Секретные армии НАТО: Операция «Гладио» и терроризм в Западной Европе

Так как вопрос о бойне в Брабанте остается наиболее чувствительным в истории бельгийской секретной войны, сенатская комиссия согласилась с министерствами обороны и юстиции, что те имена бывших или настоящих членов сети секретной армии, которые известны, будут переданы только трем судьям, которые, в свою очередь, будут иметь дело с конфиденциальным материалом. Магистраты откроют конкретные имена, только если кто-либо из этих лиц был вовлечен в смертельные события 1980-х годов (75). Таким образом, конфиденциальность была бы гарантирована, если бы солдаты секретных подразделений не были связаны с бойней в Брабанте. По всем показателям это было справедливое предложение. Но Раес и Легран стояли на том, что они никогда не откроют имена. Затем было высказано предположение, что если не имена, то, по крайней мере, следует открыть даты рождения солдат секретной армии, с тем чтобы позволить судьям сравнить их с датами рождения предполагаемых террористов резни в Брабанте. Но это предложение также было отклонено.

«Что бы министр ни говорил, все равно остаются очень веские причины не открывать имена подпольщиков. По разным причинам — будь то социальные причины или семейные — солдаты полагаются на обещания, данные им, — объяснил подполковник Легран. — Все останется без изменений. Я не буду давать никаких имен подпольщиков, только если не будут предъявлены доказательства, — настаивал он, хотя и знал, что доказательства могут быть найдены, только если будут предоставлены имена. — Это приличная организация. Я не понимаю, почему так много шума на эту тему, — жаловался Легран. — Когда я читаю статьи в прессе, я не могу поверить, что кто-то может быть настолько заинтересован этой проблемой, когда есть так много других важных вещей» (76). Сенаторы и судьи продолжали наседать еще три месяца. Это была прямая конфронтация. Но в итоге Раес и Легран выиграли соревнование. Имена не были открыты. И 28 марта 1991 года в ведущей бельгийской ежедневной газете Le Soir было напечатано следующее зашифрованное заявление: «Дайте нам имена!» — «Никогда!» — ответ «гладиаторов». — Час правды [l'heureduchoc] пришел. — Это Брюссель зовет. — Дорогие друзья по операции Staybehind, «филиал» SDRA8 уверяет вас в своем большом уважении и благодарит вас за преданность стране. Они гарантируют, что давление и угрозы пусты и что гарантии будут соблюдены. Адольф хорошо выглядит!» (77).

Комиссия по «Гладио» была унижена. Сенаторы смогли установить, что статья в Le Soir была напечатана по приказу Леграна и что «она может рассматриваться как форма коллективного сопротивления против намерения комиссии узнать имена» (78). Фраза «Адольф хорошо выглядит!» служила для указания того, что сообщение действительно пришло от высшего руководства тайных армий, которым предстояло в случае оккупации действовать на территории занятой противником. Раес и Легран оба были вынуждены уйти в отставку после этих событий, и их карьера в Бельгии была закончена. 23 ноября 1990 года правительство Бельгии решило прекратить работу секретной армии и всякое сотрудничество с аналогичными зарубежными сетями. Более всего бельгийских сенаторов разозлило то, что ЦРУ и МИ-6 как командующие европейскими сетями тайных армий были прекрасно осведомлены об именах бельгийских гладиаторов, но несмотря на самые серьезные подозрения в контексте террора в Брабанте, они, как Раес и Легран, отказались сотрудничать. Сенатской комиссией было установлено, что «имена агентов хранились соответствующими спецслужбами в запечатанных конвертах в ящиках в Вашингтоне и Лондоне» (79).

В то время как бельгийская пресса пришла к выводу, что британские и американские секретные службы были ответственны за тайны, которые продолжали окружать бойню в Брабанте, в 1996 году бельгийское Министерство юстиции попросило профессоров Лувенского университета Фижнота и Верстратен выяснить, почему в Бельгии секрет не был раскрыт. Но после двух месяцев исследований профессора вышли в отставку, сокрушаясь, что серьезный недостаток сотрудничества со стороны бельгийского правительства сделал продолжение расследования невозможным для них (80). После этого был сформирован еще один парламентский комитет для выяснения, почему бельгийская демократия была не в состоянии пролить свет на бойню в Брабанте. В октябре 1997 года комиссия представила убийственный доклад на 90 страницах. Это был подробный перечень некомпетентности официальных лиц во время исследования проходивших в Брабанте массовых убийств в 1980-е годы, доклад, обвиняющий бельгийскую полицию в срыве и неэффективности расследования, в ходе которого документы были утеряны или уничтожены, инициатива не развивалась, и информация не передавалась в другие подразделения (81).

