣріе хозяина отвѣчаетъ такимъ же недовѣріемъ (сцена съ деньгами и распиской); на безобидную глупую Коробочку онъ кричитъ, сулитъ ей «чорта». Когда Чичиковъ оказывается въ "обществѣ", онъ поддѣлывается подъ «тонъ» этого общества, усваиваетъ тѣ манеры, которыя здѣсь считаются «приличными», — и потому для толпы онъ всегда будетъ «приличнымъ», "благонамѣреннымъ", "пріятнымъ"… Онъ не станетъ, какъ Чацкій, идти противъ цѣлой Москвы, — политика Молчалина ему удобнѣе и легче.

Чичиковъ понимаетъ людей и умѣетъ производить впечатлѣніе выгодное, — даже умнаго Костанжогло онъ очаровываеть, недовѣрчиваго брата Платонова располагаетъ въ свою пользу. Кромѣ того онъ остороженъ, — даже въ подвыпитіи онъ умѣетъ удержать свой языкъ отъ излишней болтливости: осторожности, очевидно, научила его жизнь. Впрочемъ, иногда и онъ ошибается: такъ ошибся онъ въ Ноздревѣ, ошибся и съ Коробочкой. Но эта ошиабка объясняется тѣмъ, что и y Ноздрева, и y Kopoбочки такіе своеобразные характеры, которыхъ сразу даже Чичиковъ не постигъ.

Отношеніе Чичикова къ себѣ самому.

Чичиковъ очень высокаго мнѣвія о себѣ: онъ уважаетъ себя за свою энергію, за свой умъ, за свое умѣніе жить. Онъ любитъ себя за свои "чистыя мечты", которымъ ревностно служитъ; онъ любитъ себя за свое благообразіе, за свой нарядный костюмъ, за свои благородныя манеры, — словомъ, за то, что, выйдя изъ грязной норы, изъ грязнаго общества отца, — онъ сумѣлъ сдѣлаться, по его мнѣнію, "порядочнымъ человѣкомъ".

"Мелочность" Чичикова.

Страсть къ "пріобрѣтенію" наложила на него нѣкоторую печать «мелочности» — онъ собираетъ въ свою шкатулку даже старыя афиши, — черта, достойная Плюшкина. Устройство его шкатулки, съ ящичками и секретными отдѣленіями, напоминаетъ комодъ Коробочки, съ его мѣшечкаии для гривенниковъ, двугривенныхъ. Въ школѣ Чичиковъ копилъ деньги по методу Коробочки. Мелочность Чичвкова выражается и въ его любопытствѣ: онъ всегда выспрашиваетъ половыхъ, слугъ, собираетъ всевозможныя свѣдѣнія "на всякій случай", — такъ, какъ Плюшкинъ собиралъ разные предметы въ своемъ кабинетѣ.

"Сострадательность".

Отмѣчаетъ Гоголь, правда, не безъ ироніи, вскользь, еще одну черту — его «сострадательность», — онъ всегда подавалъ нищимъ гроши. Но сострадательность эта «грошовая», — она далека до способности самопожертвованія, отреченія отъ какихъ-нибудь благъ въ пользу ближняго. У Чичикова вообще нѣтъ любви къ ближнему. Онъ не возвысился дальше идеаловъ любви семейной, по существу своему, всетаки эгоистическихъ.

Сложность его натуры.

Если Гоголь, дѣйствительно, хотѣлъ на Чичиковѣ показать возрожденіе порочнаго человѣка къ добру, то надо сознаться, выборъ героя сдѣланъ былъ имъ удачно. Сложная натура Чичикова богата самыми разнообразными качествами. Изумительная энергія его сочеталась съ умомъ, здравымъ смысломъ, лукавствомъ, большою гибкостью и неутомимостью.

Оригинальность ума Чичикова.

Но, кромѣ всего этого, Гоголь отмѣтиль въ немъ "человѣка-изобрѣтателя", способнаго выдумать нѣчто «новое», сказать обществу, погрязшему въ косности, свое новое, хотя и преступное слово. У Чичикова нѣтъ косности, — его умъ свободенъ и фантазія крылата. Но все это качества, такъ сказать, «нейтральныя», — они могугь быть равно направлены на зло и добро. Но Гоголь отмѣтилъ въ душѣ своего героя наличность сознательности, — Чичиковъ знаетъ, что совершаетъ зло, но утѣшаетъ себя мыслью, что "дѣланіе зла" въ его жизни — лишь "переходный моментъ". Въ этомъ умѣніи отличить «добро» и «зло» — кроется источникъ возрожденія Чичикова. Оно тѣмъ для него легче, что, въ сущности, жизненные идеалы ("чистое семейное счастье") его были если не особенно высоки, то, все же, безупречны. Къ тому же въ душѣ его есть мягкіе элементы поэзіи и мечтательности. Вѣроятно, на всѣхъ этихъ положительныхъ качествахъ Чичикова желалъ Гоголь построить его возрожденіе.

Другія дѣйствующія лица въ поэмѣ.

Въ первой части своей поэмы Гоголь, кромѣ Чичикова, вывелъ цѣлый рядъ помѣщиковъ и чиновниковъ, — между помѣщиками есть хозяйственные (Собакевичъ, Коробочка) и бездѣльные, разоряющіе свое хозяйство (Маниловъ, Ноздревъ, Плюшкинъ); между чиновниками есть безобидные (губернаторъ, вышивающій по тюлю, почтмейстеръ, прокуроръ и др.), есть плуты и взяточники различныхъ оттѣнковъ, добродушные и злостные, — но нѣтъ "человѣка" въ томъ высокомъ значеніи этого слова, которое связываетъ Гоголь съ этимъ понятіемъ, когда рисуетъ своихъ уродовъ въ первой части "Мертвыхъ душъ". Критикуя Плюшкина, Гоголь даетъ намъ понять, что съ словомъ "человѣкъ" онъ соединяетъ существо, полное благородныхъ движеній души, надѣленное яснымъ сознаніемъ того, что такое жизнь, каковы ея смыслъ и цѣль (размышленія Чичикова по случаю смерти прокурора), каковы обязанности человѣка къ семьѣ, обществу, государству. Ни y кого изъ этихъ перечисленныхъ лицъ нѣтъ сознанія «долга» [167] передъ родиной и людьми, — и, въ этомъ отношеніи, Чичиковъ головой стоитъ выше ихъ всѣхъ. Всѣ они ведутъ безсознательную, пошлую жизнь, день за днемъ; духовные интересы ихъ ничтожны. "Темный уголокъ" Руси, изображенный въ "Ревизорѣ", — въ "Мертвыхъ Душахъ" разросся въ обширное "темное царство".