Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна великого феникса

К значительнейшим из нового поколения шекспировских биографий принадлежит появившаяся в 1898 году книга «Жизнь Уильяма Шекспира» ^{54} историка и литературоведа Сидни Ли (инициатора и редактора Национального биографического словаря), неоднократно потом переиздававшаяся и дополнявшаяся. Это серьёзная работа эрудированного знатока эпохи, обобщившая много новых фактов, найденных во второй половине XIX века. Интересно отметить, что, хотя сам Ли никогда не высказывал сомнений в истинности стратфордианской биографической традиции или сочувствия бэконианцам, его книга — а точнее, излагаемые им факты — способствовала дальнейшему распространению сомнений. Его естественные для историка попытки увязать, рационально согласовать результаты изучения шекспировского наследия со стратфордскими документами обнажали — вопреки намерениям Ли — разнополюсность, несовместимость этих элементов, и неудивительно, что книга вызвала сдержанное к себе отношение уже со стороны следующего поколения шекспироведов. Читатель, наверное, смог убедиться, что биографический аспект — сложнейший в шекспироведении, и не биографы Шекспира в этом виноваты, а сам Шекспир…

Следующая важная работа появилась уже в XX столетии, в 1930 году, и принадлежала перу крупнейшего шекспироведа сэра Эдмунда Чемберса (1866—1953). Книга заметно отличалась от того, что принято называть биографией, то есть связным и последовательным жизнеописанием, это скорее монументальное собрание всех документов и фактов, имеющих отношение к Шекспиру, что подчёркивается и осторожным названием книги «Уильям Шекспир. Исследование фактов и проблем» ^{55}. В отличие от Ли, Чемберс не делает попыток нарисовать какой-то рельефный образ Великого Барда в свете всех имеющихся о нём свидетельств: литературных, с одной стороны, и стратфордских документов, «преданий» и реликвий — с другой. Такой «стерильный» подход к изложению фактов позволяет отодвигать в сторону квинтэссенцию дискуссии о личности Шекспира, её подлинные причины. Хотя Чемберс создавал свой главный труд в течение десятилетий, окрашенных острой полемикой именно вокруг этой проблемы, он обычно не дискутирует с нестратфордианцами и старается не упоминать об их гипотезах и трактовках фактов. Такое принципиальное игнорирование основных оппонентов характерно не только для Чемберса.

При развернувшихся по всей Англии поисках много важных бумаг было найдено в поместьях и замках отпрысков аристократических семейств, не всегда представлявших себе огромной ценности оставшихся от предков писем, дневников и даже заурядных хозяйственных записей. Большая часть этих документов в течение нескольких столетий лежала неразобранной и даже непрочитанной; немало бесценных рукописных материалов погибло от пожаров и небрежного хранения. Для целенаправленных поисков и исследований была создана специальная Комиссия по историческим рукописям, занимались этим и несколько научных обществ.

Имя Шекспира в этих старых манускриптах, записях и письмах встречалось редко (реже, чем имя Шакспера в стратфордских документах), поэтому каждое такое упоминание требовало тщательного изучения. Посвящение первых шекспировских поэм графу Саутгемптону, а посмертного Великого фолио — графу Пембруку и графу Монтгомери с упоминанием о поддержке, оказывавшейся ими Шекспиру, бесспорно свидетельствовало о какой-то близости Барда к этому аристократическому кругу. Об этом же говорила реплика Хора в «Генрихе V», неожиданно сравнивавшая возвращение победоносного короля, сокрушившего когда-то враждебную Францию, с ожидавшимся в 1599 году возвращением из Ирландии Эссекса («дай бог, чтобы скорее»), которому автор желает «поднять ирландский бунт на острие меча» и предвидит толпы ликующих лондонцев, встречающих победителя. Сравнение в исторической пьесе совсем необязательное и даже натянутое (а для Шекспира и уникальное) и тем более выдающее личные симпатии Барда. Поиски следов Шекспира в этом кругу обещали успех, хотя некоторые из этих следов и были утрачены уже в XIX веке.

Как сообщает Сидни Ли, историк У. Кори записал в своём дневнике в 1865 году, что во время его визита в Уилтон Хауз в Уилтшире, где когда-то жила поэтесса Мэри Сидни-Пембрук, хозяева показали (или хотели показать) ему никогда не публиковавшееся письмо, написанное графиней Пембрук сыну в 1603 году. В этом письме она просит сына уговорить короля Иакова приехать в Уилтон и посмотреть представление пьесы «Как вам это понравится»; и она приписывает: «We have the man Shakespeare with us» («С нами находится Шекспир» [76]). Трудно представить, что графиня Пембрук надеялась заинтересовать самого монарха перспективой встречи с членом актёрской труппы, да и нет ни одного свидетельства, что кто-то когда-то видел Шакспера у Пембруков (так же, как и у Саутгемптонов), где писатели и поэты были частыми гостями. Как можно понять, в записке шла речь о человеке, который был своим в этом чрезвычайно высокопоставленном кругу; его знал сам король и он был Шекспиром! Есть в письме упоминание о попавшем тогда в немилость Уолтере Рэли, чьим защитником графиня Пембрук хотела выступить перед королём, который действительно находился в Уэлсе осенью 1603 года. Всё это говорит о подлинности письма. Однако ценнейшая реалия, очевидно, утеряна, во всяком случае, Э. Чемберс сообщает, что местонахождение её неизвестно. Она не была факсимилирована, вообще не была объявлена публично: хозяева, вероятно, показывали её иногда заезжим гостям, пока она не затерялась. Хорошо еще, что У. Кори переписал содержание записки в свой дневник и тем самым в какой-то степени спас её от полного забвения! Впрочем, содержащееся в письме указание о представлении в Уилтон Хаузе «Как вам это понравится» (текст пьесы появился впервые только в Великом фолио) принимается обычно как достоверное.

Сидни Ли сообщил также, что в 1897 году тогдашний граф Пембрук приобрёл в Лондоне у торговца картинами старинный портрет своего предка — Уильяма Герберта, 3-го графа Пембрука, того самого, которому его мать послала в 1603 году записку с предложением пригласить короля в Уилтон Хауз, где среди гостей находился и «мужчина Шекспир». С задней стороны картины был обнаружен наклеенный листок бумаги с написанными на нём несколькими строками из шекспировского сонета 81:

Под строками сонета подпись: «Шекспир — графу Пембруку, 1603 г.». Продавец сообщил покупателю, что записка подлинная, современная портрету. В следующем году покупатель пригласил нескольких экспертов, которые, признав портрет подлинным, отказали в таком признании наклеенной к холсту записке, найдя почерк и сами чернила слишком современными. Безусловно, экспертам, так же как и сообщавшему об этом эпизоде Сидни Ли, трудно было представить себе, что незнатный Уильям Шакспер из Стратфорда мог дарить высокородному аристократу — как равный равному — его портрет, да ещё с такой сопроводительной запиской: строки из сонета обещали графу бессмертие только путём приобщения к поэзии Шекспира, а лаконичная подпись не содержала и следов приличествовавшего низкому социальному положению актёра и драмодела подобострастия. К тому же, время было особенно урожайным на всякого рода фальшивки, связанные с именем Великого Барда; записка не была факсимилирована, нет сведений о её местонахождении, — вероятно, она тоже утеряна. Учитывая несовершенство тогдашних экспертиз, было бы интересно послушать и несомненно технически более вооружённых экспертов конца XX века…