Новый свет внезапно пролился на дело о бойни в Брабанте, когда исследователь «Гладио» Алан Франкович выдвинул идею о том, что части бельгийской секретной армии, возможно, сотрудничали с бельгийской крайне правой организацией Westland New Post (WNP) (82). Уже в 1988 году британский независимый журналист Джон Палмер сообщил, что доказательство в деле массовых убийств в Брабанте «сейчас указывает на значительное число крайне правых, в том числе неонацистскую группу Westland New Post (WNP)». В 1974 году была основана бельгийская ультраправая организация «Молодежный фронт» (Front de la Jeunesse — FJ). Пять лет спустя внутри FJ была создана WNP, ветвь вооруженных боевиков правой организации. «Молодежный фронт» был создан в 1974 году и просуществовал до 1980-х годов. Иногда это была политическая организация, иногда — боевая группировка, — так охарактеризовал свою организацию глава FJ Франсис Доссонье в документальном фильме Франковича о «Гладио» (83). Он подтвердил, что организация была «ультраправого толка», добавив, что это «было, по сути, молодежное движение и движение боевиков». Доссонье подтвердил, что FJ прибегал к насилию во многих случаях: «Молодежный фронт» осуществлял действия, которые нарушали порядок вещей. И то, что было прочно установлено, теперь было под вопросом. FJ действительно беспокоили многие вещи, раз они хотели уничтожить их». Проводя свое военизированное обучение все более и более открыто, FJ столкнулись с критикой. «Молодежный фронт» стали осуждать за создание лагерей. На самом деле, мы делали то же самое, что и скауты. То, что делается со стимулом, получается гораздо лучше» (84).

Более подробно Доссонье рассказал в документальном фильме о «Гладио», что в FJ была создана боевая ветвь, состоящая почти исключительно из членов бельгийской жандармерии. Жандармерия SDRA6 была частью бельгийской военной спецслужбы SGR, которая под именем SDRA8 также управляла деятельностью секретных армий. Новая ветвь внутри FJ первоначально была обозначена как «Группа G» (жандармерия) и только позже стала называться WNP. «Группа G» была участком «Молодежного фронта» в жандармерии. Как и жандармы, они не хотели смешиваться со всеми остальными: риск участия во время демонстраций и так далее», — вспоминает Доссонье. Жандарм Маршиал Леке сыграл заметную роль в «Группе G», а позже — в WNP. «Леке был частью «Группы G», он был одним из первых ее членов, — пояснил Доссонье в документальном фильме о «Гладио». — Он был такой частью «Группы G», что позднее он сообщил начальнику штаба жандармерии об их существовании» (85).

Леке служил в бельгийской жандармерии с 1972 по 1984 год. После этого он бежал в США, во Флориду. В документальном фильме о «Гладио» он рассказал на плохом английском, что подразделения бельгийской военной спецслужбы и аппарата безопасности были связаны с бойней в Брабанте: «Меня зовут Маршиал Леке, я работал в бельгийской жандармерии. Я оставил Бельгию в августе 1984 года, после угроз против моих детей, — рассказывал Леке. — В начале декабря 1983 года я приехал в BSR [Brigade Speciale des Recherches — управление жандармерии] в Вавр, где проводили расследование по поводу бойни [в Брабанте]». Леке обнаружил, что убийства были связаны с группами аппарата безопасности. «Я был удивлен, что никто не был арестован, и я знаю, я сам сделал доклад, что происходит; мы имели отношение к убийствам, беспорядочным убийствам, когда можно, зайдя в супермаркет, убивать людей, даже детей. Я думаю, они убили около тридцати человек. Поэтому я сказал человеку, которого я встретил: «Вы понимаете, что офицеры жандармерии участвуют в этом?» Его ответ был: «Заткнись! Вы знаете, мы знаем. Занимайся своими делами. Убирайся отсюда!» Они только говорили, что демократия уходит; левые — у власти социалисты и все то, что они хотели больше власти» (86).