Проект 018. Жизнь!

Современная Европа, населенная декоративными кошечками, в военном отношении даже не нуль, а минус. Она приятная, спокойная и мягкая, как кастрированное животное или стареющая женщина. Ее изнеженное население недееспособно в кризисной ситуации. Оно избегает любых конфликтов и, как всякая женщина, больше готово на любые уступки и компромиссы, только бы избежать прямого столкновения. Европа давно не воин. У нее нет больше вождей и лидеров. Все толерантно, публично, открыто и сообща.

Америка собрала ухоженных европейцев в военно-политический и экономический союз (Евросоюз), потому что единой Европой управлять проще. Это форма протектората для развитых стран. Америке в такой атмосфере свои интересы проще продавливать, так как они представлены коллективными решениями. Любой правитель подчиняется им не потому, что он приказы американские выполняет как лакей (что вы, это невозможно), а потому, что так большинство коллег проголосовали, и он подчиняется общему решению. Демократия же… США в этой ситуации только вектор задают. А Европа сама все решает.

Выйти из Евросоюза США никому не позволит, пока сохраняется взятая парадигма. Евросоюз создавался с целью оптимизировать управление им. Одно дело с двумя десятками европейских правительств договариваться, где каждый мнит себя пупом земли. Другое дело — с одним Европарламентом, где каждый «пуп» опутан, связан и послушен.

Например, почему Грецию включили в Евросоюз вопреки его же собственным правилам? Почему закрыли глаза на нарушения и несоответствия? В Европе нет ни одной страны, кому Греция была бы выгодна. По сути, другие страны ее кормят. На эту тему есть анекдот: немецкая семья — это папа, мама, ребенок и один грек. Если смотреть в государственном масштабе, Греция попала в Евросоюз и находится там вопреки здравому смыслу, по недоразумению. Но если подняться на надгосударственный масштаб, очень даже понятно, зачем Грецию туда ввели. Одна отбившаяся овца все стадо будет портить.

* * *

Экономика Европы натянута на длинный кредит Банка, как мясо на шампур, — головы не может повернуть, так глубоко ее натянули. Она только глазами немножко по сторонам водит, когда ощущает внутри возвратно-поступательные движения шампура.

Эта зарисовка придает выражению «общество с внутренним стержнем» эротическое значение. Пока Европа ощущает, что в ее ж… скажу так, в жизни присутствует американский кредит, она всегда будет смотреть в одном направлении с Банком. Шашлык движется не туда, куда хочет мясо, а куда движется хозяин шампура.

Пример с ракетоносцами «Мистраль», которые Россия купила у Франции, а та не отдала, потому что запретили, прекрасно показывает уровень свободы. Франция на рынке оружия и на политическом рынке теряет лицо, но сделать ничего не может. Вся ее свобода выражается в выборе, какой рукой выносить ночной горшок США — правой или левой.

Независимость Европы символично выразилась в установленной на Рождество в 2015 года во Франции новогодней елке — большой виниловой секс-игрушке. Нельзя сказать, что это — злой умысел американского дарителя или случайность. Но коллективный разум здесь проявился однозначно. Подарок напомнил о сотрудничестве ветреной Франции и старшего партнера. Заодно и всей Европе напомнил форму дружбы.

Между государствами всегда существовал язык жестов. Например, США и СССР долгое время не могли договориться о такой мелочи, как стыковка космических кораблей, «Союза» и «Аполлона». Никак не могли решить, кто будет «мальчиком», а кто «девочкой». Сошлись на компромиссе — гермафродитной конструкции. С Францией Америка не ищет компромисс. Она ее ставит как хочет. И Франция стоит как поставили, не шевелится.

Нефтеносные страны тоже по команде делают то, чего от них ждут. Неважно, в какой форме отдаются команды. Важно, что выполняются. Если приказано финансировать «полезных» террористов, их финансируют. Приказано не сокращать добычу нефти, даже если цена будет ниже 20 долларов, и арабы делают такое заявление, хотя им выгодно уменьшать добычу нефти. Но они этого не делают, потому что обязаны независимостью не боевым верблюдам. И раз так, звонок сверху является руководством к действию.

