Новый курс (в редакции 1924 г.)

Забота об единстве партии есть самая основная и жгучая забота подавляющего большинства товарищей. Но тут нужно прямо сказать: если есть сейчас серьезная опасность единству или, по крайней мере, единодушию партии, так это неистовствующий бюрократизм. Именно из этого лагеря раздавались голоса, которые нельзя иначе назвать, как провокационными. Именно отсюда осмеливались говорить: мы не боимся раскола! Именно представители этого лагеря шарят в прошлом, выискивая все, что могло бы внести побольше ожесточения в партийную дискуссию, искусственно оживляя воспоминания о старой борьбе и старых расколах, чтобы незаметно и постепенно приучить мысль партии к возможности такого чудовищного, самоубийственного преступления, как новый раскол. Потребность партии в единстве хотят сшибить лбом с ее потребностью в менее бюрократическом режиме. Если бы партия вступила на этот путь и пожертвовала необходимейшими жизненными элементами своей собственной демократии, она не приобрела бы ничего, кроме обострения внутренней борьбы и расшатки основных своих скреп. Нельзя односторонне и ультимативно требовать от партии доверия к аппарату, не питая доверия к самой партии. В этом суть вопроса. Предвзятое бюрократическое недоверие к партии, к ее сознательности и дисциплинированности есть главная причина всех зол аппаратного режима. Партия не хочет фракций и не допустит их. Чудовищно думать, что партия разобьет или позволит кому-либо разбить свой аппарат. Партия знает, что в состав аппарата входят наиболее ценные элементы, в которых воплощается огромная часть прошлого опыта. Но она хочет обновить аппарат и напоминает ему, что он – ее аппарат, ею избирается и от нее не должен отрываться.

Если продумать создавшуюся в партии обстановку, особенно как она вскрылась в дискуссии, до конца, то станет совершенно ясна двойственная перспектива дальнейшего развития. Либо происходящая ныне в партии идейно-организационная перегруппировка по линии резолюции ЦК действительно послужит шагом на пути органического роста партии, началом – разумеется, только началом – новой большой главы, – и тогда это будет наиболее желательный для всех нас и наиболее благотворный для партии исход. Тогда с дискуссионными и оппозиционными излишествами, а тем более с вульгарно-демократическими тенденциями партия справится легко. Либо же перешедший в контр-наступление партаппарат в большей или меньшей мере подпадет под влияние своих наиболее консервативных элементов и под лозунгом борьбы с фракционностью снова отбросит партию на вчерашние позиции «штиля». Этот второй путь будет несравненно более болезненным; он не задержит, разумеется, развития партии, но заставит оплатить это развитие большими усилиями и потрясениями, ибо даст лишнее питание вредным, разлагающим, антипартийным тенденциям. Таковы две объективно открывающиеся возможности. Смысл моего письма «Новый курс» состоял в том, чтобы помочь партии вступить на первый путь, как более экономный и здоровый. И на позиции этого письма я настаиваю целиком, отметая тенденциозные и ложные его истолкования.

IV. БЮРОКРАТИЗМ И РЕВОЛЮЦИЯ

(Конспект непрочитанного доклада).

1. Основные условия, которые не только затрудняют ход социалистического строительства, но ставят время от времени революцию перед тяжкими испытаниями и опасностями, достаточно известны. Это: а) наличие внутренних социальных противоречий в революции, которые при военном коммунизме были механически придавлены, а при НЭПе неизбежно развертываются и стремятся найти политическое выражение; б) длительная контрреволюционная угроза со стороны империалистических государств.

2. Социальные противоречия революции – это ее классовые противоречия. Каковы основные классы нашей страны? – а) Пролетариат, б) крестьянство, в) новая буржуазия с обрастающей ее интеллигенцией буржуазного типа. По хозяйственной роли и политическому значению главное место принадлежит пролетариату, организованному в государство, и крестьянству, как создателю преобладающих в нашей экономике сельскохозяйственных благ. Новая буржуазия играет преимущественно посредническую роль как между государственной промышленностью и сельским хозяйством, так и между разными частями государственной промышленности и разными областями крестьянского хозяйства. От торгово-посреднической деятельности новая буржуазия переходит частично также и к производственно-организаторской роли.

