Руина, Мазепа, Мазепинцы

воли рады; жены, братья и дети тех малороссиян, которые засланы

в отдаленные страны Московского Государства, беспрестанно

осаждают его просьбами не отпускать великороссийских полоненников

прежде чем не будут отпущены малороссияне. Из содержавшихся

в Чигирине пленников он отпустил однако Приклонского, Огарева

и Скуратова, отпустил тогда же женщин из семей взятых воевод и

дочку Бруховецкого, но жены Ивана Мартыновича уже не было

тогда в живых. В день Светлого Воскресения Дорошенко приказал

расковать и других пленников, позволил им ходить по воле; но

некоторые почему-то остались в тюрьме, и в том числе сестра

Бруховецкого. В мае прислана к нему новая царская грамота с

прежнею просьбою, но и на этот раз не исполнил Дорошенко воли

Москвы, напротив, подсылал еще агентов на левую сторону Днепра

волновать народные страсти. Два охотницких козацких отряда

переправились тогда за Днепр, один под командою бывшего Лубен-

ского полковника Григория Гамалеи, другой - Манжоса, носившего название -дорошенкова асаула. Они пытались взять’ Лубны и

убеждали лубенцев принять к себе, по-прежнему, полковником

Гамалею. Лубенцы отказались, отвечавши: <Дорошенко присягал на

верность турскому султану, надевал присланный от султана каф-

171

тан и целовал султанскую грамоту, и Гамалея делал то же с ним

вместе. Не хотим его!> Избранный лубенцами в полковники

Филипп Плиса прислал к Многогрешному объявить, что он с своим

полком отдается в верность великому государю, но то была, как

увидим, только уловка. Полтавский полковник Кублицкий также

склонился было к покорности царю, но через несколько дней

сменил его Филон Горкуша и отозвался к Демьяну враждебно и резко.

Миргородский полковник Гладченко остался в упорстве, подчиняясь Дорошенку. Но миргородцы и полтавцы, стоя враждебно к

Многогрешному, держались Суховеенка, а не Дорошенка.

В управлении Киева произошла перемена. Шереметева

отозвали, а место его заступил князь Григорий Козловский. Новый

воевода представлял в Приказ, что в Киеве ратных сил немного, между тем наступает срок, когда по Андрусовскому договору

приходилось отдавать Киев полякам, и есть опасение, что со стороны

Польши произойдет попытка захватить его. Тучи все более и более

сгущались над Малороссиею. Тревожились тогда и царские

воеводы, находившиеся в малороссийских городах, а царские ратные

люди то и дело, что бежали со службы. Воеводы боялись, что не

с кем будет защищаться, если нападут враги. Все это были

обстоятельства, не содействовавшие ни успокоению Малороссии, ни

усилению власти гетмана Демьяна Игнатовича.

VI

Дорошенко отпускает пленных царских воевод. -

Суховеенко с запорожцами и крымскими татарами

идет на Дорошенка. - Рада под Уманью. -

Суховеенко отставлен от гетманства. - Уманский

полковник Ханенко провозглашен гетманом. -

Ханенко с крымцами осаждает Дорошенка. -

Турецкое посольство. - Вручение знаков гетманского

достоинства Дорошенку. - Султанская грамота. -

Договор между Дорошенком и Ханенком. - Ханенко

вторично осаждает Дорошенка в Стеблове. - Серко

выручает Дорошенка. - Отступление Ханенка и

Суховеенка в Сечь. - Татары отправляют Юраска

Хмельницкого в Константинополь. - Дорошенко

подчиняет себ& Умань. - Дела Дорошенковой партии

на левой стороне. - Успехи Многогрешного. -

Ссора с сумским полковником. - Тревога гетмана

Многогрешного по поводу одного письма. - Царь

успокаивает гетмана. - Ведомость о городах, не

признающих царской власти в левобережной

Украине. - Пасха 1670 года. - Советы полковников

с гетманом. - Упадок народного благосостояния и

культуры в Малороссии.