Если бы нефтеносные страны были колониями, игра с ценами на нефть сужала бы оперативный простор. Но когда они имеют статус независимых стран, колебания цен выглядят естественными. Экономисты высчитывают графики колебания, находят этому какие-то объяснения (здесь народ восстал, тут режим сменился, там еще какая-то оказия случилась). Назвать их разумными сложно, потому что они поверхностны. Но эти теории только усиливают общий туман и дезориентируют (как и теории финансовых кризисов).

* * *

Америке осталось распилить голый ствол, оставшийся от красной империи. Еще недавно он был деревом, раскинувшимся на полмира. Теперь это было положенное на козлы бревно, над которым уже склонились люди с пилой, примеряясь, откуда начать.

Финальную часть операции Россия должна была доделать своими руками — сама себя распилить. Благо было огромное число людей, выражавших восторг по поводу поражения собственной страны. Посеянные при культурном обмене семена выросли и дали обильные плоды. Ничто не могло помешать победоносному шествию США по миру.

ГЛАВА VI

Клинч

Начинается приготовление к распилу ствола — перестройка. С экранов и газет на массу льют выборочные факты про советские ужасы. Параллельно бесплатно проводят для журналистов курсы по повышению квалификации. Бывшим советским журналистам лестно, что их приглашают на такие мероприятия бесплатно. Значит, заслужили своими талантами. И настраиваются оправдать оказанное доверие, не ударить в грязь лицом.

Выискать грязь можно в любой области. Чтобы люди не шли в хирурги, показывайте им правду — реальные истории, где пьяные хирурги калечат людей, зашивают им в живот инструменты и прочее. И не показывайте другую правду, других реальных историй, где хирурги делают качественную работу и творят бескорыстную помощь. Какую реальность показывать людям, зависит от ваших целей. В СССР старались показывать только хорошее и скрывать плохое. В постсоветский период старались показывать только плохое и скрывать хорошее. Цель задает направление усилий.

Факты о советских ужасах (аналоги ужасов есть в любом обществе), совмещенные с полученной на прослушанных курсах информацией, заводят машину. Журналистские домыслы в преувеличенном свете показывают все плохое и умаляют хорошее.

Например, популярный миф перестроечного периода о десятках миллионов невинно убитых и посаженных в сталинский период. И никто не говорит, что это период Гражданской войны и после нее. Период войны с Гитлером и послевоенное время, когда антисоветские банды наводняли страну. Среди расстрелянных — бандеровцы и власовцы, дезертиры и мародеры, паникеры и самострельщики. Здесь же ленинская гвардия и Коминтерн. Здесь же безвинно осужденные, погибшие от голода, холода и нечеловеческого обращения, потому что стране нужно было перед войной сделать все возможное и невозможное.

Как сказал человек той эпохи: «Ковыряют историю эдак и так,/То ругань слышна, то медь,/Но мы-то помним, кто вел нас в бой/И кто посылал на смерть…» (А. Галич). Было и плохое, и хорошее, но на широкие массы льют только плохое в преувеличенном свете.

Продолжается культурный обмен, начатый еще с хрущевской оттепели. Со всех углов звучат песни в стиле «Воруй, воруй Россия,/А то ведь пропадешь!». Прямо и косвенно СМИ внушают россиянам мысль о превосходстве Запада. Это делается настолько профессионально, что любой человек подпадает под создаваемое обаяние.

Хомячок и крыса ничем не отличаются — оба грызуны. Но у хомячка имидж лучше. Аналогично и западная плесень ничем не отличается от русской. Но у западной плесени имидж лучше. За счет этого удается представить лучшим даже то, что объективно хуже.

Например, московское метро — это фантастика по сравнению с любой европейской подземкой. Потому что оно изначально задумывалось для выражения концепции «Народ — господин». Метро в Москве проектировали как подземные дворцы. На центральных станциях, как в центральных залах дворца, обязательно мрамор, мозаика, памятники, бронза, люстры. На второстепенных станциях, как в боковых комнатах дворца, простор и объем, в котором угадывается причастность к дворцу.