1996_2(2)

Обращение Московского антифашистского центра было далеко не единственным. В конце концов, 23 марта 1995 года Борис Ельцин подписал Указ "О мерах по обеспечению согласованных действий органов государственной власти в борьбе с проявлениями фашизма и иных форм политического экстремизма в Российской Федерации". Появление этого Указа сыграло некоторую положительную роль. В центре Москвы даже прекратилась открытая продажа фашистской литературы. Впрочем, ненадолго.

Следующая инициатива Президента России — законодательная. В июне 1995 года "Российская газета" под оптимистическим заголовком "У нас фашизм не пройдет" опубликовала проект федерального закона о внесении изменений и дополнений в Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы России.

Проект этого федерального закона Борис Ельцин направил председателю Государственной Думы с припиской: "Прошу рассмотреть в первоочередном порядке".

Законопроект в Думе даже не обсуждался.

Однако вовсе отмахнуться от проблемы, явно беспокоящей российское общество, Дума не решилась. Способ, коим депутаты откликнулись, с одной стороны, на общественное мнение, а с другой — на 50-летие Победы над гитлеровской Германией, не нов и неоднократно опробован той же Думой. Чтобы продемонстрировать бурную деятельность, но при этом закон все-таки НЕ принять, рассматриваются несколько проектов сразу.

Так случилось и 5 июля минувшего года, когда на обсуждение Думы были внесены проекты трех федеральных законов. Проект закона "О запрещении пропаганды фашизма в Российской Федерации" был представлен коммунистами. В качестве наказания предусматривалась конфискация средств пропаганды (плакаты, брошюры, листовки), а также штраф или административный арест на срок до 15 суток. Вероятно, чтобы хоть как-то смягчить впечатление от столь «суровых» мер, коммунисты предоставляли всем желающим возможность "использовать информацию фашистского происхождения", если "она не предназначена к массовому распространению" и не передается "в публичных местах". Термины "массовое распространение" и "публичные места" в законопроекте не определялись.

Второй проект — "Об ответственности за распространение фашистской идеологии, политическую практику и организационную деятельность фашистских организаций" — был внесен представителем ЛДПР. Наказание — уже не до 15 суток, а до 5 лет тюрьмы. Но — лишь за "провозглашение себя фашистской партией, движением, а равно признание гражданином себя в качестве фашистствующего субъекта".

Как быть, если этот самый субъект «фашиствующим» себя не признает или предпочтет называть себя не «фашиствующим», а, скажем, "национал-социалиствующим"? Законопроект, предложенный ЛДПР, об этом умалчивал. Зато в нем содержалось "необоснованное обвинение в фашизме", наказание за которое — от 3 до 5 лет тюрьмы. Такой срок мог бы получить человек, обвинивший другого в фашизме, если тот, другой, фашистом сам себя не признал.

В прениях коммунисты с большим одобрением высказались по законопроекту ЛДПР. Несмотря на очевидную разницу в санкциях.

Третий законопроект был предложен Московским антифашистским центром. В первой статье проекта "О запрещении деятельности экстремистских общественных объединений в России" перечислялись признаки, которые позволяли определить общественную организацию как экстремистскую. Наряду с уже имевшимися в российском законодательстве, законопроект Московского антифашистского центра содержал признаки экстремизма, сформулированные впервые.

В обсуждении этого проекта приняли активное участие, как коммунисты, так и ЛДПРовцы. Один из этих последних заявил, помимо прочего, что вот жительницы Вологодчины любят вышивать крестиком, а узор-де у них получается в виде свастики. "Что ж, теперь и вышивать нельзя?" — возмущенно возопил либеральный демократ.

После такой «аргументации» законопроект Московского антифашистского центра был благополучно провален. Два других — как, по-видимому, и планировалось — не пошли тоже. «Галочка» была поставлена, и Дума, не отвлекаясь более на всякие мелочи, перешла к своим повседневным делам.

Однако Московский антифашистский центр не оставил попыток привлечь внимание к проблеме русского фашизма. Поскольку законодательная власть от решения этой проблемы устранилась, центр вновь обратился к власти исполнительной. В тот же день, 5 июля минувшего года, когда Дума устами лидера ЛДПР объявила о том, что никакого фашизма в России нет, Антифашистский центр обратился к Президенту Российской Федерации Борису Ельцину.

"После Вашего Указа N310 от 23 марта 1995 года обстановка в Москве несколько улучшилась, — говорилось в письме Президенту России. — Но экстремистские организации не унимаются: даже в святой день 9 мая, когда отмечалось 50-летие Победы, в колоннах так называемой "альтернативной демонстрации" несли нацистские лозунги и свастику. Весь мир видел это!

Прокуратура Москвы, если верить прессе, возбудила в связи с этим уголовное дело. Но это не помешало фашиствующим экстремистам 24 июня, в день 50-летия Парада Победы, вновь выйти с теми же лозунгами, и опять это видел весь мир!

Трудно назвать это иначе чем национальным позором!

Организаторы акции 24 июня — известные экстремисты Терехов и Анпилов — были особо предупреждены московскими властями об ответственности за разжигание межнациональной розни, но они игнорировали это предупреждение и остались безнаказанными!

Несмотря на то, что в Уголовном кодексе РФ имеются статьи, позволяющие наказать организаторов фашистских вылазок, органы прокуратуры РФ и прокуратуры Москвы по поводу действий откровенных фашистов — баркашовцев из так называемого "русского национального единства" — до сего времени результата не дали, и эта погромно-фашистская организация продолжает действовать легально".

Как и следовало ожидать, до Бориса Ельцина это обращение не дошло. А дошло оно, судя по всему, до помощника президента Георгия Сатарова. Во всяком случае, именно Сатарову адресовано послание тогдашнего и.о. Генерального прокурора Российской Федерации. В преамбуле он ссылается на обращение Антифашистского центра к Президенту России; по-видимому, помощник Ельцина передал его в Генеральную прокуратуру, откуда (причем весьма скоро) последовал ответ. Отмечу эту давно знакомую закономерность: поскольку в письме президенту московские антифашисты сетовали прежде всего, на позицию органов прокуратуры, именно в эти органы и было переправлено их письмо из президентских структур.

Обращение Московского антифашистского центра рассмотрено, известила прокуратура помощника президента.

Однако главное в ответе — вовсе не перечисление принимаемых мер, коими (перечислениями) всегда славилось российское чиновничество. Значительно интереснее зафиксированное прокуратурой распространение (хотя и явно неполное) фашистских идей в России.

"Наибольшая активность политического экстремизма отмечается в городах Москве, Санкт-Петербурге, в Северо-Кавказском регионе, выявлены случаи в Астраханской, Вологодской, Волгоградской, Свердловской, Оренбургской, Томской, Ростовской, Ярославской областях. По информации с мест отмечается активная деятельность движения "Русское национальное единство" в 14 республиках и областях. В республике Коми деятельность регионального отделения этого движения прекращена вследствие нарушений уставных целей.

Генеральной прокуратурой РФ возбуждено уголовное дело по факту публикаций в газете "Русский порядок" (орган РНЕ — М.Д.) статей националистического толка, подготовленных членами указанного движения. Расследование не завершено в связи со значительным объемом работы по проверке деятельности движения.

В текущем (1995 — М.Д.) году следователями прокуратуры в суд направлено 5 уголовных дел названной категории, из которых к настоящему моменту по двум делам постановлены обвинительные приговоры".

Этот документ датирован 26 июля 1995 года. Менее чем месяц спустя, 23 августа, начальник отдела управления по надзору за расследованием преступлений Генеральной прокуратуры известил Московский антифашистский центр: