Россия и Германия. Стравить! От Версаля Вильгельма к Версалю Вильсона. Новый взгляд на старую войну

Как и всегда, Америка не столько воевала, сколько «давила» психологически. Но давила она, нужно признать, с размахом.

В итоге Германия быстро утратила даже минимальные шансы не то что на победу, но и на более-менее почетный мир. И вот ведь как интересно получается!

Америка сделала всё для того, чтобы Германия внешнюю войну проиграла. Америке был ни к чему рейх, угрожающий вначале оттоптать янки пятки, а потом и показать им спину.

И вот теперь, после того как Штаты почти уничтожили Германию, подрезав германскому Капиталу крылья, Америке же приходилось заботиться о внутренней политической победе этого Капитала над общим врагом — Трудом — и… сохранить при этом германский потенциал европейского противостояния на будущее.

Помощников из Старого Света в этих делах у Штатов хватало. Долларов тоже.

3 октября 1918 года в Германии, еще при кайзере, по указанию Вильсона было образовано «коалиционное» правительство. Глава — аристократ, принц Макс Баденский, но в состав уже вошли «демократы» Шейдеман и Бауэр.

5 октября это правительство обращается к Вильсону с просьбой о перемирии, на что 8 октября следует жесткий ответ. Фактически от немцев требовали капитуляции.

9 октября на заседании кабинета министр иностранных дел задает вопрос генерал-квартирмейстеру Людендорфу: «Может ли фронт продержаться хотя бы три месяца?». Людендорф поправил усы и резко ответил: «Нет!».

Людендорф потребовал перемирия ещё 28 сентября. Но он имел ввиду именно перемирие, а не катастрофическую капитуляцию. Поэтому, когда Макс Баденский снесся с Вильсоном и немцы узнали, что им предлагают форменное самоубийство, гот же Людендорф настоял, чтобы маршал фон Гинденбург обратился к войскам. Седоусый маршал ответил: «Ответ Вильсона требует капитуляции, а потому для нас, солдат, неприемлем».

Армия же продолжала разваливаться. Людендорф 26 октября подал в отставку, а 4 ноября в Киле восстали моряки.

9 ноября рабочие Берлина объявили всеобщую забастовку по призыву «Союза Спартака».

10 ноября Вильгельм навсегда бежал в Голландию. Его личный друг директор «Гамбург Америка линие» Л. Баллин, узнав об этом, покончил жизнь самоубийством.

В Германии нарастал хаос.

В истории конца Первой мировой войны, как и в истории её начала, её хода, есть много мест не то чтобы темных, но скорее своеобразных. Например, чаше всего думают, что левый «Союз Спартака», образовавшийся в конце 1916 года, был так назван по имени античного героя…

Может так, а может и не так. И может быть, все объясняется тем, что кто-то знающий вспомнил об орденском имени основателя мощного франкмасонского ордена иллюминатов Адама Вейсхаупта, потрясавшего Германию в конце XVIII века. Вейсхаупт у иллюминатов был «Спартаком», историк Вестенридер — «Пифагором».

«Вольные братья-каменщики» и люди, к ним близкие, всегда (а в XX веке — особенно) любили двусмысленности. Посему сказать точно, тень какого Спартака чтили в Германии в 1918 году, теперь просто невозможно.

Во всяком случае многое в масонстве в начале ХХ-го века стало смотреться как-то иначе, чем ранее. Так Людендорф — уже после войны — громогласно заявлял, что в военном поражении Германии виновно франкмасонское влияние в армии.

Но в Германской армии оно было скрытым, а вот во французской нелояльности к масонству пресекалась открыто… А что же Россия?

Знаменитая Елена Кускова, жена лидера кадетов Прокоповича и сама видная кадетка, в глубокой эмигрантской старости написала воспоминания, в которых приоткрыла немного завесу таинственности: «Движение это (масонское. — С.К.) было огромно. Везде были свои люди. Князьев и графьев было много. Были и военные — высокого ранга. До сих пор тай на огромна. К Февральской революции ложами была покрыта вся Россия, Здесь, за рубежом, есть много членов этой организации. Но — все молчат. И будут молчать».

Впрочем не будем углубляться в «масонскую» тему. Безусловно, масонство — наиболее очищенная от национального и конкретно государственного интереса форма организации «золотой» мировой элиты. И это — очень серьезный и давний фактор в политической истории мира. Масонство формировалось, вырастало, совершенствовалось и видоизменялось не один и не два века. Однако дело не в фартуках и мистике, а в кошельках и экономических интересах. Интересы Капитала вообще вненациональны, а точнее — наднациональны.

Но в Германии, в силу особенностей ее новейшей истории, капитал имел весьма выраженную национальную окраску.

И вот теперь осенью 1918 года этот национальный (по преимуществу) германский Капитал капитулировал перед Капиталом интернациональным.

А последнему рейхсканцлеру кайзеровской Германии принцу Максу оставалось лишь направить к победителям парламентеров.

Вечером 7 ноября 1918 года автомобиль германской делегации под белым флагом пересек линию фронта. Немцев посади ли в спецпоезд, и утром они уже подходили к штабному вагону маршала Фоша на станции Ретонд в Компьенском лесу. Фош руки им не подал и с отсутствующим видом полюбопытствовал:

— Чего вы хотите, господа?

— Мы хотим получить ваши предложения о перемирии.

— О, у нас, — Фош издевательски развел руками, — у нас нет никаких предложений такого рода. Нам очень нравится продолжать войну.

— Мы считаем иначе. Нам нужны ваши условия прекращения борьбы.

— Ах, так это вы просите о перемирии. Это другое дело.

Компьенское перемирие ещё не было подписано, а его условия уже ориентировали Германию на вражду с новой Росси ей. Статья 12-я предусматривала, что германские войска должны покинуть русскую территорию только тогда, когда «союзники признают, что для этого настал момент, приняв во внимание внутреннее положение этих территорий».

Если кому-то было что-то непонятно, то публичные комментарии к «14 пунктам», с которыми Вильсон выступил в Нью-Йорке 27 сентября 1918 года, все объясняли вполне определенно.

6-й пункт из 14, «озвученных» их «автором» еще 8 января, касался России: «Урегулирование всех затрагивающих Россию вопросов, которое обеспечит России самое полное и свободное сотрудничество других наций в предоставлении ей беспрепятственной и ничем не стесненной возможности принять не зависимое решение относительно ее собственного политического развития и ее национальной политики».

О том, как США и «другие нации» «помогали» нам сделать свой свободный выбор в гражданскую войну, можно написать отдельную книгу.

А можно просто сообщить о том, что Вильсон прокомментировал 27 сентября 6-й пункт так: все белогвардейские правительства на территории России должны получить помощь и признание Антанты; Кавказ — это часть проблемы Турецкой империи; Средняя Азия должна стать протекторатом англосаксов; в Сибири должно быть отдельное правительство, а в Великороссии — новое (то есть не советское).

У народов России на эти американские комментарии был взгляд, отличающийся от вильсоновского.

В Германии же 9 ноября установилось правительство, с Вильсоном согласное, под «руководством» правого социал-демократа Эберта. Рано утром 11 ноября условия перемирия бы ли подписаны. В честь такого события в 11 часов в Париже прогремел артиллерийский салют в 101 залп.

А 13 декабря 1918 года в Париж на «мирную» конференцию прибыл из Вашингтона главный «миротворец».

Правда, до того как «умиротворить» Европу и мир, предстояло решить вопрос с Германией. Хотя немцы и не очень-то дружно вели дело к социалистической республике, но «краснела» Германия быстро.

И в начале 1919 года в Берлин со срочным заданием направляются офицеры Его Королевского величества. Облегчало им жизнь только то, что в самой Германии оказалось просто найти желающих помочь. Вчерашние враги объединили усилия, и 15 января 1919 года цель была достигнута: в Берлине зверски убили Карла Либкнехта и Розу Люксембург. Проблем у Капитала в Германии сразу поубавилось.

Вскоре все и вообще пошло на лад. 6 февраля в Веймаре открылось Национальное учредительное собрание, а 13 (дату опять-таки выбрали такую то ли случайно, то ли намеренно) февраля Шейдеман там же сформировал первое правительство «веймарской коалиции».