Виток истории (Зарубежная научная фантастика 60-70-х годов)

Книга насыщена сведениями, подобранными автором о своем мире. В отличие от большинства предшественников Браннер вводит читателя в новое окружение не посредством «лекций» или «экскурсий», а тем же естественным путем, каким реальный человек осваивается в незнакомой обстановке: через личный опыт, накапливающийся постепенно, страница за страницей, через постоянную ретроспекцию, подытоживание собственных впечатлений. С первых страниц мы оказываемся «внутри» мира, сразу же ощущаем себя его обитателями.

Поначалу он оглушает и подавляет сваливающейся отовсюду информацией. Это и извлечения из справочников и энциклопедий, цитаты из книг, обрывки телефонных разговоров, диалоги в транспорте, газетные заголовки, реклама, статьи, стихотворения, песни и анекдоты… Браннер крепко держит в руках руль повествования, постепенно устраняя с читательского пути загадки, парадоксы, кажущиеся несоответствия. Связывая воедино все логические нити, он соединяет разрозненные поначалу фрагменты своей мозаики в строгое и совершенное единое целое.

Сюжет повествует о заговоре ЦРУ (или организации, к описываемым временам заменившей ЦРУ) с целью уничтожения гениального ученого-индонезийца, точнее гражданина «Федерации Якатанг», созданной на месте Индонезии. Ученый нашел способ направленно совершенствовать человеческую расу на эмбриональном уровне и завещал свое открытие родине. Перспектива появления целого поколения гениев в одной из стран «третьего мира» пришлась не по вкусу монополиям, обирающим эту страну, и налаженная машина заговора завертелась…

Чуть позже Браннер дописывает еще две «створки» своего апокалипсического триптиха — романы «Взирают агнцы горе» (1972) и «Оседлавший волну шока» (1975).

В первой книге, стилистически выполненной в духе «Занзибара», Браннер с хладнокровием могильщика ставит крест на Америке, буквально отравившей саму себя. Об экологической катастрофе сейчас выпущены сотни НФ книг, однако роман Браннера резко выделяется на их фоне. Всего за один год (именно столько длится агония) количественное накопление вредных химических отходов в атмосфере, почве, водоемах дало качественный скачок. Шум, теснота, эрозия почвы, свалки довершили дело разрушения. Америка гибнет, а ветер гонит зловещее ядовитое облако через океан…

Сюжет второго романа явно навеян нашумевшей книгой публициста О. Тоффлера «Футуршок», главы из которой публиковались и у нас. Снова Америка, но рассмотренная в другом срезе: это в полном смысле государство-компьютер, где каждая человеческая личность взята на учет, запрограммирована, занесена на перфорированные карточки. Герой, гениальный программист, пытается «оседлать» автоматизированную систему, заставить ее подчиняться ему самому, а не государству. Причем в отличие от многочисленных произведений ранней фантастики герой — не маньяк-властолюбец, а, наоборот, идеалист, решивший таким образом разрушить бесчеловечный миропорядок… Эта «створка» триптиха — светлее, не в пример двум другим; в финале мы сталкиваемся даже с некоей буржуазно-либеральной утопией.

Но в целом трилогия Браннера — редкий по эмоциональной и интеллектуальной мощи приговор. Приговор хладнокровный, продуманный до мельчайших деталей и безапелляционный.

Успеху романов писателя способствовала не только авангардная литературная техника, но и активная социальная позиция. Браннер — автор гимна английских пацифистов, выступающих за разоружение, учредитель мемориального «Фонда Мартина Лютера Кинга», участник антивоенных маршей Симптоматично и то, что его обзоры научной фантастики появлялись на страницах газеты «Морнинг стар», органа английских коммунистов. Наряду с чисто художественными расхождениями, эти причины также отдалили творчество Браннера от движения «Новой волны». Что же касается увлечения стилистическими экспериментами, то лишний раз подтвердился тезис (в научной фантастике, кстати, далеко не очевидный!): если «есть что сказать», то произведение только выиграет от наличия оригинальной эстетической формы.

Завершая обзор значительных произведений, так или иначе связанных с «Новой волной», упомянем еще два.

Роман Т. Диша «Лагерь для концентрации» (1968) внешне напоминает традиционную антиутопию и представляет собой дневники профессора литературы, заключенного в сверхсекретном пентагоновском лагере «Архимед» Еще продолжается война во Вьетнаме, и президент Макнамара (это не оговорка — если помните, в 1968 году так звали американского министра обороны, одного из стратегов вьетнамской войны) уже отдал приказ нанести тактический ядерный удар по патриотам. В США же вновь подняла голову реакция, развернулась «охота за ведьмами», интеллектуальная оппозиция арестована и сослана в лагеря, подобные «Архимеду»…

Лагерь — не только место заключения, это еще и «интеллектуальная соковыжималка»; всем заключенным там впрыскивают страшный наркотик паллидин, в неизмеримое количество раз увеличивающий умственные и творческие способности испытуемого и в считанные месяцы буквально сжигающий его. Подопытные обречены, однако «инквизиторы» явно недооценили непредсказуемых в принципе возможностей коллективного гения…

Обычный конфликт военщины и «яйцеголовых»? Не совсем так. Суть дьявольского замысла Пентагона в том, что заключенные… не против инъекций паллидина. Слишком велико искушение выложить себя всего, без остатка, реализовать в творчестве, пусть даже вся жизнь при этом сузится до нескольких месяцев… Трагедия современных фаустов, чьи достижения на благо людей все равно достанутся политиканам и военным, превратилась под пером Диша в яростное (хотя и выписанное внешне бесстрастно) обличение нового Мефистофеля — фашизма в белом халате.

Второе произведение — это роман М. Муркока «Се Человек!» (1969), в котором неожиданно для лидера «Новой волны» нравственные проблемы, связанные с религией (одним из табу ранней научной фантастики), поставлены остро и трезво Герой, путешественник во времени, убедившись в тщетности свои;, поисков евангелического Христа — того не существовало в истории! сам восходит на Голгофу, решив, что «вера должна жить во что бы то ни стало»… Неизвестно, хотел ли того сам автор, но финальная сцена романа превратилась в один из самых ярких атеистических фрагментов в западной фантастике. «Перед тем, как умереть окончательно, он опять заговорил, и слова слетали с его губ, пока не оборвалось дыхание: „Ложь, ложь, ложь…“ Позже, когда тело было украдено с креста слугами лекаря, верившего в какие-то особенные свойства умершего, поползли слухи о том, что распятый вовсе не умер. Но труп уже был в доме врачевателя и вскорости должен был быть уничтожен».

Приведенные примеры показывают, что «Волна» не сводилась однозначно к нигилизму; творческая эволюция отдельных авторов приводила к появлению остросоциальных, философских книг. Однако с удачами неизбежно соседствовали и потери, в этом смысле путь даже признанных мастеров легким не назовешь.

«Многого из того, что ужасно, мы не знаем. Множество прекрасного еще предстоит открыть. Так будем же плыть до конца» — эти заключительные строки из романа Диша можно было бы вынести в эпиграф. Трудно сказать, во что обратится этот призыв. Однако нет сомнений в том, что именно с «Новой волной» открылись новые горизонты и в мир англоязычной фантастики пришли подлинные таланты. Убеждает в этом и творчество Джемса Грэма Болларда, которого по праву именуют лидером современной английской философской фантастики.