Уже много раз, как мы видели, посылало московское

правительство гонцов к Дорошенку добиваться от него отпуска

содержавшихся в неволе воевод. В июле 1669 года с тою же целью

172

приехал к нему гонцом стрелецкий голова Шилов. Гетман сказал

ему: <государь отпустил из неволи моего брата Григория, и я

после того отпустил уже до ста человек великороссийских поло-

ненников, других же до сих пор не отпустил, - но эго сделалось

не по моему хотению, а по слезному челобитию жен и детей тех

малороссиян, которые оставались в неволе в Московском

государстве; теперь же, по желанию великого государя, отпущу их всех>.

Дорошенко тотчас велел расковать трех человек и отдал Шилову, а затем, отпуская Шилова, отправил вместе с ним в Киев Федора

Коробку, который привез туда 27 человек пленных служилых

великоросс иян и 9 боярских людей. Это сделалось в то время, как

татары, помогавшие Суховеенку, подходили к Чигирину.

Таким образом в другой раз Дорошенко старался показать

угодливость московскому государю именно в ту пору, когда ему

самому угрожали соперники. Отпустивши воевод, Дорошенко

выходил против татар на бой, но должен был воротиться, не

сладивши с татарскими силами. Дорошенко отступил на реку Расаву.

Там на него наступил и сам Суховеенко с запорожцами. В это

время Суховеенко считал себя сильнее своего соперника: за него

было все Запорожье; на левой стороне Днепра держались его

полки: Полтавский, Миргородский и Лубенский, недавно

поклонившийся царю, но снова перешедший к Суховеенку. Более всего

ободряла Суховеенка уверенность, что значительная часть

правобережного козачества отступит от Дорошенка и перейдет к нему, потому что дружба Дорошенка с турками возбуждала уже ропот

между подчиненными. <Без соизволения всего Войска, добиваю-

чись себе панства, вывравляючи себе у турок вечное гетманство, он отдает Украину в подданство царю бусурманскому. Как не

заболит от того сердце у всякого, кто родился в вере

христианской!> Так роптали тогда правобережные малороссияне. В то

самое время, как Суховеенко шел на Дорошенка, последний дожидал

из Турции от султана великого посла, который должен был

привезти ему от падишаха знаки власти над Украиною: булаву, бунчук (по-турецки: алимтуа) и знамя, или санжак; но посольство

турецкое не могло скоро и удобно пройти к Дорошенку и

остановилось в Цекуновке за Днестром. Полки Чигиринский, Черкасский, Белоцерковский и Каневский были с Дорошенком; другие

правобережные полки, именно: Уманский, Кальницкий, Паволоц-

кий и Корсунский, передались к Суховеенку и козаки этих полков

требовали, чтобы снова устроить избрание гетмана вольными

голосами, вместо Дорошенка, которого требовали признать

отступником. Масса козачества потянула Суховеенка к Уманйг, там

положили составить раду. На этой раде козаки принудили самого

Суховеенка снять с себя гетманство, так как и на него оно

возложено было так же неправильно, как на Дорошенка. Суховеенко

173

положил свою булаву, быть может, надеясь опять принять ее по-

избранию. Был на этой раде и жалкий Юраско Хмельницкий, уже снявший с себя монашеский чин. Неизвестно, искал ли он

теперь возможности возвратить себе давно уже потерянное

гетманство, или, как говорит одно известие, только домогался

воротить себе отцовские маетности и скарбы. Но булава досталась, по избранию рады, не ему и не Суховеенку, а уманскому

полковнику Михаилу Ханенку. Избранный вместо Суховеенка, Ха-

ненко присягнул Войску <за вольности стояти и оплаканную

отчизну, сколько Бог помочи подаст, обороняти>.

Вслед затем новоизбранный гетман Ханенко 13 июля писал

к гетману Многогрешному и к переяславскому полковнику Дмит-

рашке Райчу, прося оказать ему содействие против Дорошенка.

Но у Дорошенка оставалось еще столько козацких сил, что

он не думал подчиняться Уманской раде. И на левой стороне