3. Если оставить в стороне вопрос о темпе развития пролетарской революции на Западе, то дальнейший ход нашей революции определится относительным ростом трех основных элементов нашего хозяйства: государственной промышленности, крестьянского земледелия и частного торгово-промышленного капитала.

4. Исторические аналогии с Великой Французской Революцией (крушение якобинцев!), которыми питаются и утешаются либерализм и меньшевизм, поверхностны и несостоятельны.

Гибель якобинизма была предопределена незрелостью социальных отношений: левое крыло – разоренные ремесленники и торговцы – лишенное возможностей хозяйственного развития, не могло быть устойчивой опорой революции; правое крыло – буржуазия – неизбежно возрастало; наконец, Европа, экономически и политически более отсталая, не давала возможности революции развернуться за пределами Франции.

Во всех этих отношениях наше положение несравненно более благоприятно. Ядром революции и одновременно ее левым флангом является у нас пролетариат, задачи и цели которого, целиком и полностью совпадают с задачами социалистического строительства. Пролетариат политически настолько силен, что, даже допуская рядом с собою в известных пределах образование новой буржуазии, он приобщает крестьянство к государственной власти не через посредство буржуазии и мелкобуржуазных партий, а непосредственно, преграждая буржуазии вообще доступ к политической жизни. Экономическое и политическое состояние Европы таково, что не только не исключает, но, наоборот, делает неизбежным перенесение революции на ее территорию. Если, следовательно, во Франции даже и более проницательная политика якобинизма вряд ли могла бы радикально изменить дальнейший ход событий, то у нас, при неизмеримо более благоприятной обстановке, правильность политической линии, направляемой методами марксизма, является на продолжительный срок решающим фактором в деле ограждения революции от опасностей.

5. Возьмем условно худший, наименее для нас благоприятный исторический вариант. Быстрый рост частного капитала, если бы таковой стал наблюдаться, означал бы, что государственная промышленность и торговля, включая и кооперацию, не обеспечивают потребностей крестьянского хозяйства. Это означало бы, далее, что частный капитал все глубже вклинивается между рабочим государством и крестьянством, приобретая экономическое, а, следовательно, и политическое влияние на это последнее. Незачем говорить, что такого рода перспектива разрыва между госпромышленностью и сельским хозяйством, между пролетариатом и крестьянством знаменовала бы грозную опасность делу пролетарской революции, предвещая возможность победы контрреволюции.

6. Какими политическими путями могла бы прийти победа контрреволюции при условно намеченных нами в предшествующем пункте экономических предпосылках? Путей этих могло бы быть несколько: либо прямое низвержение рабочей партии, либо ее постепенное перерождение, либо, наконец, сочетание частичного перерождения, расколов и контрреволюционных потрясений. Преобладание тех или других методов зависело бы главным образом от темпа экономического развития. В случае медленного роста перевеса частного капитала над государственным, политический процесс принял бы преимущественно характер перерождения государственного аппарата в буржуазном направлении с соответственными отсюда последствиями для партии. При быстром росте частного капитала и его смычки с крестьянством могли бы возобладать активные контрреволюционные тенденции, направленные против коммунистической партии.

Мы берем эти варианты развития в столь обнаженном и резком виде не потому, разумеется, что считаем их исторически вероятными, – наоборот, вероятность их минимальна, – а потому, что лишь такая постановка вопроса дает возможность более правильной и всесторонней исторической ориентировки, а следовательно, и принятия всех возможных предупредительных мер. Наше величайшее преимущество, как марксистов, в том, что мы улавливаем в зародыше новые тенденции и новые опасности.