Письма (1857)

Мы немного запоздали. Смерть брата остановила на два месяца (3) издание, и хоть и все опоздали, но мы больше всех. Но догоним. Я перенес дело в другую типографию, и работаем усиленно. Хочется январскую книгу 65-го года издать раньше всех.

До сих пор я не мог ни одной строки написать сам. Работаю день и ночь и уже имел два припадка падучей. Все дела на мне, а главное - издательская часть; (4) у семейства я теперь один. Но слава богу, кой-что уже устроено, и я не теряю надежды.

Повторю Вам еще: Ваше участие для нас слишком много значит. Если нас поддержите - не раскаетесь. Конечно, всякий свое (5) хвалит; но ведь это лучше, чем если б я смотрел (6) на свое теперешнее занятие скептически. Как бы я желал, чтоб Вы получали наш журнал.

Островский только что прислал теплое письмо. Обещает непременно в течение года две комедии (7) (а у меня есть статья в этом номере об Островском, хоть и хвалебная, но слишком уж может быть беспристрастная. Он ее и не видал еще. Но не хочу и думать, чтоб она произвела на него какое-нибудь враждебное журналу влияние).

До свидания. Крепко жму Вашу руку и пребываю Ваш весь

Ф. Достоевский.

(1) далее было: хоть

(2) далее зачеркнуто две строки

(3) вместо: на два месяца - было: на время

(4) далее было: ибо

(5) было: себя

(6) вместо: ведь ... ... смотрел - было: а. начато: если б б. Хорошо еще и то, что я смотрю на свое теперешнее занятие нескептически.

(7) было: драмы

242. С. В. ЭНГЕЛЬГАРДТ

27 октября 1864. Петербург

Милостивая государыня Софья Владимировна,

По расчету листа - в шестьдесят пять руб. - приходится Вам получить за Вашу повесть "Лиза" (25 стран<иц>) 101 руб. 50 к.

Контора журнала имеет честь препроводить к Вам эту сумму. Позвольте нам надеяться на Ваше сотрудничество. Примите уверение в моем уважении. Милостивая государыня,

Ваш слуга

Федор Достоевский.

27 октябр<я>/64. Петербург.

243. Ф. А. БУРДИНУ

20-е числа октября 1864. Петербург

Милостивый государь,

Некоторые обстоятельства помешали мне тотчас же отвечать на Ваше письмо. Надеюсь, что Вы извините меня.

Прежде всего я прошу Вас, милостивый государь, оставить меня в покое и отнюдь не вмешивать меня в Ваши неудовольствия с Вашими критиками. Я никаких закулисных интриг и тайн не знаю и во все эти скандалы не вмешиваюсь. Я даже и в театр хожу редко, за недосугом, однако ж несколько раз видал Вас на сцене.

Напрасно Вы трудились описывать мне историю сношений Ваших с покойным Аполлоном Александровичем Григорьевым. Вы, очевидно, надеялись вразумить меня в том, что все неодобрительные о Вас отзывы, напечатанные им о Вашей игре, (1) были делом личного какого-то мщения. (2) Обращались же Вы ко мне как к редактору журнала "Эпоха". Имею честь Вас уведомить, что я действительно помогаю редактору "Эпохи", но вот что я Вам объявляю: ни одной статьи, из тех, которые я рассматриваю, я не пропускаю без моей редакции и ни за что на свете не пропущу личность, клевету, интригу. Если же я пропускал неодобрительные отзывы о Вашем таланте, то единственно потому, что с этими отзывами я был сам согласен. (3) Вы пишете мне о каких-то площадных выходках и личных ругательствах. Но я, милостивый государь, не помню ни одной. Всё что писалось, относилось только к Вашему дарованию, но отнюдь не к Вашему лицу. Об Вас как о человеке не говорилось ни слова. Площадных ругательств положительно не было и, даю Вам слово, никогда не будет, пока я буду работать в редакции. Кстати, замечу Вам, что я помогаю редактору журнала весьма недавно. Я редактировал всего только три книги. Но я помню и прежние театральные обзоры, бывшие еще при моем покойном брате. Ни ругательств, ни личностей нет там, да брат и не пропустил бы их. Насмешки действительно были, но только над игрой Вашей. На это Вы претендовать не можете. Вы сами, своего волею, выходите на сцену перед публику, которая платит деньги. С той минуты, как Вы вышли на сцену, Вы уже подвергаетесь и публичному суду относительно исполнения Ваших ролей.

Извините меня, милостивый государь, если я Вам замечу, что Вы принадлежите к тому разряду артистов, которые до того слишком уважают себя и ценят свои таланты и до того щекотливы, (4) что почти всякое замечание, клонящееся не к прямому обожанию их артистических достоинств, считают за личную себе обиду. Вспомните, милостивый государь, что и Пушкин и Гоголь подвергались критике и хуле. Повторяю, - не знаю я никаких Ваших закулисных дел ни с Ап<оллоном> Григорьевым, ни с кем бы то ни было; но знаю наверно, что всё писанное ими о Вас совершенно совпадало с мнением редакции "Эпохи".

Может быть, Вы найдете, милостивый государь, мое замечание о Вашей артистической щекотливости несколько фамильярным. Но вспомните собственные Ваши советы, которые Вы давали мне насчет критики нашего журнала и при этом Ваши до странности резкие выражения. Прошу Вас впредь уволить меня от подобных короткостей. Замечание мое о Вашей мнительности, которое я сам назвал сейчас фамильярным, в двадцать раз слабее Ваших выходок.

Равномерно, ни за что не могу я смешать талант и старательное исполнение обязанностей. Последнее, конечно, очень похвально, но все-таки не составляет таланта и не выкупает его недостатков. (5)

Поверьте тоже, что всякий Ваш успех, всякое действительное проявление Вашего дарования (6) мы встретим в нашем журнале с радостию. Я твердо убежден, что такие роли в Вашем репертуаре существуют, и искренне желаю Вам полнейшего достижения цели. Искусство, которому Вы служите, - высокое и благородное искусство. Но оно - трудное, очень трудное искусство и даже избраннейшим талантам, даже гениям не дается даром. Смотреть на него свысока, пренебрегать критикой, слушать только одних льстецов, отвергать советы, надеясь на одни свои силы, - слишком опасно. Но что же я! Я уверен, что Вы сами всё это еще лучше меня знаете. (7)

(1) вместо: напечатанные им о Вашей игре - было: которые он напечатал

(2) вместо: личного какого-то мщения - было: личной злости и мщения

(3) далее было: с чем я не согласен, того не пропускаю.

(4) вместо: которые до того ... ... щекотливы - было: которые до того уважают себя и до того щекотливы относительно своего таланта

(5) вместо: не составляет ... ... недостатков. - было: не талант и не выкупает недостатка таланта.

(6) было: таланта

(7) конец письма отсутствует

244. А. У. ПОРЕЦКОМУ

Начало декабря 1864. Петербург

Любезнейший и многоуважаемый Александр Устинович, ради бога, умоляю Вас, присядьте поскорее за "Внутреннее обозрение". Филиппов написал ужасную дичь. Надобно спешить, Александр Устинович, а потому, если на то пошло, наделайте хоть побольше выписок (не сплошь, конечно), но только чтоб вышло побольше "Обозрение". Хорошо бы тоже связать всё какой-нибудь общей мыслью, общим взглядом. Главное - надо как можно скорей. Сядьте теперь же, умоляю Вас. Главнейшее дело в том, чтоб выдать ноябрьск<ую> книгу до рождества. Я решился, по многим соображениям, не выдавать ноябрьс<кого> и декабрьск<ого> номера вместе.

Филипповская работа Вам мало пособит. Из нее очень мало можно взять. Впрочем, завтра (особенно, если б заехали утром ко мне или в редакцию) я Вам передам Филиппова работу с некоторыми необходимыми объяснениями. Но, не дожидаясь ее, присядьте сейчас. (1) Страшное дело: написать совершенно некому "Внутреннего обозрения", и я поневоле должен беспокоить Вас. А дело идет чуть не о спасении, ибо 1-е дело выйти к рождеству. Только до январского № будет продолжаться эта сбивчивость и хлопоты, а там пойдет в отношении "Внутр<еннего> и политического обозрения" по новому плану.

Спасите и выручите, ради бога

Ваш весь Ф. Достоевский.

Корректуры романов передайте хоть Третьякову.